В тот день я впервые встретился с П. В. Рычаговым. Невысокого роста крепыш, смелые, немножко навыкате, глаза. Слава о нем прошла, когда он еще сражался с фашистами в Испании. Этому человеку посвятил не один свой очерк журналист Михаил Кольцов. Я, как и все советские люди, восхищался боевой доблестью наших летчиков в Испании, в том числе и Рычаговым. В декабре 1937 года его избрали депутатом Верховного Совета СССР. И вот, когда развернулись боевые действия в Китае, Рычагов одним из первых снова попросился на поле битвы.

Подошел он ко мне, поздоровался, сказал одобрительно:

- Ух, и здорово же вы поработали! Японцы, наверное, чешут теперь затылки. Шутка ли: несколько десятков самолетов им придется записать в поминальник.

Рычагов прибыл для руководства боевыми действиями наших летчиков-добровольцев. С ним прилетели военный комиссар А. Г. Рытов и известный летчик-испытатель А. С. Благовещенский, который возглавил группу советских летчиков-истребителей.

К вечеру на аэродром приехал П. Ф. Жигарев. Он собрал всех участников боевого вылета на Нанкин и объявил благодарность. Рычагов предупредил нас:

- Японцы, наверняка, попытаются расквитаться за свою беспечность. Будьте готовы к отражению налета на аэродромы.

Рычагов как в воду глядел. Дня через два с передовых постов воздушного наблюдения поступило сообщение: курсом на Ханькоу идет большая группа вражеских бомбардировщиков. Впереди и выше ее - истребители.

Мы уже успели изучить тактику японцев. Сначала они стремятся связать боем наших истребителей, чтобы обеспечить свободу действий своим бомбардировщикам. Рычагов, исходя из опыта боев в Испании, предложил контрмеры. Он решил разделить истребителей на две группы. Когда одна из них вступила в схватку с вражескими истребителями, другая, находившаяся в стороне, неожиданно для врага бросилась на бомбардировщиков. Оказавшись без прикрытия, бомбовозы начали сбрасывать свой груз куда попало и разворачиваться назад. По многим из них уйти не удалось. Советские истребители преследовали японцев до тех пор, пока у них было горючее. Сбитые японские самолеты местные жители находили потом в плавнях, болотах, на рисовых полях. Захваченных в плен японских летчиков они связывали веревками и доставляли на ближайший аэродром.

...Как только прозвучал сигнал тревоги, мы бросились к своим машинам, чтобы вывести их из-под удара. Бомбардировщики поднимались в воздух первыми, в заранее намеченной зоне становились в круг и находились там до тех пор, пока не минует опасность, Истребители поднимались несколько позже. Не было расчета заранее расходовать горючее. Оно необходимо для боя, а затем для преследования врага.

Находясь в зоне, мы хорошо видели всю воздушную баталию - сражение наших истребителей с японскими. Бой завязался на высоте две тысячи метров и вскоре распался на несколько очагов. Самолеты то взмывали ввысь, то начинали пикировать или выписывать глубокие виражи. Знойное блеклое небо полосовали светящиеся трассы. Вот загорелся один истребитель, задымил другой, блеснув на солнце крыльями, опрокинулся навзничь третий. Чьи самолеты падали - вражеские или наши, издали установить было невозможно. Клубок сражающихся "ястребков" стал постепенно смещаться на юг. Запас горючего у японцев кончался, до своей базы далеко, и в их положении было благоразумнее заранее отступить.

Когда мы возвратились к аэродрому, на полосе зияли дымящиеся воронки от взрывов бомб, а в стороне что-то горело - самолет или автомашина - не разберешь.

Пришлось уйти на второй круг и ждать, пока приведут в порядок посадочную полосу.

Первым на аэродроме встретил нас инженер Ван.

- Пять самолетов сбили? - спросил я.

- Ага, ага, - радостно закивал китаец.

- А наших?

Ван показал один палец.

Рычагов вместе с другими товарищами переждал налет в щели, отрытой рядом с командным пунктом. Когда все успокоилось, он пригласил меня в комнату и, развернув карту, сказал:

- Японцы продолжают наступление в глубь страны. Резервы они перебрасывают обычно пароходами или самолетами, но основную массу войск и техники направляют по железной дороге. Самое уязвимое для них место - вот этот мост через Хуанхэ, - показал он карандашом. - По нашим сведениям, рядом с ним японцы возвели понтонную переправу.

Рычагов на время отвлекся от карты, прошелся по комнате и добавил:

- Китайское командование считает, что, если мост будет уничтожен, это сдержит наступление японцев. Их войска на какое-то время останутся без резервов.

Потом помолчал и, сверкнув глазами, решительно добавил:

- А что, если грохнуть по мосту?

- Грохнуть можно, - отвечаю. - Цель заманчивая. Но ведь далеко.

- Знаю, - согласился Рычагов. - И все же давайте подумаем, как помочь китайцам. Игра стоит свеч.

Мы склонились над картой и стали прикидывать, как это лучше сделать. Без посадки туда не долететь. Значит, нужен промежуточный аэродром.

- И об этом я подумал, - воскликнул Рычагов. - Промежуточным может стать Сюйчжоу. Я договорюсь с китайцами, чтобы доставили туда горючее. Только, - и он приложил палец к губам, - о предстоящей операции ни-ни-ни... Понятно?

Можно было и не предупреждать об этом. За время работы в Китае мы научились держать язык за зубами.

- А сейчас ваша задача, - заключил Рычагов, - отобрать наиболее опытные экипажи, сделать необходимые расчеты, подготовить к вылету машины.

Рычагов уехал, а я долго еще сидел над картой, обдумывая, как лучше выполнить столь сложное задание. С высоты, как известно, мост кажется тонкой ниточкой, и попасть в него - не простое дело. А разрушить его надо во что бы то ни стало, иначе зачем огород городить.

Посоветовался со своим инженером, можно ли взять дополнительный груз бомб. Инженер, немного подумав, ответил:

- Вообще-то раньше этого не делали. Но уж если очень надо - попробуем.

Чтобы проверить расчеты, мы подвесили на один из самолетов полный боекомплект, а потом положили в него еще 36 бомб в ящиках. Перегруженная машина долго бежала по полосе, пока между нею и землей наконец образовался просвет. Медленно набирая высоту, самолет все-таки поднялся в воздух. Раз взлетел один, решили мы, смогут и другие.

Отобрали 25 самых опытных экипажей и разделили их на три группы. Первую девятку повел я, вторую - Василий Клевцов, а третью, семерку, - Яков Прокофьев.

К мосту подошли на малой высоте. Японцы, видимо, были уверены, что этот объект, расположенный в глубоком тылу, недосягаем для советских бомбардировщиков, поэтому его не охраняли. Мы взяли курс 45 градусов, вышли на цель и поочередно сбросили весь бомбовый груз. А те, что не попали в основную цель, угодили в понтонную переправу - она же была рядом. В итоге не стало ни моста, ни переправы.

Неподалеку находился аэродром. Мы видели, как с него начали подниматься японские истребители, но нас догнать они уже не могли.

На обратном пути снова приземляемся в Сюйчжоу, заправляемся горючим и следуем дальше. Только сели в Ханькоу - подбегает представитель китайского командования и показывает распоряжение: следовать в Наньчан. Прилетаем туда, а нас уже ждет П. В. Рычагов.

- Вы не представляете, какое великое дело сделали, - сказал он. - Вы спутали все карты японского командования. Когда-то они соорудят новую переправу. Наступление неизбежно застопорится.

Да мы и сами понимали, что не ударили лицом в грязь. И дело сделали, и ни одного экипажа не потеряли.

Отведя меня в сторону, чтобы никто не слышал, Рычагов предупредил:

- Завтра вам предстоит выполнить еще более ответственное и еще более трудное задание. Но об этом разговор особый. А сейчас всем отдыхать.

Курс на Формозу

Ко второй половине февраля 1938 года самолетный парк Японии оказался настолько истощен, что правительству пришлось срочно заключать контракты с фирмами Германии и Италии на приобретение новых самолетов. Иностранные суда с боевой техникой не могли разгружаться в шанхайском порту. Японцы не без оснований опасались налета советских бомбардировщиков. Поэтому разгрузка производилась на японских островах, в частности на главной базе ВВС Японии острове Формоза (Тайвань).