Необходимо отметить, что этому конкретному 859 году в Повести временных лет предшествуют только два имеющих конкретную дату события — это 852 год, когда начал царствовать император Михаил III и при котором произошло нападение флота русов на Константинополь 18 июня 860 года. Именно с этого события летописец ведет начало Руси — «отселе почнем и числа положимъ»[42]. Второй датой, предшествующей упоминанию о варягах — это 858 год, когда крещены были болгары.

Союз или конфедерация славянских и угро-финских племен дал отпор южнобалтийским варягам, которые, видимо, имели своих представителей и правителей, собирающих эту дань (т. е. налоги). Видимо, все материальные блага от международной торговли жители севера Древней Руси решили оставлять себе, а не отдавать южнобалтийским славянам. А доходы от нее были немалые, что показывают клады арабского серебра на южном побережье Балтики.

«В лето 862. Изгнаша варягы за море и не дата им дани и почата сами собе владети…»[43].

Из этого текста следует, что союз пяти племен Руси не просто платил дань балтийским славянам, причем платил не как завоеванная прежде сторона, а как конфедерат метрополии, освободившись от власти которой попытался перейти на самоуправление. Проследим далее хронику событий, вызванных призванием Рюрика. То есть пять северных племен платят дань неким «варягам». Потом это надоедает жителям Северной Руси и они изгоняют варягов туда, откуда они и пришли, «за море», то есть в Южную Балтику. После изгнания варягов каждое из племен начинает жить самостоятельно. Но ни к чему хорошему, как будет видно из дальнейшего, это не привело. Потом они почему-то призывают их опять. Но призывают уже на княжение. Наиболее подробно это описывается в Остромировой летописи.

«Словене свою волость имяху. (И поставиша град и нарекоша и Новъгород и посадиша старейшину Гостомысла). А Кривичи — свою, а Меря свою, а Чудь — свою (волость) и въсташа сами на ся воевать и быстъ межю ими рать велика и усобица и всташа град на град и не бета в них правды. Иреша к себе: "поищем собе кънязяу иже бы владел нами и рядил по праву". Идоша за море к Варягам и реша: "Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нету. Да пойдите к нам княжить и владеть нами"»[44].

Что это, неспособность союза племен самим управлять или что-то другое? И были ли владетельные князья до Рюрика или эти территории управлялись с помощью представителей варягов, их посадников? Скорее всего, именно варяги были объединяющим фактором федерации пяти племен, имеющих разное происхождение, во главе каждого из которых стоял свой племенной вождь. Тем более что словене ильменские и кривичи сами были, в основном, варяжского, южнобалтийского происхождения. Это типичная ситуация, когда колония претендует на самостоятельный путь развития и хочет отделиться от метрополии. Однако проюжнобалтийская партия побеждает, и варягов снова предложено вернуть, но уже не как представителей метрополии, а в качестве полноправных правителей. Таким образом — и волки сыты, и овцы целы. Варягов приглашают в новом качестве — приглашают варяжского князя с его сородичами и дружиной на княжение. Это качественно новое отношение — вместо уплаты варягам дани, приглашается на княжение легитимный правитель из варягов. Колония стала претендовать на создание собственного государства. Процесс вполне естественный и хорошо знакомый историкам. Не исключено, что вместо племени ободритов, из которого происходил Гостомысл, приглашается племя русь.

Видимо, после изгнания варягов они начали воевать за главенство одного племени над другим, но ни к чему хорошему такая вражда не могла привести. К тому же она мешала, как будет видно из дальнейшего, их главному объединяющему занятию — международной торговле. Возможно, именно с ней и связано возникновение противоречий, мешающих мирному сосуществованию племен. Видимо, не поделили доходы от этой торговли.

Возможны и другие причины их изгнания. В свое время А.П.Новосильцев предположил, что призвание варягов-руси федерацией племен было вызвано хазарской угрозой. В.Я. Петрухин и Д.С. Раевский предполагают другую причину: «Трудно сказать, насколько реальными были претензии Хазарского каганата на Север Восточной Европы: во всяком случае, царь Иосиф в своем письме, включающем в сферу влияния Хазарии в 960-е гг. народы Поволжья, уже выдавал желаемое за действительное.

Более очевидным были претензии Руси, чьи правители уже в IX в. именовались титулом каган. Призвание князей с дружиной-русью, по летописи, завершилось упрочением варяжской династии на Севере и, стало быть, распределением сфер влияния в Восточной Европе. Не случайным было и распределение городов между мужами Рюрика…»[45]. Но о распределении городов немного позже. К хазарской проблеме мы тоже еще вернемся. Важно отметить, что Северная Русь играла ключевую роль в меховой торговле с Арабским Востоком, и не считаться с ней Русский каганат не мог.

Почему же представители федерации северных племен не выбрали себе правителя из своей среды? Именно потому, что это не только бы не решило проблемы, а еще больше бы ее усугубило. Ведь если бы в качестве главы союза племен был бы выбран представитель одного племени, это вызвало бы, без сомнения, новую смуту, поскольку другие племена вряд ли бы его признали. Скорее всего, у них не было вообще до изгнания варягов общего правителя из варяжской среды, а был посадник, а если и был, то он умер, возможно, не имея легитимных наследников как в случае с Гостомыслом. Именно эта наиболее логичная версия и представлена в Иоакимовской летописи.

Янин считает, что «анализ совокупности археологических материалов позволяет утверждать, что даже в момент призвания Рюрика, несмотря на внутренние противоречия, союз пригласивших князя племен был достаточно властен, и само приглашение князя состоялось в виде договора, одним из главнейших пунктов которого стало решительное ограничение княжеской власти — запрещение князю самому собирать государственные доходы с подвластной союзу территории: ее собирали представители пригласивших князя племен, передавая князю лишь "дар", т. е. некое жалование. По существу это договорное условие стало краеугольным камнем всей последующей новгородской государственности. Но наличие такого краеугольного камня свидетельствует о том, что сама эта государственность возникла до призвания князя, и фигура, тождественная или адекватная Гостомыслу, неизбежна во главе подобного раннегосударственного образования. Иное дело — та конкретная ситуация, которая стала причиной приглашения князя: не желая в ходе возникшей усобицы отдавать столь важный пост одному из членов существующей триады, союзное вече предпочло призвать нейтрального "третейского судью"»[46].

Подобным политическим ходом решался еще один немаловажный вопрос — север Древней Руси получал независимость от Южной Балтики, но при этом соблюдался своеобразный протокол, поскольку сам приглашаемый князь, правда, с сильно ограниченными правами, был южнобалтийским князем. Подобная, уникальная для Европы система власти надолго определила дальнейшее развитие государства. Что касается реальной власти русского князя, то Е.В. Пчелов справедливо отмечает: «Князья приглашались "княжить" и "владеть", что выражалось, вероятно, в урегулировании межплеменных отношений и обеспечении безопасности международной торговли на севере Руси. Другая функция приглашенных князей заключалась в том, чтобы они "рядили по праву", "судили по праву", то есть творили суд в соответствии с местными обычаями и правовыми нормами. Выражение летописи "рядить по праву" раскрывает смысл выражения "а наряду у нас нету", то есть нет управления, управителя»[47]. Трудно себе представить, чтобы таким князем мог быть скандинавский конунг. Ведь чтобы «рядить по праву», надо знать местные законы и обычаи, которые хорошо были знакомы балтийским славянам, поскольку их собственные законы мало отличались от местных.