Со схемами установленных минных заграждений командование фронта знакомил полковник М. Ф. Иоффе. С особым интересом К. К. Рокоссовский слушал о планируемых действиях подвижных отрядов заграждений, интересовался, как намечаются рубежи установки минных полей, где складируются мины. Чувствовалось, что командующий придает большое значение действиям ПОЗов.
Большой интерес командующего вызвали также управляемые по проводам минные поля из противотанковых и противопехотных мин. В заключение с расстояния в несколько десятков километров было взорвано по радио несколько фугасов.
* * *
А обстановка на нашем участке фронта с каждым днем становилась все напряженнее. То там, то здесь фашисты силами от усиленной роты до батальона разведкой боем пытались прощупать нашу оборону. Разведка сообщала о подходящих к фронту новых гитлеровских танковых и моторизованных дивизиях.
Готовясь к наступлению, противник кое-где пытался улучшить свои позиции. Тогда вспыхивали яростные короткие схватки. В один из таких боев был втянут наш 2-й батальон майора А. В. Ванякина.
Минерам-гвардейцам была поставлена задача в ночь на 1 июля усилить минные заграждения на переднем крае 307-й стрелковой дивизии. На этом участке фронта наши позиции, прикрывавшие железную дорогу Орел — Курск, глубоко вклинились во вражескую оборону.
Около двух часов ночи саперы приступили к установке мин. Неожиданно противник открыл артиллерийский огонь. После короткого артналета в атаку пошли гитлеровские танки и пехота. Очевидно, гитлеровцы пытались срезать мешавший им выступ.
Бой продолжался до утра. Гвардейцы-саперы сражались вместе с подразделениями 307-й стрелковой дивизии и не отступили ни на шаг. В ходе боя группе фашистов удалось ворваться в нашу траншею, однако стремительной атакой саперы 1-й роты капитана А. А. Тушева уничтожили гитлеровцев. Понеся значительные потери, в том числе потеряв пять танков, гитлеровцы были вынуждены прекратить атаки.
Утром, получив донесение о ночном бое, Иоффе предложил мне поехать с ним к Ванякину.
Командир 2-го гвардейского батальона, казалось, еще не остыл от боя. Он коротко доложил, назвал наиболее отличившихся.
Иоффе внимательно выслушал комбата, а затем недовольно заметил:
— Зачем в бой ввязывались? Вы же не пехота, а минеры!
В этот момент к нам подошел подполковник — командир стрелкового полка, в боевых порядках которого дрались наши саперы.
— Спасибо вашим саперам, — обратился он к Михаилу Фадеевичу. — Если б не они, как знать, удалось ли удержать позиции! Геройски дрались, по-гвардейски!
Уже в машине, на обратном пути, я сказал комбригу:
— Вроде Ванякина похвалить было бы надо…
Иоффе неожиданно улыбнулся:
— Правильно, надо. Только похвали их, архаровцев, они впереди пехоты наступать будут. А ведь наши задачи другие, — уже суховато закончил Михаил Фадеевич. — Сколько впереди предстоит проделать проходов и сиять минных полей!
К началу июля все основные задачи по минированию и подготовке подвижных отрядов заграждений были закончены. По целому ряду больших и малых примет мы чувствовали, что и все наши войска на Курской дуге приготовились к отражению наступления врага. Почти совсем прекратилось по ночам движение на прифронтовых дорогах. Зато в каждой балочке, рощице можно было увидеть закопанные, тщательно замаскированные танки, орудия, автомашины… Перекидав горы плодородной курской земли, надежно укрылись от врага наши пехотинцы. Все готовы. Наступила пора томительного ожидания…
Во второй половине дня 2 июля, вернувшись из штаба фронта, Иоффе коротко сообщил мне:
— Только что Рокоссовский получил специальное шифрованное сообщение из Ставки. Верховный Главнокомандующий предупреждает Центральный и Воронежский фронты, что противник возможно перейдет в наступление между 3 и 6 июля. Приказано немедленно привести бригаду в полную боевую готовность!
Около часу ночи 5 июля штаб бригады был поднят по тревоге. Как стало потом известно, на переднем крае 13-й армии при попытке проделать проходы в наших минных полях был захвачен сапер 6-й пехотной гитлеровской дивизии. На допросе он сообщил, что наступление назначено на три часа утра…
Мне было поручено немедленно направиться на стык наших 13-й и 70-й армий и проследить за подготовкой к действию подвижных отрядов заграждений 2-го и 5-го гвардейских батальонов.
В июле рассвет наступает рано. Когда небо на востоке начало чуть-чуть светлеть, вдруг задрожала земля, донесся приглушенный расстоянием гул артиллерийской канонады. Посмотрел на часы — 2 часа 20 минут.
— Началось, товарищ подполковник! — с тревогой сказал мой водитель. — Неужели не поспеем вовремя?!
Прислушиваюсь к отдаленной канонаде. Чувствуется, стреляет множество орудий различных калибров. Однако уши, привыкшие к артиллерийской стрельбе, не улавливают звуков разрывов снарядов. Что-то на артиллерийскую подготовку противника не похоже…
Как выяснилось позже, я не ошибся. Центральный фронт провел артиллерийскую контрподготовку по вражеским войскам, сосредоточившимся на исходных рубежах в ожидании начала наступления. Наша артиллерия нанесла большие потери врагу. Около двух часов приводили в порядок гитлеровцы свои дивизии.
В 5 часов 30 минут, когда уже совсем рассвело, начал артиллерийскую подготовку и противник. На Центральном фронте гитлеровцы основной удар наносили против 13-й армии и правого фланга 70-й армии, стремясь кратчайшим путем прорваться к Курску.
Только в полосе 13-й армии противник сосредоточил шесть танковых, пять пехотных и одну мотопехотную дивизии. Фашистская группировка насчитывала около тысячи двухсот танков, в том числе сто пятьдесят новейших танков T-VI («тигр»).
Советское командование правильно определило направление главного удара противника. Именно полоса обороны 13-й армии имела наиболее развитую систему обороны и инженерных заграждений. Здесь же сосредоточены были и основные резервы фронта, в том числе и наша 1-я гвардейская инженерно-саперная бригада.
После двухчасовой артиллерийской подготовки вперед двинулись вражеские танки. С небольшой высотки мы наблюдали, как, покачиваясь на неровностях местности, поднимая тучи пыли, изрыгая огонь из стволов орудий, двигались тяжелые машины с крестами на броне.
Но вот под одной из машин вспыхивает пламя. «Тигр» останавливается. Неподалеку на мине подрывается другой танк. Потом еще и еще… Да, плохо поработали гитлеровские саперы. Им так и не удалось проделать нужное число проходов в наших минных полях. Этому помешали пехотинцы, надежно прикрывшие минные поля ружейно-пулеметным огнем.
Подорвавшиеся на минах танки добивали артиллеристы. Вскоре перед нашими траншеями горели десятки вражеских машин. Первая фашистская атака была отбита…
Часа через два, введя в бой новые крупные силы танков и моторизованной пехоты, гитлеровцам удалось вклиниться в глубь нашей обороны. Этот успех достался врагу дорогой ценой. Только на одном участке на минных полях и электризуемых препятствиях, установленных саперами нашей бригады, погибло около двухсот гитлеровских солдат и офицеров.
Но в глубине нашей обороны вражеские танки продолжали подрываться на минах, которые ставили наши подвижные отряды заграждений.
Севернее станции Поныри на железнодорожной линии Орел — Курск действовали минеры батальона майора А. В. Ванякина. Здесь на узком участке фронта противник бросил в бой около четырехсот танков.
Саперы 2-го гвардейского ставили мины на боевых курсах движения фашистских танков под ураганным огнем. Подорвавшиеся машины немедленно расстреливали наши артиллеристы. Стрелки и пулеметчики отсекали гитлеровскую пехоту, следовавшую за танками.
Особенно отличились подвижные отряды заграждений старших лейтенантов М. Тушева и О. Цедрова.
Когда на только что установленном минном поле подорвался первый «тигр», остальные танки попытались обойти мины. Снова взрыв под гусеницами вражеской машины. Тогда вперед поползли гитлеровские саперы. Но наши гвардейцы, открыв огонь из пулеметов, винтовок и автоматов, долго не позволяли им снять мины.