В этот тяжелый для нас день части 1-й гвардейской стрелковой дивизии выбили противника из Россошного и овладели Верхней Любовшей. Часов в двенадцать к нам в Кривец прибыли тылы полка, ранее отрезанные противником. Нам было доставлено 8 тонн горючего, продовольствие и 770 снарядов М-13.

Наши войска, принимавшие участие в разгроме елецкой группировки врага, выходили на рубеж Нижняя Любовша, Ливны. За десять дней было освобождено свыше четырехсот населенных пунктов, в том числе города Елец и Ефремов. Фашисты потеряли здесь двенадцать тысяч убитыми и ранеными. За эти десять дней наш полк, поддерживаядивизии корпуса, прошел с боями по тылам немецких войск более двухсот километров. Елецкая группировка фашистов была разгромлена.

Подвижной группе генерала Костенко и другим войскам северного крыла командующий Юго-Западным фронтом поставил новую задачу: выйти на рокаду Тула — Орел; 61, 3, 13-й армиям и группе Костенко с утра 18 декабря перейти в общее наступление и завершить разгром 34-го и 35-го армейских корпусов гитлеровцев; к исходу 26 декабря главным силам выйти на рубеж Плавск, Чернь, Новосиль, Колпа, а группе Костенко — в район Мценска; впоследствии выйти на рубеж Белев, Поныри.

С 25 по 31 декабря 1941 года 4-й и 7-й гвардейские минометные полки залпами своих дивизионов и батарей обеспечивали продвижение дивизий 5-го кавалерийского корпуса и 1-й гвардейской стрелковой дивизии.

В дивизиях было мало артиллерии, и непосредственную огневую поддержку пехотных и кавалерийских полков осуществляли гвардейские минометные батареи. Так, только 26 декабря 1-й дивизион нашего полка, поддерживая кавалерийскую дивизию, дал пять батарейных залпов по скоплению противника и его минометным позициям в районе Высокое, Труды-Меряево, Трудки, которые затем и были заняты нашими войсками.

27 декабря при поддержке наших дивизионов 14-я кавалерийская дивизия овладела Усть-Лесками, 31 декабря 1-й и 3-й дивизионы нашего полка произвели пятнадцать батарейных залпов по скоплению пехоты, автомашин и танков противника в районе Березовец, Холопово, Веречка. Были израсходованы последние 711 снарядов М-13.

Мы не знали, когда и сколько получим снарядов. Поэтому 31 декабря дивизионы М-13 из Усть-Лесков пришлось отправить в Труды-Меряево. Сам я со штабом полка и дивизионом М-8 (7-го полка), которым командовал капитан П. И. Вальченко, остался в Усть-Лесках. Этот дивизион имел еще два залпа. В Усть-Лесках находился и штаб 14-й кавалерийской дивизии.

В эту тревожную новогоднюю ночь я был вызван в штаб дивизии. Начальник штаба майор С. Т. Шмуйло сообщил мне, что противник подтянул большое количество танков, имеет превосходство в силах и, очевидно, с утра перейдет в наступление.

— Рубеж к обороне не подготовлен, — сказал Сергей Трофимович, — противотанковые средства, по существу, отсутствуют, наши кавалерийские полки против танков вести борьбу не могут. Между нами и 1-й гвардейской стрелковой дивизией образовался большой разрыв. Ракетчикам надо быть готовым к отражению атаки противника и к отходу.

Вернувшись в свой штаб, я дал указание командиру дивизиона капитану Вальченко занять огневые позиции и держать дивизион в полной боевой готовности, а самому находиться на наблюдательном пункте.

Отдав необходимые распоряжения штабу, я тоже отправился на наблюдательный пункт. Около двух часов ночи меня снова вызвали в штаб дивизии. Сергей Трофимович сразу подвел меня к карте:

— Ну, дорогой Алексей Иванович, плохой у меня новогодний подарок. Чтобы не поставить нашу дивизию под танковый удар врага, принято решение до рассвета оставить Усть-Лески и оторваться от противника. Уходим оврагами и балками. Дорога для автотранспорта непроходима. Вам надо отходить обратно на Труды-Меряево. Не теряйте времени, действуйте самостоятельно. Оказать вам помощь, к сожалению, не можем.

После этого далеко не радостного сообщения я распорядился по телефону все машины срочно выводить на дорогу и двигаться на Труды-Меряево. Дивизиону Вальченко был дан «отбой».

С рассветом мы подошли к большаку, идущему на Труды-Меряево. В голове колонны шли автомашины штаба полка, затем транспортные машины дивизиона, за ними боевые машины, которые прикрывал взвод управления дивизиона. А к развилке дорог в это время уже подходили фашистские танки. Отрезая нам путь отхода, они открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов по головным машинам. Слева из лощины двигались еще около десяти немецких танков. В голове нашей колонны загорелась машина. Путь отхода был отрезан. Спереди и слева — вражеские танки, справа — глубокий овраг с крутыми склонами. В снегу развернуть машины обратно было невозможно.

Что делать? Дать залп по атакующему противнику мы не могли, несмотря на то что машины были заряжены: вражеские танки и пехота находились уже на расстоянии600–700 метров. Противотанковых средств мы, как и кавалеристы, не имели.

Наши воины с автоматами и гранатами залегли вдоль дороги, заняли оборону. Но что они могли сделать против танков? Комиссар Радченко, чекист капитан Жарновский встревоженно спрашивали:

— Что будем делать, командир?

— Выход один, — ответил я, — выпустить снаряды в сторону противника на минимальном прицеле, боевые машины подорвать, а остальные — поджечь. Затем отходить через овраг на Труды-Меряево.

— Да, иного выхода нет, — подтвердил Радченко.

— В таком случае держите с гвардейцами оборону, не подпускайте вражескую пехоту, а я побегу к боевым машинам...

Когда я подал команду произвести залп на минимальном прицеле, а затем подорвать боевые машины, послышались тревожные крики: «Танки с тыла!» Положение создавалось критическое...

Бойцы и офицеры залегли вокруг машин. И тут послышался уже не тревожный, а радостный крик:

— Танки наши!.. Свои!..

И действительно, обходя боевые машины справа на полном ходу, с открытым люком шел Т-34.

На броне сидели два танкиста и громко кричали:

— Дайте дорогу... Сейчас мы покажем гадам, где раки зимуют!..

Мимо меня прогромыхала стальная громада. Это было какое-то чудо! Всех нас охватила неописуемая радость. Откуда взялся наш танк? Прикрываясь колонной машин, незаметно для врага он переместился на левую сторону дороги. Танкисты закрыли люк и почти в упор открыли пушечный огонь по машинам противника. От первого же снаряда загорелся головной фашистский танк. Затем запылал второй. Остальные стали давать задний ход, скрываться в лощинах, уходить в лес. Наш танк взобрался на холм и оттуда подбил еще две немецкие машины.

Дорога на Труды-Меряево была свободна... Танк, наш спаситель, остановился у перекрестка, как могучий страж, развернув в сторону противника свою грозную пушку. Под его прикрытием гвардейцы убрали с пути горящие автомашины и двинулись на Труды-Меряево.

Мы с комиссаром сердечно поблагодарили танкистов.

— Не нас надо благодарить, — ответил, улыбаясь, командир экипажа, — а хозяйку, у которой мы ночевали... Мы из 129-й танковой бригады. Она поддерживала 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Вчера вечером, когда мы шли на участок дивизии, забарахлила ходовая часть. Пришлось завернуть в Усть-Лески. Отремонтировали танк и легли отдохнуть. Ночью нас разбудила хозяйка: «Ребята, наши уходят!» «Катюши» и в самом деле уже покидали деревню. Мы завели свой танк и пошли вслед за вами...

Да, танкисты нас здорово выручили. Отойдя километра на три, мы дали залп по лесу, куда отошли фашисты.

Итак, благодаря появившемуся танку нам удалось выйти из, казалось бы, совершенно безвыходного положения. Потеряли мы трех человек убитыми, пятеро были ранены. После залпа снова двинулись на Труды-Меряево. Там находился штаб кавалерийского корпуса генерала Крюченкина.

Мы доложили генералу обо всем случившемся, о героических действиях танка Т-34. Выслушав наш доклад, Крюченкин сказал:

— Ну что ж, дорогие гвардейцы, пришло время нам снова расставаться. Приказано ваши части отправить в Воронеж. Жаль, но что поделаешь? Спасибо за боевую работу. Желаю дальнейших успехов! А о танкистах, ваших спасителях, мы не забудем, представим к награде.