Его заявление было встречено с недоумением, а кое-кто начал даже отпускать ядовитые шуточки: «Может, попросить об этом фрицев?»

Капитан разъяснил, как скрыть наш успех в обезвреживании мин замедленного действия, показать противнику, что его методы установки не раскрыты и можно действовать по-старому.

Предложение Меламеда было принято, приступили к его осуществлению. Около разминированных зданий уложили взрывчатку, промасленную ветошь, шашки с дымовой смесью, бочки с мазутом и керосином. Самим же зданиям придали вид разрушенных.

Дней через восемнадцать — двадцать после освобождения Ново-Белицы над городом стали появляться фашистские самолеты-разведчики «Фокке-Вульф-189».

Очевидно, они были посланы для проверки действия гитлеровских «адских машин» и фотографирования ожидаемых результатов взрывов.

Наши саперы один за другим начали подрывать заряды, имитирующие срабатывание мин замедленного действия. Над городом поплыли клубы дыма. Все это, конечно, фиксировалось фотоаппаратом «фокке-вульфа».

Трудно определенно утверждать, удалось ли нам обмануть врага. Однако никаких новшеств по части установки мин всех типов впоследствии не было обнаружено.

В Гомель саперы-разведчики 8-го гвардейского батальона специального минирования вошли на рассвете 26 ноября 1943 года вместе с передовыми частями 11-й армии.

Город представлял собой печальное зрелище. Большинство деревянных зданий было сожжено. На пепелищах сиротливо торчали закопченные печные трубы. От многих кирпичных зданий остались лишь груды развалин.

Еще при разминировании Ново-Белицы нам удалось узнать, кто здесь устанавливал МЗД. Об этом рассказали местные жители и военнопленные. Это делала специальная гитлеровская саперная группа «Зондеркоманда-29». Ездила она на тяжелом грузовике с кузовом, прикрытым камуфлированным брезентом. Войдя в Гомель, разведчики капитана Болтова расспросили жителей, не встречали ли они такую машину. Выяснилось, что за два-три дня до отхода гитлеровцев ее видели у здания государственного банка, театра имени М. И. Калинина и у школы № 27. В первую очередь решили проверить именно эти объекты. Почти одновременно приступили к поиску мин и в других крупных зданиях.

Первый день поисков ничего не дал. Но саперы действовали настойчиво, проверяя каждый квадратный сантиметр. И вскоре поступили доклады об обнаружении мин замедленного действия.

Однако командиры групп, прибывшие после осмотра Дома специалистов и Дома коммуны, самых больших зданий города, доложили:

— Никаких мин не обнаружено!

Трудно было поверить, что фашисты их не заминировали. Скорее всего, наши саперы плохо искали мины или противник применил какую-нибудь хитрость. Дорога была каждая минута. На полное разминирование Гомеля командование давало довольно жесткий срок — всего одну неделю.

На помощь нашим минерам в Дом коммуны направился капитан М. П. Болтов, а в Дом специалистов — капитан М. Ш. Меламед.

Командир группы в Доме коммуны лейтенант В. Пашков доложил:

— Товарищ капитан! Работаем вторые сутки. Мин не обнаружено!

Болтов обошел все подвальные помещения. Опытный минер чувствовал: где-то в здании должна находиться мина. Неумолимо постукивает ее часовой механизм, с каждым мгновением приближающий время взрыва. Но где же мина заложена? Из опыта Болтов знал, что фашисты всегда стараются полностью вывести из строя здание или же нанести ему наибольшие повреждения. С таким расчетом они обычно и ставят мины.

Значит, скорее всего, рассуждал Михаил Павлович, они поставили мины в центре здания, напоминавшего в плане букву «П», и в крыльях. Именно здесь и надо рыть шурфы.

Предположение Болтова оправдалось. В правом крыле здания на глубине трех с половиной метров были обнаружены две огромные, выше человеческого роста, тысячекилограммовые авиационные бомбы. Взрыватель с часовым механизмом был установлен на предельный срок взрыва — 21 сутки.

Дальнейшие поиски в этом доме никаких результатов не давали. Снова и снова прощупывается каждый квадратный сантиметр подвала. Никаких результатов! Приближается возможный срок взрыва мин… Поиск прекращается. Саперы уходят из здания. Выставлено оцепление. Тянутся последние томительные дни. Неужели немецкие саперы из «Зондеркоманды-29» оказались хитрее наших специалистов? Неужели допущен брак в работе?

Но вот прошло три недели после ухода гитлеровцев из города. Взрыва нет! Значит, здание можно заселять.

Не увенчался успехом вначале и поиск в огромном двухсотквартирном Доме специалистов.

Опытные саперы из роты капитана Будко мин не обнаружили. Приближался возможный срок взрыва. Нужно было выводить людей из здания. Тогда к командиру роты обратился ветеран батальона старший сержант Васюков:

— Товарищ капитан, хлопцы моего взвода просят еще на сутки оставить их в здании. Не может быть, чтобы фашисты его не заминировали.

Получив разрешение, отважные саперы-добровольцы начали вторично исследовать каждый уголок здания.

Уже на исходе суток разгребли кучу угля в подвале и заметили, что бетонные плиты пола недавно поднимались. Когда на этом месте отрыли шурф, обнаружили взрыватели замедленного действия и заряды — две тяжелые авиационные бомбы. Часовые механизмы взрывателей показывали — до взрыва оставалось двадцать семь часов!

К этому времени в помощь гвардейцам Ю. М. Пергамента был выделен 6-й батальон инженерных заграждений под командованием капитана М. М. Куща.

Можно было только удивляться и восхищаться умением и мужеством наших саперов. Ведь в то время надежных способов поиска мин замедленного действия не было. Имевшиеся миноискатели и стетоскопы были бессильны против МЗД, установленных на большой глубине. Основным оружием были щупы да лопаты. А главное, конечно, мужество и умение.

Советскими саперами в Гомеле было спасено от разрушения много крупных зданий и промышленных предприятий. Саперы 8-го гвардейского батальона разминировали: электростанцию, клуб водников, общежитие железнодорожников, Госбанк, городской театр, Дом специалистов, Дом коммуны, школу № 27. Минеры 6-го гвардейского батальона обезвредили мины замедленного действия в педагогическом институте и в школе на Рогачевской улице.

На двадцатый день после освобождения города наши саперы оцепили угрожаемые здания, проверили, чтобы в них никого не было.

К исходу двадцать первых суток в городе произошло всего два взрыва. Одна мина сработала в устое железобетонного железнодорожного виадука. Никаких жертв при этом не было, а движение поездов было восстановлено через три часа. Другая взорвалась в полуразрушенном здании бывшей немецкой полевой жандармерии. Это помещение не предназначалось для размещения войск или гражданского населения, и саперы особенно его не проверяли.

Однако доклад командованию фронта о разминировании Гомеля получился не совсем удачным…

В штабе бригады подготовили большую аккуратно выполненную схему Гомеля. На ней различными значками отмечались заминированные здания, проверенные и с обезвреженными взрывными сюрпризами. В правом нижнем углу схемы стояла замысловатая, с завитушками, подпись подполковника Г. Н. Соколова.

Где-то около полуночи Иоффе вызвали к генералу Прошлякову. Вместе с отчетом о разминировании Гомеля комбриг захватил и схему.

…Крепкий сон был прерван шумом в соседней комнате.

Взглянул на часы: половина четвертого. Слышу, как на непривычно высоких нотах комбриг отчитывает Соколова:

— От вас, Георгий Николаевич, никак не ожидал такой небрежности! Нужно отвечать за подписанное…

Оказалось, что А. И. Прошляков решил показать схему разминирования командующему фронтом. Генерал армии К. К. Рокоссовский отметил хорошую работу саперов и неожиданно заинтересовался домом № 61 по Одесской улице, отведенном для его размещения. Здание было отмечено как заминированное… Как ни старались Прошляков и Иоффе объяснить, что дом тщательно проверен и отметка сделана чертежником ошибочно, доклад кончился далеко не так удачно, как начался…