Муниса прикасается к рукаву. Что такое? А это я опять выпала из общения!

  - Всё, насиделись, пошли ещё погуляем пока меня никто не требует к себе.

  И мы пошли... Муниса опять скромно опустила глаза, шаги её заметно потяжелели, и я в который раз подумала, что совершила непростительную ошибку, потревожив покой этой замечательной женщины. Но что уж теперь-то кулаками махать?

  Мы молчим, думая о своём. Вечером попрошу Мунису рассказать о себе и окружающей действительности, мне категорически не хватает сведений об этом мире. Не худо бы сориентироваться и в личности особы, привязанной ко мне как обстоятельствами, так и и моей собственной волей. А пока пересекаем центральную аллею, намереваясь обогнуть поместье по периметру. Задумавшись, мы едва успели убраться с дороги - пара лошадей, запряжённых в лёгкую коляску летит, как на пожар. То ли упряжка эта с неба свалилась, то ли мы совсем страх потеряли вместе со зрением, но... могу поклясться любимыми тапочками Билла Гейтса - ещё пару мгновений назад тут вообще никого не было, кроме нас! А теперь далеко впереди летит эта шальная повозка, лошади явно понесли! Твою мать, здесь тоже хватает мажоров, несущихся вылупив глаза и, как всегда, им глубоко сиренево, кто там путается по колёсами! Вот уроды...

  Не думаю, что возница нас заметил. Как выяснилось, Муниса уже стояла на обочине, а следом за ней и я едва успела выскользнуть из-под копыт. И ничего удивительного - пожизненно я ворон считаю, что тут, что в старом мире. Покойный муж за тридцать лет раз двадцать меня из-под колёс вынимал.

  Муниса ничего понять не успела, зато с воплем бросилась к дороге, намереваясь обнять мой хладный труп. А "труп" в это время уже стоял за её спиной в полной растерянности, а затем покорно вытерпел причитания на тему "как же ты неосторожна, детка" и "я же своими глазами видела, как ты под колесо попала".

  Сердце начало ускоряться, вот ч-чёрт, сейчас опять начнётся запоздавший и незапланированный выброс адреналина и не дай, здешний Всетворец, в пределах видимости начнёт течь и плавиться железо! Ох, мать моя... С закрытыми глазами делаю глубокий вдох, голос Мунисы постепенно стихает. С каждым медленным вдохом я вливаю в лёгкие пьянящий свежестью воздух, пузырьки света играют в золотом шампанском, и розовое молодое вино в прозрачном кувшине отсвечивает на свету почему-то золотом ... а на выскобленный до желтизны стол медленно падают золотые и багряные листья винограда...

  Вот и всё, достаточно простейшей дыхательной гимнастики, и сразу улеглись вставшие дыбом волосы на затылке, сердца вообще не слышно, так что открываем глазки. Муниса медленно пятится от меня прочь, глаза у неё вытаращены так, что я всерьёз испугалась, не дай аллах, выпадут.

  - Ты что, Муниса?

  - Ох, дитя моё, хорошо, что ты себя не видишь...

  - Ну ты и сказала, что же тут хорошего?

  - Эта гадина на твоей щеке... она сначала открыла пасть, - Мунису передёрнуло, - затем свернулась тремя витками!

  - И всё?

  - Посмотрела на меня, потом моргнула. Потом исчезла!

  - Заснула, значит...

  Непонятно только одно - каков функционал у этой гадины. То ли она просто символ неведомо чего, то ли имеет какие-то свойства и может чего-нибудь активировать в нужный момент. Кто бы меня просветил на сей счёт?

  - Ты смотри, смотри... - Муниса снова тычет пальцем.

  О как! Моя антрацитовая змея на запястье сменила цвет, теперь она отливает красноватым оттенком золота. Вряд ли это на самом деле золото, ибо попытка отогнуть металлическую головку не засчитана - плоская змейка не выразила желания согнуться, а ведь золото мягкий метал. Так что слава всем здешним богам, это не золото. Это какой-то супер-крепкий сплав с неведомыми пока свойствами. Нужен химик или на худой конец здешний коваль, можно попробовать нагреть преобразованный металл, затем постучать по нему молотом и снова нагреть. Стоп идеям! Змею я ковать не буду. Надо разжиться металлом и желательно прямо сейчас!

  - Муниса, пошли! Будем искать кузницу!

  - Зачем тебе?

  - Надо! Идём!

  Мы целеустремлённо топаем вдоль забора, высматривая хозяйственные постройки. Как же без них? Уже и господский дом скрылся на пригорком, мы спускаемся с невысокого холма. Ага, вот они где! Ну что же, разумно, всё здешнее производство вынесено долой с нежных господских глаз и подальше от нежных господских ушей. В неглубокой долинке, образованной тремя холмами, вся эта хозяйственная деятельность и сосредоточена. Кузницу слышно издали, здесь явно присутствуют ещё какие-то мастерские, однако нам туда не надо. Незачем искать неприятности на свои нижние девяносто, с нас хватит и кузнеца.

  Мы не стали соваться к работающим внутри людям, присели на побитый кусок дерева, который тут явно используют вместо чурбачка при работе и приготовились ждать. Дабы не терять времени я приступила к расспросам и выяснила много интересного об этом мире, правда это многое касалось, в основном, жизни в деревнях. Но и то хлеб...

  Первым из мастерской вышел, почти выпал молодой мужик в фартуке, с рукавицей на левой руке. Он вскинул на нас мутные глаза, глубоко вздохнул, издав при этом странный всхлип и аккуратно сполз по стеночке. Понятно, угорел над углями, там це-о-два хватает, а вот вентиляция явно отсутствует. Я хватанула ковш из бочки с водой и щедрой рукой плеснула прямо в лицо, ещё один на голову парню, а следующий ковш ткнула в руки:

  - Пей!

  Он единым духом выцедил полковша и открыл глаза.

  - Ну ты как?

  - Да как все. Не сдохну.

  - Там ещё кто есть?

  - Мастер там, а ты кто?

  Кто-кто... лось в пальто. На моё ворчание объект заботы никак не отреагировал, встал на карачки и попытался подняться на резвы ноженьки.

  - Не торопись, дыши глубоко.

  - Да отвяжись ты, девка! - грубиян упал лицом вниз.

  Не иначе как в обморок свалился.

  Муниса прикоснулась к плечу:

  - Оставь его, детка.

  Разумеется, дорогая Муниса, суду все ясно, хамский мир, хамская вежливость. Пусть сей хлопчик так и лежит кверху задом, нам нужен мастер, а не его помогай со скверным характером.

  А вот и мастер. Крепкий мужик, выше Мунисы на голову, в каждую ладошку можно уложить арбуз среднего размера, обожжённые надо лбом волосы, фартук, багровое от жара лицо. Этот не стал валяться, как пьяный бомж, просто без долгих размышлений окунул голову в бочку с водой. Мне даже шипение послышалось, словно на утюг плюнули! Мастер отфыркивался, как синий кит и минут десять поливал себя водичкой из ведра. Затем уселся на чурбачок и вздохнул, как развязанный. Обтёр ладонями лицо, украшенное ожогом, сплюнул вязкую слюну и уставился на Мунису.

  - Ты кто, женщина?

  Муниса слегка поклонилась:

  - Я служанка госпожи.

  Мужик перевёл взгляд на меня:

  - Что-то мелковата она для госпожи-то. Ведьмачка что ли?

  - Ученица господина Хайдура.

  - Пока ещё не ученица, Муниса. Мой статус окончательно не определён.

  - Хе. Из благородных, значит, девица-то... И что ты в кузне потеряла, госпожа?

  - Как зовут тебя, мастер?

  - Сетеш моё имя.

  - Рада познакомиться. А я Экрима. Имею к тебе просьбу, уважаемый мастер.

  - Сломалось что? Ну так пусть твоя служанка несёт, починим.

  - Нет, не сломалось. Мне нужен кусочек железа, если есть лишний.

  - Ну ты скажешь, госпожа! Зачем железо девице?

  - Я покажу зачем, если удалишь из кузни посторонних.

  - Не дело молодой девице по кузням шастать, госпожа. А ежели господин маг прознают?

  - А что, ученикам сюда путь заказан?

  - Да не то чтобы заказан... - мастер замялся.

  - Вот и хорошо. Муниса, присмотри за этим неженкой пока я с мастером поговорю.

  Кузнец хмыкнул, оглядев наглую девчонку с ног до головы:

  - Ну заходи, госпожа, да под ноги смотри, тут много чего валяется.

  Да уж, тут всякое может валяться... кузня немаленькая, окон в ней быть не может по определению, что ли? Наковальня здоровенная, верстак, в сумраке трудно рассмотреть остальное, но железок тут хватает.