День подходил к концу, между тем положение у Свистельникова не менялось, сам он все больше и больше терял уверенность в своих действиях.

Вечером мне удалось с помощью адъютанта переговорить с командиром полка.

- Что вы сейчас делаете?-спросил я у Свистельникова.

- Уточняем положение.

- Ну и что же, уточнили хоть сколько-нибудь?

- Да. Полк как будто бы находится у Любецкого.

- А где же Лютиков?

- С ним еще не связались.

- Вы атаковали Любецкое?

- Пытались, но безуспешно. Сковывает глубокий снег.

- Что же вы намерены делать?

- Выполнять задачу.

- Каким же образом?

- Пока еще не решил, но будем выполнять.

- Может быть, вы не у Любецкого, а у какого-либо другого пункта? Где вы сами-то? Что вы лично видите и слышите?-допытывался я, стараясь уяснить положение полка.

- Я в лесу, в километре от населенного пункта. Ориентиров здесь никаких нет. Днем вправо слышалась перестрелка, а теперь и там тихо. Пехота лежит на опушке, артиллерия находится на лесной поляне.

- Вы уточняли, кто вел перестрелку?

- Посылал разведку, но она возвратилась ни с чем.

Слушая доклад Свистельникова и всматриваясь в карту, я думал о действиях полка и о его командире. Дело обстояло не так уж плохо, как это представлялось Свистельникову. Попав в новую обстановку, резко отличавшуюся от обычной при обороне на хорошо изученной местности, он просто растерялся.

"Если полк находится у Любецкого, то это нетрудно проверить, рассуждал я. - В двух - двух с половиной километрах южнее проходит железная дорога, нужно только подтвердить это".

- У вас есть под рукой несколько лыжников? - спросил я у Свистельникова.

- Есть,- ответил он, - комендантский взвод, связисты, разведчики.

- Вышлите трех бойцов по азимуту 180 - прямо на юг, пусть они пройдут по лесу и определят расстояние до железной дороги. По возвращении немедленно доложите.

Минут через пятнадцать - двадцать Свистельников вызвал меня к телефону и сообщил, что лыжники возвратились. До железной дороги напрямик оказалось 600 - 700 метров.

- Правильно! Теперь скажите, где вы находитесь и за какой населенный пункт ведете бой?

- Извините, - виновато донеслось из трубки, - полк находится не у Любецкого, а перед Большим Калинцем.

- То-то и оно! Вы вышли на два километра южнее и втянулись в бой за Большой Калинец. А Лютиков вышел к Любецкому и, возможно, захватил его. Перестрелку, которую вы слышали справа, вел он.

- Все ясно. Черт знает, как я запутался, - удивлялся командир полка.

- Немедленно свяжитесь с Лютиковым и, если нужно, окажите ему помощь.

- А что же делать с Калинцем?

- Как что? Готовьте атаку и захватывайте. Разговор этот окончательно убедил меня, что Свистельников как командир полка со своими задачами не справится. Нужно срочно заменить его другим, более энергичным, волевым и инициативным командиром, способным решать задачи самостоятельно, без излишней опеки. В обороне с ним можно было еще мириться, а для наступления в сложных условиях он явно не подходил. Но где взять другого командира? Ждать, пока пришлют из армии, слишком долго, да и пришлют ли его? Готовых командиров полков и там нет. Искать надо было у себя. Пригласил комиссара. Его мнение не расходилось с моим. Перебрали всех кандидатов и остановили свой выбор на майоре Корнелии Георгиевиче Черепанове - начальнике пятого отделения штаба дивизии, однофамильце моего адъютанта.

В штабе у нас Корнелия Георгиевича Черепанова называли Черепановым большим, а Федора Степановича Черепанова-маленьким. Это соответствовало и их служебному положению, и воинскому званию, и возрасту, и даже внешнему виду.

- Корнелий Георгиевич, думаю, подойдет, - сказал Шабанов. - Волевой командир.

- Подойти-то подойдет, да вот маловато у него командирской практики, командовал только взводом, а потом все время был на хозяйственных и штабных должностях.

- Да, командных навыков мало, это верно. Но я уверен, что он справится. Будем помогать,-заявил Шабанов.

- А не заменить ли нам и комиссара полка? И он там временный, предложил я.

- Правильно! Укреплять так укреплять.

Комиссаром полка мы решили назначить батальонного комиссара Егорова.

Решение о снятии Свистельникова было оформлено на другой день, когда нам стало известно о судьбе батальона Лютикова. В неуспехе батальона был повинен и Свистельников. Он явно переоценил молодого малоопытного комбата, а переоценив, ввел в заблуждение и нас.

С батальоном же Лютикова, как мне доложили, произошло следующее.

Незадолго до рассвета батальон вышел к Любецкому и, установив, что оно занято противником, атаковал. Бой длился не более десяти - пятнадцати минут. Захваченный врасплох и ошеломленный внезапным ударом, противник не мог оказать организованного сопротивления и был выбит из населенного пункта. Победителям достались натопленные дома, а кое-где даже готовый завтрак.

После напряженной бессонной ночи, после марша по снежным сугробам в мороз и снегопад усталых и замерзших людей потянуло к теплу.

Возбужденные боем, командир, комиссар и старший адъютант, сопровождаемые связистами и автоматчиками заскочили в освещенный дом, который полчаса тому назад занимало немецкое начальство.

- Иван Тихонович! А крепко мы им всыпали! Замечательно получилось! потирая застывшие руки и бегая по комнате, говорил Лютиков комиссару батальона старшему политруку Володину.-Я думаю,-продолжал он, - мы сделаем сейчас так: ты пойдешь по ротам и посмотришь, как они устраиваются-надо людей обогреть и накормить,-адъютант подсчитает трофеи и заготовит донесение командиру полка, а я соберу командиров рот и переговорю с ними. Не возражаете?

Возражений не было. Каждому хотелось поскорее выполнить порученное дело и хотя бы немного отдохнуть.

Минут через десять - пятнадцать командиры рот были уже в штабе и докладывали о том, какие они захватили трофеи и как устроились. Восседая за столом в позе победителя, Лютиков чувствовал себя превосходно.

А время шло. Снегопад прекратился. Брезжил рассвет. И вдруг застрекотали автоматы.

"Что такое? В чем дело?"

- Товарищи! Бегом по ротам! - закричал Лютиков, вскочив из-за стола. Он сразу понял, что произошло непоправимое.

Помещение опустело. Вместе с командирами рот выбежали старший адъютант и командир взвода связи.

- Товарищ старший лейтенант, скорее, скорее! - торопил Лютикова его автоматчик, - а то опоздаем!

Бой разгорался. К автоматной трескотне прибавились разрывы гранат.

Выскочив из дома и отбежав от порога всего на несколько шагов, Лютиков уткнулся в снег, сраженный автоматной очередью.

Было уже совсем светло, когда батальон, выбитый из Любецкого, вновь сосредоточился на опушке леса, откуда два часа назад он переходил в атаку.

- Что же произошло? - Где командир батальона? - спрашивал Володин у командиров рот. - Как это получилось?

А ответ был прост. Пришла расплата за головокружение от успеха, за самоуспокоенность и беспечность. Овладев Любецким, батальон занялся в первую очередь бытовыми вопросами и забыл про врага. Люди разбрелись по ломам греться и отдыхать. За это время гитлеровцы опомнились, получили подкрепление из Большого Калинца, внезапно контратаковали и заняли Любeцкое.

Володин и командиры рот решили снова атаковать этот населенный пункт и захватить его.

Повторная атака, однако, несмотря на ее настойчивость, успеха не имела. Противник оказывал упорное сопротивление. Потеряв около пятидесяти человек убитыми и ранеными, батальон вынужден был отойти. В числе раненых оказался и Володин. Рискуя жизнью, с большим трудом его вынесли из боя связные командира шестой роты Ченцов и Шумов.

Раненые отнимали много времени и внимания. За ними требовался уход, их надо было не только перевязать, но и накормить и обогреть. Из-за раненых отошли поглубже в лес.