На протяжении многих лет встречался я с Дедущенко в разных авиагарнизонах, и всегда он говорил мне:

- Не вспоминай о масляном стаканчике!

Последние годы своей жизни Дедущенко был летчиком Гражданского воздушного флота, летал на самолете К-5 на трассе Москва - Горький - Казань. Он погиб в 1935 году, во время авиационной катастрофы.

В один из осенних дней в авиагруппу прибыл председатель местной ЧК Зайцев. Его сопровождал метеоролог Григорий Аниховский. Я был дежурным по группе. Чекист предъявил ордер на арест братьев Коновницыных и некоторых других бывших офицеров старой армии. Арестованные были отправлены в Петроград, где их судили, а штабс-капитана Кадина отозвали в Москву.

Надо сказать, что среди бывших офицеров было немало настоящих патриотов, горячо преданных своему народу. Имена таких летчиков, как А. С. Воротников, К В. Акашев, А. В. Сергеев, Л. А. Юнгмейстер, С. Н. Никитин, Ю. И. Арватов, И. А. Буоб, И. И. Петрожицкий, Е. И. Татарченко, Н. В. Жигалов и других останутся в памяти многих поколений авиаторов.

Немало сделал для молодого советского Воздушного флота прапорщик А. В. Можаев. В 1924 году мне довелось служить вместе с ним в 8-й авиационной эскадрилье. Именно тогда этот интересный человек и способный летчик рассказал мне о своей работе в период октябрьских событий.

На третий день революции в Смольном было образовано Бюро комиссаров авиации и воздухоплавания во главе с Можаевым. Бывший прапорщик сразу оказался в центре революционных событий.

- Наша первоочередная задача заключалась в том, - вспоминал Можаев, чтобы привлечь на сторону революции как можно больше авиационных частей, находившихся в Петрограде. И мы успешно решили эту задачу. Нашей деятельностью заинтересовался Председатель Военно-Революционного Комитета Н. И. Подвойский. От имени Советского правительства он дал распоряжения об организации первых социалистических авиационных отрядов, о привлечении авиаторов к участию в подавлении мятежа Керенского и Краснова.

Вскоре Можаев получил новое ответственное задание. Он был командирован в Архангельск для приема самолетов, прибывших из Англии и Франции. Узнав о революции в России, правительства этих стран распорядились не передавать самолеты Советскому государству. На требования Можаева выгрузить машины капитаны транспортов ответили отказом. Они решили утопить самолеты в море, но этого им сделать не удалось. Рабочие не выпустили суда из порта. Тогда англичане пошли на хитрость, надеясь подкупить Можаева. Ему предлагали крупную сумму денег, роскошную виллу и другие блага. Однако никакие посулы не соблазнили его. Он твердо стоял за интересы Родины, отлично понимая, как нужны боевые машины для защиты молодой Советской республики.

Можаев оставался в Архангельске до тех пор, пока самолеты не были выгружены с транспортов и отправлены в глубь страны. Правда, ему удалось вырвать у бывших союзников России не все двигатели для самолетов. Часть моторов англичане все же утопили в море, и технический состав вынужден был переделывать у "сопвичей" и "ньюпоров" подмоторные рамы, чтобы поставить на них "роны" - моторы отечественного производства.

Авиаторы не раз выражали горячую благодарность бывшему прапорщику, коммунисту Можаеву за все, что он сделал для создания советского Воздушного флота.

Весной 1919 года Центральный Комитет партии, выполняя решения VIII съезда РКП (б), потребовал изжить партизанщину в армии, в том числе и в Воздушном флоте, повысить дисциплину, укрепить партийные ячейки. Комиссарами авиационных отрядов назначались лучшие коммунисты.

2-я Тверская авиагруппа была переформирована в 33-й авиационный отряд, командиром которого был назначен Я. И. Луканидин, а военкомом В. И. Бурмистров.

Невысокий, но живой и энергичный, Яков Иванович Луканидин быстро завоевал авторитет у личного состава отряда. Хороший летчик, он сам выполнял наиболее ответственные задания, подавая личный пример подчиненным экипажам. Под непосредственным руководством Якова Ивановича мне довелось принимать участие в гражданской войне. И я счастлив тем, что в тяжелые годы моим старшим другом и наставником был Я. И. Луканидин.

После гражданской войны Яков Иванович много учился, работал инженером в авиационной промышленности. Сейчас он живет в Москве.

Комиссар Бурмистров - человек серьезный, обстоятельный. Владимиру Ивановичу я обязан тем, что он помогал росту моего политического сознания, учил разбираться в людях, давал наглядные уроки большевистской принципиальности. Из рук Владимира Ивановича Бурмистрова я получил свой первый партийный билет.

В. И. Бурмистров прошел большой путь в авиации. Он принимал участие в Великой Отечественной войне. Старейший авиационный политработник награжден тремя орденами Красного Знамени. В настоящее время он находится на заслуженном отдыхе.

Многие из коммунистов нашей партячейки были выдвинуты на политработу. В начале 1919 года Григория Аниховского назначили военкомом одной из авиагрупп, а немного спустя и я получил предписание явиться в город Козлов (ныне Мичуринск), в штаб авиации Южного фронта, чтобы вступить в должность комиссара 9-го авиаотряда.

Поезд прибыл в Козлов утром. Командующего ВВС Ивана Иосифовича Петрожицкого и его начальника штаба Н. И. Жигалова я разыскал в старом купеческом доме. Оба были в кожаных тужурках, с оружием на ремнях, в старых форменных фуражках с двуглавым орлом.

Петрожицкий - черноволосый, плечистый, среднего роста - с первой же минуты располагал к себе собеседника. Его знали в авиационной среде как образованного человека и умелого боевого летчика. После Майкопского реального училища он получил высшее образование в Донском политехническом институте, а в армии окончил артиллерийское училище и Качинскую школу летчиков. В период Октябрьской революции Петрожицкий в числе первых перешел в ряды Красной гвардии, командовал 6-м авиадивизионом у В. А. Антонова-Овсеенко, а затем возглавлял авиацию Южного фронта.

Мне показалось, что настроение у начавиафронта несколько подавленное, в глазах - озабоченность. Пожимая руку, Петрожицкий сказал мне:

- Слышал о вас. Рад, что будем служить вместе.- После небольшой паузы он продолжал: - Тут у нас большая неприятность - к противнику перелетел девятый авиаотряд. В полном составе, во главе с командиром Снимщиковым. А вы назначены комиссаром этого отряда. Немного опоздали... Подыщите себе какой-нибудь угол и ждите дальнейших указаний.

Моя судьба решилась довольно просто: поскольку другой вакантной должности не оказалось, мне предложили вернуться в прежнюю часть.

В апреле 1919 года 33-й отряд прибыл на Восточный фронт, под Уральск.

Как сейчас, помню небольшую площадку близ станции Ершов. Куда ни глянешь, всюду простирается степь. Раздолье. Тишина. Но это только с первого взгляда. На самом же деле здесь шла ожесточенная борьба, не утихавшая ни на один день.

Как только отряд поступил в распоряжение командира 1-й Московской кавалерийской дивизии, входившей в 4-ю армию, начались интенсивные полеты. Наши войска вели тяжелые бои с белогвардейцами генерала Толстого. Представитель штаба, принимавший авиаотряд, сообщил нерадостную весть: в тылу 4-й армии вспыхнул мятеж Николаевской дивизии; мятеж возглавил командир батальона Куриловского полка Гольцев.

Солдаты, мобилизованные в основном из местных крестьян, не хотели "идти в чужие края проливать кровь". Полк отказался наступать на Уральск. На сторону восставших перешел и бронепоезд, которым командовал приятель Гольцева, некий Богданов - здоровый мужик с окладистой бородой.

К месту дислокации мятежников выехала комиссия в составе председателя Реввоенсовета армии Линдова, представителя ВЦИК Майорова, комиссара штаба армии П. И. Баранова, ставшего впоследствии начальником Воздушного флота, и уполномоченного Самарского губкома партии В. П. Мягги.

На станции Одинки комиссия собрала восставший полк на митинг. Но уговоры не подействовали. Мятежники отказались подчиняться приказам советского командования. Ночью, когда в Одинки прибыл бронепоезд, пьяная команда оцепила вагон, где находились представители штаба армии, ВЦИК и губкома. Вломившись в дверь, Богданов крикнул: