— Я знаю, — сказал Прекрасный Лоран, — всего пять.

— И мы здесь! — отозвался голос из толпы.

— Подойдите, — позвал их капитан.

Пятеро слуг, полунагих, бледных и худых до того, что на них страшно было смотреть, робко выступили вперед.

— Я объявляю вас свободными в силу права, которое мне присвоено званием Берегового брата, — продолжал Медвежонок, — согласно обычаю, я дам каждому из вас по ружью, по три фунта пороха и пуль, а кроме того вот вам пятьсот экю, которые вы разделите между собой.

Бедные люди, ошеломленные таким внезапно свалившимся на них счастьем, не смели верить своим ушам; они растерянно оглядывались вокруг и кончили тем, что залились слезами.

— Ступайте, — сказал им капитан тоном нежного сострадания, — ступайте, друзья мои, теперь страдания ваши кончились. Ваше место среди свободных людей, среди Береговых братьев.

Опять со всех сторон раздались такие восторженные крики, что самые закаленные буканьеры — и те умилились; это уже был восторг не обыкновенный, но неистовый, доходивший до исступления.

— Хорошо, капитан, — похвалил его губернатор, с чувством пожимая ему руку, — вы подаете возвышенный пример. Именно таким образом мы и вернем этих увлекшихся, но великодушных людей на истинный путь; благодаря вам задача моя станет легче.

— Пытаюсь идти по вашим следам, — почтительно ответил флибустьер, — я не могу желать лучшего образца для подражания.

— С десятью такими людьми, как вы, — продолжал д'Ожерон по-прежнему тихо, — всего за один год эта великолепная колония может просто преобразиться.

— Или погибнуть, — задумчиво пробормотал капитан.

— О! Неужели таково ваше мнение?

— Увы! Мы не такие люди, как все; в наших жилах течет огонь, а не кровь.

— Разве вы отступаетесь от меня?

— Вы так не думаете; к тому же, сейчас вы получите доказательство противного.

Губернатор улыбнулся и пожал ему руку. Флибустьеры спокойно ожидали конца этих переговоров вполголоса.

— Я еще не договорил, братья, — продолжал Медвежонок после минутного молчания, — мне остается решить судьбу пленных испанцев. Разве справедливо будет, чтобы эти несчастные остались в неволе, когда все мы участвовали в разделе наследства человека, нами осужденного? Хотя эти пленные и являются представителями ненавистной нам нации, с нашей стороны будет вопиющей несправедливостью оставить их в неволе. Покажем гордым испанцам, которые в своем высокомерии называют нас ворами и преследуют и травят, словно диких зверей, что мы презираем их и потому не боимся. Дадим свободу этим пленникам, и пусть они вернутся к своим родственникам и друзьям, которые уже не надеются увидеть их вновь. Узнав нас ближе, испанцы станут бояться нас еще больше. Одобряете ли вы мое решение, братья?

В толпе было заметно колебание, и с минуту капитан опасался, что его великодушная попытка разобьется о ненависть флибустьеров к испанцам.

Закон Береговых братьев запрещал под страхом смерти возвращать без общего согласия свободу кому бы то ни было из пленников-испанцев, мужчине ли, женщине ли, ребенку или духовному лицу.

Д'Ожерон с одного взгляда определил положение дел, он понял, что Медвежонок в порыве великодушия вышел за рамки благоразумия и если он не вмешается, то все погибло.

— Капитан Железная Голова, — сказал он, вставая, — благодарю вас от имени всех Береговых братьев за ваше великодушное предложение. Флибустьеры могущественны и не боятся врагов; они храбро нападают на них, но, поборов, лежачего не бьют. Их сердца открыты состраданию. К какой бы нации не принадлежали они, не надо забывать, что несчастны наши братья. Нам, изгнанным, так сказать, из общества, следует подать свету, клевещущему на нас, этот пример человеколюбия. Повторяю, капитан, приношу вам благодарность от имени всего флибустьерства. Ваши пленники свободны, вы вольны располагать ими и возвратить их семьям.

— Да, да! — вскричали флибустьеры, увлеченные благородными словами д'Ожерона. — Освободить их! Да здравствует губернатор! Да здравствует Медвежонок Железная Голова!

Первый толчок был дан; все поддались всеобщей восторженности.

Испанцы были свободны.

— В свою очередь благодарю вас, — обратился к д'Ожерону тронутый до глубины души капитан, — без вас я потерпел бы неудачу у самой цели.

— Не думайте этого, любезный капитан, — возразил, улыбаясь, губернатор. — Флибустьеры — большие дети, и сердце у них осталось добрым, только надо уметь затронуть струны их великодушия.

Золото, лежавшее все время на столе, было вручено д'Ожерону, который взялся раздать его, и затем все покинули «Сорванный якорь».

Толпа с восторженными криками сопровождала капитана до самых дверей его жилища и окончательно рассталась с героем дня, только когда он с двумя близкими друзьями и пленниками-испанцами наконец скрылся внутри дома.

Тем не менее в городе всю ночь не утихало волнение и множество людей группами бродило по улицам с песнями и восторженными криками в честь капитана Медвежонка Железная Голова и губернатора д'Ожерона.

Пленных испанцев было восемнадцать мужчин и две женщины.

Как только Медвежонок вошел к себе в дом, он велел своим слугам приготовить помещение для чужеземцев, которых уже считал своими гостями, потом, заверив их, что они ни в чем не будут нуждаться и что на следующее же утро он позаботится о возможности для них безопасно уехать из колонии, капитан простился с ними, положив таким образом конец их уверениям в вечной благодарности, и вернулся к друзьям, которые, вольготно расположившись в его гостиной, пили и курили в ожидании его прихода.

— Однако, — обратился к нему Прекрасный Лоран, — опасную же игру ты затеял, заступаясь за пленников!

— Правда, брат, но мне нельзя было поступить иначе; когда Пальник чуть было не застрелил меня, кто-то из пленников — мне показалось, что это была не женщина, — отважно кинулся вперед с явной целью спасти мне жизнь.

— Я видел, — заметил Мигель Баск, — это действительно была женщина, и молодая, кажется, но до того закутанная в покрывало, что нельзя было разглядеть и кончика ее носа.

— В таком случае ты поступил хорошо, Медвежонок, — согласился Прекрасный Лоран, — не подобает, чтобы испанская собака выказала себя великодушнее Берегового брата.

— И я так решил, — с кротостью ответил капитан.

— Во всей этой истории для меня ясно одно, — вскричал Прекрасный Лоран, — ты одержал победу над прелестной, надо полагать, испанкой!

— Ты с ума сошел!

— Ну, разумеется, твоя слава по этой части хорошо известна, — с усмешкой возразил Прекрасный Лоран, — только что же ты думаешь делать со своими гостями?

— Признаться, не знаю, как мне выпроводить их из колонии, в особенности теперь, когда все корабли в море.

— Ба-а! Нет ничего легче, — вмешался Тихий Ветерок. — Есть у меня добрый приятель, буканьер, о котором и вы, вероятно, слышали, так как он очень известен среди братства.

— Как его зовут?

— Польтэ.

— Кто же не знает его, по крайней мере понаслышке! — воскликнул Медвежонок. — Он охотник, больше на буйвола, чем на кабана, которым пренебрегает, если только не оказывается вынужден схватиться с ним; он здоровенный детина и друзьям своим предан.

— Польтэ — истинный Береговой брат, — подтвердили собеседники.

— Его-то нам и надо, — продолжал Тихий Ветерок. — Он должен теперь охотиться в окрестностях Артибонита; отправимся к нему, и мы получим все необходимые сведения, чтобы достигнуть испанского города или местечка, не подвергаясь ненужным стычкам с полусотнями. Принимаешь ли ты предложение, Медвежонок?

— С превеликой радостью. Когда мы отправимся?

— Тебе решать; я отдаю себя в твое распоряжение.

— Так завтра, если ты согласен.

— Ладно! На рассвете я буду здесь с двумя из моих слуг; ты также возьми двоих, больше нам не нужно.

— Каковы дороги? Можно ли пробраться по ним на лошади? — спросил капитан отчасти нерешительно.

— К чему этот вопрос?