— Стой, а не то я её убью, — сказал киллер, держа возлюбленную за челюсть.

— О, напугал, так напугал! — съязвил Фар, однако остановился, держа их на прицеле. Что-то было здесь не так. Не мог же он так резко отупеть. Линда пыталась что-то проскулить, но Шут не дал ей это сделать.

— А чутьё тебя не подводит. Был бы поглупее, сразу бы выстрелил и больше бы ничего не узнал.

— Да нет, я могу подстрелить тебя и всё узнать…

— Не можешь. А всё потому, что я ни черта не знаю. Я же тебе говорил. Меня в Эльдара и обратно превращает она.

— А я тебе и поверил, как же!

— А вот и зря. Я тебе, кстати, ни разу не соврал. Да и никому я не вру. Это прерогатива шутов — говорить всегда правду. Всё равно все считают за дурака, когда сами дураки. Хэ, хэ, — захрюкал убийца над своей очередной тупой шуткой.

— Не слушай его! Он… — пыталась выкрикнуть Линда, но Шут ещё сильней вывернул ей голову.

— Нет, как раз её не слушай. Вот она всем врёт. Тебе, мне, даже этому дурачку Солянину. А ведь он её так любит! Такую никому не нужную, убогую. Практически как он сам. Знаешь, какая там у них романтика — стихи, ужин при свечах с кунилингусом на десерт. Хэ, хэ. А я потом этим ртом ем!

Ящер посматривал по сторонам. Ждал, пока появятся его сообщники. Хотя он мог просто заговаривать, ослаблять внимание. С каждой секундой Фар всё больше склонялся к тому, что бы отстрелить им ноги. Шут продолжал разглагольствовать:

— В принципе, я её тоже в какой-то степени люблю. Она ведь моя первая и единственная женщина. Больше никого я не трахал во все отверстия за раз. Знал бы несчастный Эльдар, как она подо мной стонала! Интересно, а кого из нас ты любила? — спросил Шут, ударив её коленом по почкам. — А я сам отвечу — никого. Она нас использовала. Сама ведь меня нашла. Я тогда только появился. Однажды проснулся и не понимал кто я и где я. Потом несколько дней как будто сплю, потом снова просыпаюсь. Ничего ведь не понимал. Базовые знания какие-то были: о жизни, о стране, о языке. Знал, что драться умею, тренироваться усиленно начал. Думал — амнезия какая. А она мне всё объяснила. Что я живу в теле другого человека и всё прочее. Обещала сделать так, что останусь только я. Я потом начал находить в себе чувства этого Эльдара, обрывки мыслей. И знаешь, что я понял — я, это его подсознательно представление об идеальном себе. Он же, только без слабостей. Без его морали глупой, пацифизма дурацкого, страхов. Я то, чем он всегда хотел быть, но не признавался в этом даже самому себе. Лунный клоун из итальянской кукольной сказки. А она так и не сделала то, что обещала. Включала, выключала меня, когда это было нужно. Всё делала, что бы я не узнал как это происходит. Понимала, что я в тот же миг от неё избавлюсь. Вышла на блатных, работу мне нашла по моим способностям. Я в принципе был не против начать карьеру с малого. Солянин был отличным прикрытием. Знал бы этот нищеброд, сколько у его любимой Линдочки заработанных мной кредитов.

— Заканчивай свою эту исповедь. Лицом в землю! Оба! А ты руки за голову! — злобно скомандовал Арафаилов. Бить себя по лбу за последнее время просто надоело. Очередная глупость, принятая за аксиому. С чего он взял, что Шут одиночка? В какую хорошую теорию об одиноком маньяке всё складывалось! «Никогда, — говорил он себе, — никогда, чешуйчатый ты мудак, не делай выводы из собственных фантазий!» Однако, Шут не спешил сдаваться.

— Спортсмен, а спортсмен! Давай честную сделку — ты получаешь её, со всеми её знаниями об экспериментах. Всё равно без этого ты от меня не отстанешь. Я тут, пользуясь твоей охотой, её уговорил сделать так, чтоб я сам случайно не выключился. Не знаю, насколько на этот раз она мне соврала, но готов рискнуть. Так что, я остаюсь, наконец, собой. Осуществим же мечты бедного Эльдарчика! Сделаем его тем, кем он всегда хотел быть! Впрочем, я тебя подтолкну к правильному решению. Око за ухо!

С резким хлопком разорвалась дымовая граната, на несколько секунд скрыв из вида Ящера Шута и Теоделинду. Сумев заметить в дыму ноги перепрыгивающего через забор киллера, Фар выстрелил. Очередь раскрошила верх бетонной плиты. С поврежденной спиной, кинуться его преследовать не было никакой возможности. Офицер побежал прямо и, вырвавшись из облака дыма, увидел впереди себя развевающийся синий плащ убегающей Линды, которой Шут предусмотрительно успел развязать руки. На ходу Фар выстрелил по ногам в кожаных сапогах. Девушка вскрикнула, но продолжала бежать. Хотя при скорострельности пистолета Ящера хоть одна из пуль и должна была попасть в кость, особенно в левую ногу. Но Линда лишь замедлилась. Когда Абдельджаффар практически догнал её, она, оттолкнувшись от кучи мусора, тоже попыталась перелезть через забор, но Ящер успел схватить её за руку. Девушка истерически пыталась выдернуть руку, смотря на него бешеными от страха глазами. Фар приказывал ей слезть, угрожая застрелить, но, похоже, попасться она боялась больше. Она дернулась всем телом, брызнул фонтан крови. Линда с криком боли перевалилась через забор, её окровавленная рука по локоть осталась в зеленой чешуйчатой лапе Фара. Только через несколько драгоценных для погони секунд ошарашенный Ящер понял, что это был киберпротез.

Лучи вечернего солнца наполняли мягким оранжевым цветом комнату, уставленную египетскими, персидскими и другими восточными древностями. Усталый Арафаилов уселся в кресле напротив молчащего Себека. Из-за больной спины расслабиться не получалось. Прошла только неделя назначенного курса у костоправа, так что нормально функционировать опальный офицер ССБ не мог. На крокодильей морде Себека застыло некое подобие улыбки.

— Я тут слышал, — ёрничая, заметил старый крокодил, — одна дама предложила вам свою руку.

— Сейчас бы голову её раздобыть. Желательно с телом, — со вздохом ответил Фар.

— Так и всё?

— Да. С концами. А самое интересное, искать её мне запретили. Дурня этого — пожалуйста, а её — нет. Она уже наверняка в канаве какой валяется, с дыркой в башке, пока наши до неё не добрались. Она ведь кого-то чертовски сильно боялась. Вырвать у себя киберпротез не у каждого тренированного мужика получится. Я единственное, что успел, по медслужбе её пробить. Узнал, что она разделённый сиамский близнец. Что у неё есть сестра, только без половины правой руки и ноги. На этом мои поиски грубо прервали.

— Это говорит о том, что мы хорошую утечку нашли. И слухи о правительственном проекте подтвердились чуть менее чем полностью.

— По крайней мере, это не то, чего я опасался. Хотя найти Шута всё же стоит. Нельзя, что бы кто-то узнал о нём то, что знала Теоделинда. Да и сам он крайне опасный, хитрый тип.

— Настоящий шут. Для всех косил под дурака. Я вам говорил, что он и Эдберга неплохо обманул? Перед тем, как залечь на дно, убил его казначея, вскрыл пару счетов. Причём ему явно помогли.

— Лев тут сам в Управление приезжал, искал меня. Предлагал помощь и помощников, требовал открыть дело. Очень был злой. Его партнёры по бизнесу посуетились недельку, но всё без толку. Слишком хорош у Шута был план. В нём все имело своё значение — работа на Эдберга позволила наладить полезные связи и создать репутацию. Позволяя Линде собой пользоваться, он постепенно ослабил её внимание и предал, отдав мне. Даже проклятый удар мне в спину он использовал, что бы направить преследование в нужном ему направлении.

— Не расхваливай его, — отмахнулся Себек. — Он просто хорошо использовал ошибки всех вас. Да и интересы у него не выходят за пределы благополучия собственной задницы…

— К счастью, — констатировал Абдельджаффар. — А ещё хорошо, что я ошибся в своих предположениях относительно зомбированного террориста в Управлении. Вы говорили тогда о дуализме. О борьбе света и тьмы внутри каждого из нас. Вас самого не преследовали мысли о том, что же побеждает в вас?

— Меня? Нет. Мы, рептилии склонны к логике. Мы легко находим причины, почему мы совершаем те или иные поступки и принимаем себя такими, какие мы есть. Мы слишком хладнокровны, чтобы придумывать себе внутренних демонов и веселить себя внутренней борьбой.