Не доезжая до Изюма километров десять, мы встретили поток машин и подвод. Некоторые тыловые подразделения и население покидали город.

Севернее Изюма в лесу мы наткнулись на артиллерийский склад оперативной группы гвардейских минометных частей Юго-Западного фронта полковника Зубанова. Начальник склада доложил, что в лесу хранятся снаряды в штабелях, вывезти их не на чем, транспорта нет, а связь со штабом группы отсутствует. Он чуть ли не со слезами на глазах умолял помочь ему.

— Отпускайте ваши снаряды 2-му и 43-му полкам Южного фронта, — сказал я.

— Да как же можно другому фронту без разрешения командования? — взмолился начальник склада.

— Всю ответственность за расход снарядов беру на себя!

Начальнику артсклада я оставил письменное распоряжение отпускать снаряды 2-му и 43-му полкам по их требованию, Зубанову написал записку, объясняющую мое решение.

Вскоре в этом же лесу мы нашли штаб 9-й армии, вернее, пока место, где он сосредоточивался. Под развесистой березой прямо на земле сидел крайне усталый командующий армией генерал-майор Ф. М. Харитонов.

Вместе с двумя офицерами он склонился над развернутой на земле картой. Я представился генералу, предъявил документы, сказал, что знаю тяжелую обстановку на участке армии и тем не менее прошу помочь вывезти снаряды.

Командующий, выслушав меня, вздохнул и проговорил с укоризной:

— Полковник, нам орудия нечем возить... — Но, подумав, сказал: — Действительно, что делать?! Не можем же мы оставить врагу секретное оружие...

Командарм вызвал начальника тыла и приказал ему весь автотранспорт тыла и штаба срочно отправить на вывозку снарядов.

— Спасибо за помощь, товарищ генерал! — обрадовался я. — Рад сообщить вам, что в район Изюма прибыло два дивизиона 2-го полка и подходит 43-й гвардейский минометный полк М-13.

— Вот это дело! Ваша помощь нам сейчас нужна до зарезу! Наши части с трудом сдерживают противника, он рвется к мосту. С минуты на минуту ждем его нового наступления...

— Задача мне ясна, — ответил я. — Разрешите действовать? К вам в штаб пришлю офицера связи. Сейчас еду встречать 43-й полк. Он на подходе к Изюму.

— Ну что ж, еще раз спасибо за добрую весть. А мы здесь никак не можем связаться со штабом фронта. От бомбежки пострадали наши радиостанции. Прошу как можно скорее поставить задачу своим дивизионам, и пусть они сами свяжутся с передовыми батальонами. Мы, к сожалению, точно не знаем, где сейчас находятся командные пункты дивизий и их штабы.

Оба дивизиона 2-го полка прибыли в указанное место и заняли боевой порядок. Вперед были высланы офицеры для поддержания связи с передовыми стрелковыми частями, занимающими оборону по западному берегу Северского Донца. Каждый дивизион выделил по десять машин для переброски снарядов.

Примерно в пятнадцати километрах юго-восточнее Изюма мы с капитаном Смирновым встретили колонну 43-го гвардейского минометного полка во главе с его командиром подполковником М. П. Гороховым. Перед ним была поставлена задача ускорить выдвижение полка и быть готовым к боевым действиям. На карте я указал Горохову районы огневых позиций и наблюдательных пунктов, а также место штаба 9-й армии, куда следовало выслать офицера связи, показал положение наших обороняющихся частей, районы, по которым, возможно, придется вести огонь, предупредил, что освободившиеся машины из-под снарядов надо немедленно направлять в артсклад группы Зубанова и в дальнейшем снаряды получать с этого склада.

Пока мы встречали 43-й полк, на западном берегу реки начался бой. Противник рвался к переправам. Надмостом и нашими передовыми позициями непрерывно кружили «юнкерсы».

Фашистские цепи двигались к мосту. Дивизионы 2-го полка произвели по два залпа. Но с их наблюдательных пунктов местность на противоположном берегу просматривалась плохо, и им не было видно, что главная опасность нависла над правым флангом, на западной окраине Изюма. С высоты же, что находилась в трех километрах юго-восточнее города, хорошо просматривался не только западный берег, но и дальние подступы к нему. Поэтому мы со Смирновым выехали к высоте.

С гребня высоты в бинокль были видны атакующие цепи гитлеровцев, подтягиваемые из глубины резервы в ротных колоннах, движущиеся танки и автомашины. Противник теснил наши части. У моста передовые цепи врага захватили правобережные высоты и спускались к реке. Назревала угроза захвата переправы. Дать огонь по атакующим гитлеровцам с закрытых позиций на этой дальности было невозможно, так как противник узким клином врезался в нашу оборону в направлении моста. Эллипс рассеивания снарядов будет вытянут по фронту. Открыть огонь — значило нанести поражение и своим частям. К сожалению, нашей артиллерии на этом участке фронта было очень мало. Она своим редким огнем уже не могла сдержать натиск врага. Что делать? Как помочь нашим частям?

— Товарищ полковник, смотрите! — закричал капитан Смирнов. — Показалась колонна Горохова.

И правда. Сзади нас, примерно в двух километрах, шел дивизион 43-го полка. Решение созрело мгновенно: вывести дивизион на высоту и дать залп прямой наводкой через Изюм.

Расстояние до противника — три-четыре километра. Его передовые цепи, танки, отдельные машины спускаются по пологому склону к мосту. Условия для стрельбы прямой наводкой идеальные. Мы помчались навстречу нашим. Впереди увидели Горохова и командира дивизиона.

— Товарищ подполковник! — обратился я к Горохову. — Зарядите боевые машины и выводите их вон на ту высоту. Враг идет в атаку, дайте по нему залп прямой наводкой!

Горохов смотрел на меня с удивлением:

— Товарищ полковник, нас тут немедленно накроют артиллерийским огнем и разбомбят сверху! Посмотрите, что делается вокруг.

Я повторил распоряжение тоном, не допускающим возражения:

— Немедленно выводите один дивизион на высоту! Остальные разверните, как вам было указано раньше.

Я понимал душевное состояние командира полка: не успели прибыть на фронт, как прямо с марша в бой, да еще огонь с открытой позиции. Но иного выхода не было. Требовалось во что бы то ни стало остановить врага перед мостом.

Заряженные машины развернутым строем вышли на гребень высоты. Командирам батарей мы показали на местности общую точку прицеливания, точно определили по карте положение цели, огневой позиции, а также дальность стрельбы. Чтобы не допустить ошибки и не поразить свои войска, произвели четыре пристрелочных выстрела. Снаряды легли хорошо. И вот подается команда:

— По врагам нашей Родины, огонь!

Через несколько секунд склоны высоты на том берегу окутались серым дымом, а боевые машины одна за другой ушли в лес.

Дивизиону было приказано снова зарядить установки и быть готовому к повторному залпу. Результат оказался отрадный. Склоны высоты, обращенные в нашу сторону, способствовали сокращению рассеивания снарядов. Наклон значительно увеличил плотность огня. В районе удара горели танки, валялись трупы фашистов...

Уцелевшие гитлеровцы в панике побежали обратно. Наступление немцев было приостановлено. Подходящие из глубины вражеские колонны стали расчленяться и скрываться в лощинах. Огонь, видимо, оказался неожиданным и для наших войск. Не имея приказа, они не перешли в наступление, как это обычно бывало вслед за удачными залпами наших «катюш». Между тем самолеты противника над нами не появлялись, да и артиллерия не била по высоте. Нельзя было упускать удобный случай. Мы повторили залп, но положили его дальше, в глубину, по вторым эшелонам противника.

Только мы успели отвести в лес боевые машины, как на высоте стали рваться снаряды, а еще через несколько минут над ней появились пикирующие бомбардировщики. Но высота уже опустела. Дивизион 43-го полка, оказавший большую помощь оборонявшимся войскам 9-й армии, уже успел отойти на несколько километров в глубь леса. Остальные дивизионы занимали боевые порядки и устанавливали связь с общевойсковыми и артиллерийскими начальниками этого направления.