— Кат, мне нужно, чтобы ты сейчас наполнила два кристалла, — перешел к главному Динар.

Смотрю на рыжего и понимаю, что он слишком долго общался с нами, представителями рода Астаримана, вот и готовит запасной план — так, на всякий случай.

Возвращалась я в охт в превосходном настроении. Жизнь, по сути, оказалась прекрасна. Проблема с кесарем вот-вот будет решена, проблему с подвластными государствами решил сам кесарь, а проблемы с экономикой Прайды я уж как-нибудь решу сама. Так что все просто чудесно.

А еще вокруг чудесная погода, конец лета как-никак, деревья ярко-зеленые, трава чуть подвяла, но это картины не портит, и цветы кругом, и впереди слышны голоса орков, хохот маленьких орчат и царит аромат жареного мяса, значит, готовится вечерняя трапеза. Вскинув голову, поняла, что уже закат. Да, долго же мы провозились с кристаллами, зато результат превзошел ожидания. И жизнь снова прекрасна!

Напевая что-то веселое и пританцовывая на ходу, я шла к любимому шенге, думая о том, как было бы здорово рвануть с орчатами на речку и искупаться. Вода сейчас теплая, не то что на рассвете.

— Утыррка! — радостный визг орчат, и дикий табун срывается ко мне.

— Танцуем! — предложила я.

Толпа веселых орчат, ну и я вместе с ними, исполняя подобие пляски воинов вкупе с танцем оркских невест, вторглись на территорию охта. Я танцевала, подпрыгивала и притоптывала вместе со всеми, а взрослые орки наблюдали за нами с добрыми улыбками.

— Там-пап-пам, там и там и пам-пам, — припевала я, ничуть не смущаясь собственного проявления радости.

Мы плясали и на дороге, и вокруг тиопи, продвигаясь к костру. А потом Иргити схватила меня за руки, и мы закружились, и вокруг нас закружились все маленькие орчанки, а орчата притоптывали и хлопали. А потом Шронг сказал:

— Пошли ставить ловушка на земляной гоблин!

Громкий крик ликования, но едва мы приготовились взять с места в карьер, как послышался голос шенге:

— Утыррка.

— Завтра, — согласилась я и, продолжая пританцовывать, направилась к любимому папочке.

Я танцевала, кружилась, раскинув руки, и в результате просто побежала к шенге… Чтобы замереть в десяти шагах от него.

Потому что рядом с шенге сидел кесарь!

Танцевать расхотелось вмиг. И чувство ликующего счастья тоже растворилось в одно мгновение… Я ощутила тревогу, страх, появилось предчувствие чего-то плохого и неизбежного… Не думать, не думать, не думать…

— Поздно, — меланхолично заметил мой супруг.

С ужасом пытаюсь вспомнить, о чем успела надумать после появления. Вроде ни о чем важном.

— Даже так?

— Именно, — мило улыбаюсь супругу и топаю в мохнатые объятия папочки.

Шенге успел и волосы мои взлохматить, и пожурить за то, что ходила с орчатами за пределы охта, и сказать, что соскучился, и спросить, не голодная ли я.

— Очень голодная, — подтвердила папочкино предположение. — А еще… шенге, Утыррка принимать решение, назначать время.

Папа вдруг стал суровым. Нахмурился и сказал:

— Нет!

Я спорить не стала, вот потом наедине и обговорим.

— Утыррка приходить на рассвете и говорить с шенге, — сказал папа.

Кивнула, обняла папочку покрепче и пересела на бревно, которое тут специально для меня лежало. Оркам посадочные места не нужны, кесарь, как выяснилось, тоже вполне умел сидеть скрестив ноги и без трона обходиться.

А потом был пир. Ну, точнее, ужин, но у орков это всегда пир со вкуснейшим угощением, мудрыми историями, танцами орчат вокруг костра и песнями, повествующими о добре, доблести и справедливости. Такой удивительно уютный вечер, и мне совсем не хотелось думать о кесаре, что сидел по правую руку от шенге. Зато я часто смотрела на огонь, в какой-то наивной надежде увидеть в нем… Неважно кого! И, подскочив с места, я отправилась с орчанками кружить вокруг костра, под красивую песню, что исполняли Рхарге и Нграо.

Потом орчанки потащили малышей мыться и спать, а кесарь поднялся, демонстрируя, что ему пора. Да кто ж против, счастливой дороги.

— Нежная моя, — было сказано ледяным тоном, и я мгновенно подошла к супругу.

А душа рвалась еще потанцевать, а сердце так хотело петь, а мысли все никак не желали возвращаться к суровой действительности… Но увы!

— Утыррка приходить утром, — сказала я, обнимая на прощание папочку.

— Шенге ждать.

И супруг увлек меня в портал.

Когда мы вышли у дворца, я все еще пританцовывала. Напевая незатейливую мелодию, поднялась по ступенькам, слыша позади уверенную поступь кесаря. И тут увидела Райхо и Свейтиса. Оба очень внимательно смотрели на мое одеяние, что было не удивительно.

Все, Катриона, праздник закончился.

Развернувшись к супругу, решила побыть вежливой… для здоровья полезно.

— Мой кесарь, — низкий поклон, — спокойной вам ночи.

Кесарь вдруг улыбнулся и загадочно произнес:

— Разгневанная моя, не забудь вспомнить о своем пожелании, когда придешь посреди ночи.

После этих слов супруг растворился в очередном портале.

— Да не собираюсь я к нему приходить, — сказала почему-то вслух. — Свейтис, что у вас?

Тук, тук, тук!

Стук разнесся по коридору, вызывая у стражников очередной приступ любопытства. Да, императрица, да, время предрассветное, да, стучусь в покои супруга. И что с того?!

— Казню! — прошипела я стражникам.

Те вновь уподобились статуям. Так-то лучше!

Тук, тук, тук!

Если не откроет — выломаю дверь!

Тишина! И ведь знал, что я приду, трудно, что ли, было дверь оставить открытой! Подумаешь, любовница в неглиже населяет пространство… которое на семь суток было заселено мной. Лично мне все равно, но если он не откроет…

— То что? — дверь таки открылась.

На пороге обнаружился император Араэден собственной персоной!

— А кто еще, кроме меня, должен был обнаружиться на пороге моей спальни? — весело поинтересовался супруг.

— Знаете, от вас всего можно ожидать! — сморозила я очередную глупость.

Кесарь молча и выразительно вздернул левую бровь. Но меня на порог не пустил… бедная блондинка. Или не бедная, учитывая, что кесарь — мужик опытный, а судя по картинкам, которые я успела разглядеть, еще и изобретательный…

Супруг улыбнулся… весело. Что-то новое.

— Итак, разгневанная моя, ты пришла с вопросом? — уже не скрывая насмешки, поинтересовался император.

— Скажем так — я пришла за ответом, — все еще раздумывая о картинках и опыте кесаря, пробормотала я.

Интересно, а они всё по картинкам делают?!

— Нежная моя, вопрос озвучь, — напомнил о собственном присутствии Араэден.

— Вы его, несомненно, уже знаете, — никак не могу выбросить из головы мысль про те картинки и книгу.

Император рассмеялся, сделал шаг, оттеснив меня в коридор, и закрыл двери в свои покои. Да мне все равно, кто у него там!

— Я вижу, — холодно заметил кесарь. — Итак, слушаю вопрос.

Отошла на шаг, невольно оглядела супруга. Черный халат из тонкой и чуть блестящей ткани — это нечто новое в его гардеробе… Самое забавное, что ткань достаточно тонкая и заметно, что под халатом ничего нет. Может, стоит послать его переодеться, а то как-то не комильфо выдвигать обвинения едва одетому оппоненту.

Левая бровь вновь насмешливо вздернулась.

Так, Катриона, ты не спала всю ночь не для того, чтобы отвлекаться на мелочи… такие, как народонаселение спальни собственного супруга и его же скудное одеяние.

— Меня интересует, — начала я, пытаясь быть вежливой, — куда вы дели… двадцать три тысячи рабочих, которые, несомненно, потребовались для постройки новой площади!

Ответом мне стал веселый смех нашего бессмертного. Кесарь хохотал так, что даже стражники заинтересованно головы повернули, а император в итоге чуть ли не согнулся от хохота. Ему смешно! Ему, понимаете ли, весело, а то, что некоторые не спали всю почти ночь, это так… мелочи!