С утра второго дня с целью развития прорыва вводились 171-я стрелковая дивизия и танковый полк. Дивизия развертывалась из-за правого фланга первого эшелона, на стыке с правым соседом. Танки усиливали части Воловича.

Утро было туманное, моросил мелкий дождик. Под ногами чавкала вода, а на проезжих просеках грязь засасывала по колено. Из-за тумана начало наступления командарм отложил на два часа. Я проверил готовность 171-й стрелковой дивизии. Еще не начав наступления, она уже несла потери от массированных артиллерийских налетов.

С артиллерией противника никакой борьбы мы не вели, для этого у нас не было ни контрбатарсйной артиллерии, ни соответствующего наблюдения. Нас окружал сплошной лес.

Перед атакой Волович попросил у меня разрешения пойти вперед, в полки.

- Куда вы пойдете? Там же у вас нет подготовленного НП? -возразил я.

- Ничего. Посижу с командиром полка. Тут недалеко. Не беспокойтесь, скоро вернусь.

Я согласился, и Волович ушел, взяв с собой автоматчика.

Дивизия начала атаку своим правым флангом на юго-запад в направлении колхоза "Пенна". Второй эшелон корпуса наступал строго на запад, на южную окраину Деревково. Одновременно своими внешними флангами дивизии приступили к расширению прорыва. Вырвавшиеся вперед танки устремились к шоссе, в обход "Пенна" с запада.

Как и вчера, наши выходы из лесу на полянку противник встретил заградительным огнем и сразу же сковал пехоту.

Танки попали под огонь прямой наводкой, наскочили на минное поле и, потеряв около половины своего состава, вынуждены были повернуть обратно. Через полчаса после начала атаки был убит полковник Волович. Погиб он вместе со своим адъютантом в горловине прорыва, у второго забора. Гитлеровцы подтянули за ночь к флангам прорыва значительные огневые средства и теперь стрельбой в упор стремились помешать нам расширить брешь. Под огонь одного из орудий и попал комдив.

Бой продолжал развиваться тягуче медленно. Нашей пехоте за весь день удалось проползти около пятисот метров и выдвинуться на подступы к сильным опорным пунктам Деревково и "Пенна". Здесь наступление было окончательно сковано. Несмотря на огромные усилия, наши войска продвинуться дальше не смогли, Артиллерийский и минометный огонь из глубины обороны сметал все живое, а подавить его было некому.

В течение следующих двух дней мы только удерживали захваченный выступ, борясь с огнем и отражая многочисленные контратаки врага. Отдельным нашим подразделениям ночью удавалось проникнуть на берег реки Порусья, но с наступлением рассвета противник выбивал их оттуда огнем и отбрасывал контратаками.

К концу пятого дня операция затухла на всем фронте. На нашем участке мы ценой больших потерь сохранили и закрепили за собой выступ шириной в два и глубиной до полутора километров. На главном направлении армии, непосредственно на подступах к Старой Руссе, сделано было еще меньше. Прорвать оборону полностью и развить успех не удалось и там.

24 августа корпус передал свой участок вместе с 171-й и 182-й стрелковыми дивизиями в непосредственное подчинение армии, а сам был выведен в резерв фронта. В составе корпуса осталась 188-я стрелковая дивизия, в командование которой вступил полковник В. Я. Даниленко, а затем мы получили два новых гвардейских воздушнодесантных соединения под командованием генералов А. Ф. Казанкина и В. П. Иванова.

* * *

Спустя двенадцать лет я бродил по восстановленной Старой Руссе и ее окрестностям, внимательно осматривал места прошлых боев, и мне стало более понятно, почему мы не смогли освободить тогда этот город.

Я детально ознакомился с немецкой обороной на внешнем обводе. Начав с Рабочей Слободки, севернее железнодорожного моста через р. Полисть, прошел по переднему краю весь северо-восточный сектор до Медниково включительно, протяженностью около пяти километров.

Вся первая траншея-сплошная, без каких-либо перерывов, и на всем своем протяжении насыпная. По обеим сторонам тянутся глубокие канавы. Через каждые сто метров в насыпь врезаны бетонированные ячейки на два - три стрелка или автоматчика. Толщина бетона - от тридцати до сорока сантиметров.

Сочетание бетона с грунтом вполне предохраняло не только от пуль и осколков, но даже и от прямого попадания малокалиберных снарядов. Сохранились глыбы метровой толщины от пулеметных и артиллерийских железобетонных лотов и бункеров, а также от открытых площадок для орудий прямой наводки и танков.

Впереди траншеи, вдоль скошенного луга и посевов,- рулоны колючей проволоки. Позади-огромные котлованы от разобранных блиндажей с толстыми перекрытиями. Противник с переднего-края хорошо просматривал находившийся перед ним луг и мелкий кустарник.

С переднего края в тыл к Бряшной Горе тянутся несколько насыпных ходов сообщения, связывающих первую траншею со второй линией обороны и городом.

Бетонированные ячейки сверху прикрывались гофрированными стальными листами. Железом и сталью были покрыты и некоторые наиболее важные участки насыпной траншеи.

Выпрямленные гофрированные листы я увидел на крышах, а разорванные железобетонные плиты от дотов - на фундаментах многих новостроек в Медникове и в Бряшной Горе.

Из Медниково я возвращался в город через Бряшную Гору, пересекая второй обвод обороны. Его остовом служила насыпь железнодорожной ветки, где через каждые двести метров были врезаны железобетонные пулеметные доты.

На окраинах города находился третий обвод. Оккупанты соорудили на улицах и окраинах до шестидесяти пулеметных и артиллерийских дотов, наблюдательных пунктов и бункеров. Бетонированные точки, закрывавшие подступы со стороны Бряшной Горы, высятся и сейчас.

Три железобетонных пояса перед городом, хорошо организованная оборона внутри города и прекрасное наблюдение с многочисленных колоколен и городских вышек - такова общая схема обороны Старой Руссы, которую создали гитлеровцы за тридцать месяцев своего хозяйничания в ней.

Ценой больших потерь наши войска пробивались к окраинам города, но здесь их наступление захлебывалось. Огонь обороны сметал и танки и пехоту.

Враг видел все вплоть до мельчайших подробностей и управлял своим огнем необычайно эффективно, в то время как наша артиллерия, не имея хороших наблюдательных пунктов, была слепа.

Наши танки застревали и расстреливались на подступах, а пехота, продвигаясь зимой по пояс в снегу, а весной и осенью по колено в болоте, одна, без поддержки танков, артиллерии и авиации, ничего сделать не могла.

Основная причина неуспеха августовского наступления, как мне представляется теперь, заключалась в том, что наше командование, планируя операцию, не представляло себе подлинной обороны противника.

Под Старой Руссой делалось все так же, как и в любом другом месте. Между тем здесь требовались более тщательная и длительная подготовка, высокое оснащение войск боевой техникой и совершенно другие методы прорыва, отличные от тех, которые мы применяли.

Как можно было прорвать передний край с его высокой насыпной траншеей и железобетонными огневыми точками? Наш минометный и артиллерийский огонь с закрытых позиций не смог ни разрушить его, ни даже парализовать живую силу. А если бы сюда на каждый километр прорыва выдвинуть 18 - 20 орудий прямой наводки, то никакая насыпная траншея не смогла бы устоять.

Но подавить первую траншею - это еще не все, следовало подавить и артиллсрийско-минометный огонь. Короче говоря, надо было путем концентрации боевой техники добиться превосходства в огне. Этого превосходства командование не смогло обеспечить и в результате потерпело неудачу.

Недостающую в армии боевую технику, в первую очередь артиллерию, нужно было бы пополнить за счет других объединений фронта. И, конечно, следовало добиться внезапности, а она также не была достигнута.

Старая Русса была освобождена советскими войсками 18 февраля 1944 года. Три с половиной тысячи домов было в городе до вступления в него гитлеровцев. После их ухода остались груды развалин и пепла.