Предложение Алферова было принято. Но тут нас всех ожидала новая трудность. Винтовочный бездымный порох не поджигал воспламенитель снаряда М-8. Были испробованы разные пороха: тонкая стружка из нитроглицериновой шашки, артиллерийский порох. Но воспламенитель не загорался. Пришлось искать черный охотничий. К счастью, его скоро нашли в одном охотколлективе Сочи. Но потребовалось подбирать оптимальную дозу, так как при полном патроне гильзу раздувало в патроннике и ее потом нельзя было извлечь, а малые дозы пороха не зажигали воспламенитель снаряда. Эти эксперименты отняли много времени, но увенчались успехом. Однако эта система была все же громоздкой — на каждую установку требовалось поставить по восемь ударных приспособлений.

Ознакомившись с предложением Алферова, представитель московской группы старший лейтенант Доброхотов внес свое предложение, меняющее характер пуска. Речь шла об использовании огневой связи. Суть ее заключалась в том, что полости сопел снарядов последовательно соединялись изогнутыми в дугу трубками. Пуск реактивных снарядов осуществлялся следующим образом. Холостой винтовочный патрон выстреливал в сопло среднего в ряду снаряда и поджигал его пороховой заряд. Отходящие по дугообразным трубкам газы порохового двигателя этого реактивного снаряда зажигали пороховой заряд соседних снарядов, а те в свою очередь поджигали следующие.

И вот эта оригинальная конструкция выполнена в металле. Установку для испытания вывезли на огневую позицию — морской пляж санатория. Все присутствующие отошли метров на сто в сторону, за барьер пляжа.

Звук залпа был необычен, подобен одиночному шипящему взрыву. Но что это? Первый фонтан разрыва поднялся примерно в километре от берега, второй — немного ближе, а остальные стали стремительно приближаться к берегу. Алферов скомандовал: «Ложись!» Через мгновение метрах в тридцати от испытателей вода с глухим ревом поднялась вверх и тут же хлестко обрушилась вниз. Круговые волны легко покатились от места взрыва и вскоре зашелестели в прибрежной гальке. Это был последний, восьмой снаряд. Все облегченно вздохнули. А произошло следующее. Установка на грунте была недостаточно прочно закреплена, а при пуске давление струи отходящих газов первого снаряда создало опрокидывающий момент для установки. Второй снаряд сходил со своей направляющей уже под большим углом возвышения, а его струя усиливала опрокидывание, и так далее. Короче говоря, снаряды сходили со своих направляющих в то время, когда установка опрокидывалась. Получался своеобразный веер. Последний снаряд сошел чуть ли не в зенит. Он мог вообще упасть на берег, где находилось много людей. К счастью, этого не произошло.

Испытания показали необходимость разорвать «огневую связь» и поставить на верхний и нижний ряды направляющих по винтовочному патрону со своей «огневой связью». На ноги «паука» были приварены тарели с отверстиями, куда забивались металлические штыри для сцепления с грунтом. После этих доработок установка снова подверглась всесторонним испытаниям, которые дали хорошие результаты. Так родилась система залпового пуска реактивных снарядов с использованием винтовочного патрона и «огневой связи».

Сложной задачей для наших конструкторов оказалось создание системы прицеливания и наводки. В решении этой проблемы мне самому пришлось принять непосредственное участие.

Вопрос транспортировки решили сравнительно просто, по примеру горно-вьючных артиллерийских батарей. К лукам кавалерийских седел приделали приспособления для крепления основных узлов установки. Для перевозки снарядов были созданы специальные ранцы, которые приторочивались к седлам с той и другой стороны. В них вмещалось восемь снарядов — один залп установки. Применялисьспециальные ранцы и для переноски. В них укладывалось четыре снаряда — два спереди и два сзади.

Прежде чем направить в бой первую сформированную горную батарею, мы решили провести тактическое учение с боевой стрельбой в горах недалеко от Сочи. Учение показало, что личный состав подготовлен и батарея сможет выполнять боевые задачи.

В район боевых действий, на Гойтхский перевал, батарея с пятью залпами отправилась на автомашинах (лошадей мы еще не имели), а затем гвардейцы пробирались в горы пешком.

Вместе с батареей пошли и мы с Юрышевым. Перед самым выходом он внезапно заболел желтухой, но все же не захотел остаться на месте.

Первый марш с разобранными установками и снарядами батарея совершила хорошо. Колонну вел проводник. Впереди следовал взвод управления, затем огневой взвод, а за ним взвод обеспечения — подносчики снарядов и хозотделение с продовольствием. В батарее было предусмотрено все необходимое для самостоятельных действий в горах...

Преодолев достаточно трудный горный маршрут, мы поднялись на небольшое плато — район огневых позиций, заранее намеченных на карте. Здесь отыскали поляну, на которой можно было разместить все четыре установки. Юрышев остался на огневой позиции, а мы с командиром батареи и взводом управления (разведчиками и связистами) стали подниматься на гребень высот. Когда пришли на наблюдательный пункт командира стрелкового батальона, оборонявшего этот гребень, было еще светло. Командир полка и командир батальона очень обрадовались нашему приходу. На местности они показали нам, где проходит передний край, где находится противник, где расположены его опорные пункты и откуда он пытается атаковать...

Вместе с командиром полка и командиром батальона мы наметили цель — сопку, заросшую кустарником. Это был опорный пункт фашистов, а за склонами сопки находились их ударные группы и вторые эшелоны.

Связисты потянули проводную линию на огневую позицию, а командир батареи приступил к подготовке исходных данных для стрельбы. Через час Юрышев по телефону доложил, что батарея готова.

Но мы все-таки решили вначале дать четыре контрольных выстрела, а потом уже батарейный залп. По телефону прошу Юрышева передать командиру огневого взвода, чтобы в первой установке были заряжены только верхние направляющие. Ведь стрелять-то мы будем через гребень горы, на которой находятся наши...

Вскоре до нас докатилось резкое отрывистое шипение, похожее на мощный свист, а через несколько секунд почти одновременно разорвалось четыре 82-миллиметровых снаряда.

Убедившись, что снаряды легли в районе цели, решили дать батарейный залп. Прошло некоторое время, и командир батареи снова подал команду: «Батареей, огонь!» Опять послышался короткий, но более резкий, шипящий звук, а затем над нами, словно стая чирков в ночное время, прошумели снаряды нашего залпа. Они с резким треском стали рваться в районе цели. Гул тридцати двух разорвавшихся снарядов раскатистым эхом прокатился по горам и ущельям. Это был первый огневой налет «катюш» в горах Гойтхского перевала. Командиры и бойцы стрелковых подразделений восторгались залпом. Рады, конечно, были и мы.

Командир стрелкового батальона обратился ко мне с просьбой, нельзя ли побольше снарядов отпускать этой батарее.

— Снарядов-то у нас много, да доставить их сюда трудно, — ответил я. — Вам надо иметь в виду, что эти установки могут вести огонь не только с закрытых огневых позиций, но и прямой наводкой, через ущелья и овраги. Только для этого надо уметь выбирать огневую позицию и хорошо маскировать установки. Залпы нужно давать внезапно. Вы с командиром батареи сами разработайте приемы и тактику боевого применения горных «катюш».

Второй залп горной батареи я наблюдал на огневой позиции, когда уже стемнело. По своему звуковому и зрительному эффекту он резко отличался от залпа батарей боевых машин БМ-8. Протекал этот залп очень быстро, 32 снаряда вылетали почти одновременно.

Еще раз пожелав успеха гвардейцам и попрощавшись с ними, я, Юрышев и адъютант двинулись в обратный путь. Теперь мы были уверены, что батарея сможет выполнятьбоевые задачи. Горные установки действовали безотказно. Мы были довольны новой системой зажигания, которая избавила горные батареи от аккумуляторов, пусковых машинок и электросилового кабеля...