В дивизионе свято сохранялись флотские традиции. Например, через каждые полчаса дежурный отбивал склянки так же, как это делалось на военных кораблях. Когда я спросил Москвина, не мешают ли колокольные удары отдыхать морякам, он удивленно посмотрел на меня:

— Что вы, товарищ полковник, когда моряки слышат склянки, они спят спокойнее.

Обращала на себя внимание и традиционная морская терминология: «камбуз», «кок», «рапорт», «склянки».

Командир дивизиона Арсений Петрович Москвин в 1937 году окончил Севастопольское училище береговой обороны. Его направили на Краснознаменный Балтийский флот. На эсминце «Гневном» он командовал БЧ-2, был старпомом, участвовал в боях с белофиннами, затем служил в Управлении кадров ВМФ. Как только началась Великая Отечественная война, Москвин подал рапорт об откомандировании в действующий флот. Получил отказ. Но во время тяжелых боев под Вязьмой его назначили командиром батареи, входившей в артиллерийскую группу ВМФ. Его батарея была тогда вооружена самыми современными орудиями крупного калибра, способными наносить врагу большой урон. Когда под Вязьмой наши части оказались окруженными, орудия пришлось взорвать. Под командованием Москвина моряки пробились к своим.

Батальонный комиссар Евгений Яковлевич Юровский в первые дни Великой Отечественной войны был комиссаром батареи под Ржевом. После выхода из окружения его так же, как и Москвина, назначили в 14-й отдельный гвардейский минометный дивизион моряков.

В этот же дивизион пришли командирами батарейвыпускники Севастопольского училища береговой обороны лейтенанты Н. М. Павлюк и Д. Н. Бериашвили.

Москвину и Юровскому посчастливилось и на суше возглавить боевой коллектив моряков.

Познакомившись с командным составом дивизиона, мы пошли обедать в офицерскую столовую, которая была устроена во дворе штаба под навесом. Моряки называли ее «кают-компанией». В дни затишья офицеры дивизиона обедали в «кают-компании» все вместе. Надо ли говорить, что это еще больше сближало их.

Во время обеда я спросил Москвина, обучен ли дивизион стрельбе с открытых позиций прямой наводкой. Оказалось, что и моряки впервые слышали об этом.

Я приказал провести показательную стрельбу прямой наводкой. Для сокращения дальности огня под передними колесами боевых машин вырыли канавки с таким расчетом, чтобы минимальный угол возвышения был около пяти — десяти градусов. Командиров батарей предупредили, что при нулевом угле возвышения на ровной местности снаряды ложатся недалеко от боевых машин. Это может привести к их поражению. В данном случае опасности не было: перед огневой позицией имелась лощина, а мишени были расставлены за ней, на склоне. Залп одной боевой установки оказался удачным: имелось прямое попадание в «танк», остальные мишени были поражены крупными осколками.

В последних числах июля и начале августа в боях под Ростовом и в Сальских степях 14-й дивизион широко применил этот способ стрельбы.

На Южном фронте с 20 мая по 15 июля 1942 года стояло затишье. Однако оперативные сводки Генерального штаба, агентурные данные и данные авиационной и войсковой разведок свидетельствовали, что это затишье перед бурей. Гитлеровское командование, стремясь захватить стратегическую инициативу, решило на юге страны сосредоточить крупные силы, овладеть Кавказом с его нефтью, выйти к Волге, захватить Сталинград. К 5 июля ценой больших потерь противнику удалось преодолеть оборону советских войск на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов и выйти к Дону. Ожесточенные бои завязались в районе Воронежа.

17 июля 6-я, а затем и 4-я танковая армии гитлеровцев были повернуты на юго-восток и начали развиватьнаступление вдоль правого берега Дона на Кантемировку и Миллерово, пытаясь окружить и уничтожить советские части на правобережье.

Войскам фронта пришлось срочно создавать глубоко эшелонированную оборону. Для строительства оборонительных сооружений привлекались не только войска, но и местное население. Создавались противотанковые рвы, надолбы, доты и дзоты.

Наши части занимались боевой подготовкой, накапливали боеприпасы, горючее, продовольствие. Проводилось доукомплектование людьми и боевой техникой.

Командование предупредило нас, что гитлеровцы против нашего фронта имеют численное превосходство в танках, моторизованных войсках и авиации.

В эти дни протяженность Южного фронта составляла около трехсот километров. В его составе было пять армий. Однажко гвардейских минометных частей имелись всего четыре полка — 8, 43, 49 и 67-й и два отдельных дивизиона — 101-й и 14-й. 2-й полк и 48-й дивизион были переданы в состав Юго-Западного фронта. Вместо них из Москвы прибыл 67-й полк.

Решением командования фронта гвардейские минометные части были выдвинуты на наиболее ответственные направления. На правый фланг 37-й армии — 43-й и 49-й полки, в центр, западнее Дзержинска, — 8-й. На участке 56-и армии находились два отдельных дивизиона; 67-й гвардейский минометный полк был в резерве.

Учитывая условия степной местности и превосходство противника в танках и моторизованных войсках, мы готовили свои части к маневренным боям. При подготовке батарей и дивизионов большое внимание уделялось обучению стрельбе прямой наводкой. Штабом группы была разработана временная инструкция для такой стрельбы.

Хорошо подготовленной и обученной стрельбе прямой наводкой батарее нужно было три — пять минут на то, чтобы выехать из укрытия, произвести залп и уйти в укрытие. За такое короткое время ни артиллерия, ни авиация противника накрыть ее огнем не успевали.

Исключительно большая работа проводилась в частях по выбору и оборудованию запасных огневых позиций и наблюдательных пунктов в полосах действий поддерживаемых армий, по разведке и рекогносцировке дорог, накапливанию боеприпасов.

15 июля 1942 года началось наступление немецко-фашистских войск на юге нашей страны. Преодолев сопротивление частей Юго-Западного фронта, 4-я танковая и 6-я армии гитлеровцев подходили к Миллерово. Создалась угроза левому флангу и тылам Южного фронта. В это же время 1-я танковая армия противника перешла в наступление на правом крыле Южного фронта. Главный удар гитлеровцы наносили на участке Изюм, Лисичанск, в стык Южного и Юго-Западного фронтов. При мощной авиационной поддержке 1-я и 4-я танковые армии врага прорвали фронт и устремились к Сталинграду и Кавказу.

Наиболее тяжелые бои на правом крыле Южного фронта пришлось вести 37-й армии. Танковые и механизированные колонны противника форсировали в нескольких местах Северский Донец. Правофланговые дивизии и штаб 37-й армии вынуждены были отходить. Во время отхода связь штаба армии со штабом фронта нарушилась.

Командующий фронтом генерал Малиновский приказал мне срочно выехать в 37-ю армию, разыскать штаб, уточнить положение армии и проверить, как используются 43-й, 49-й гвардейские минометные полки, находившиеся в ее оперативном подчинении.

16 июля 1942 года мы с капитаном Смирновым на вездеходе по временному мосту переправились через Северский Донец. Недалеко от переправы, на опушке леса, встретили дивизион 43-го гвардейского минометного полка. Командир дивизиона доложил, что части армии, в том числе и наши полки, отходят. Мы поехали дальше. В одной из деревень, расположенной в долине небольшой речки, к нам подъехал начальник разведки дивизиона 43-го полка. Он взволнованно доложил, что с северо-востока идут фашистские танки и мотоколонна, расстояние до них шесть — восемь километров.

Справа от нас находилась возвышенность. Мы решили выехать туда. Я приказал начальнику разведки следовать навстречу дивизиону и срочно вывести его на огневую позицию, на западную окраину деревни, протянув оттуда телефонную связь к нам на высоту.

— Товарищ полковник, — обратился ко мне начальник разведки, — разрешите тянуть связь прямо от вас в район огневой позиции. Со мною в машине связисты, а у них есть катушка с проводами, телефонные аппараты.

— Отлично, это ускорит дело, — ответил я.

Не успели связисты проложить линию, как боевые машины заняли огневую позицию. За это время Смирнов по карте подготовил исходные данные для стрельбы. Как только подключили телефонные аппараты, мы передали эти данные на огневую позицию.