— И что она с ними сделала?

— А ничего. Лежат. У сарая.

Мы с Люциной переглянулись, будучи не в состоянии разгадать замысел мамули. Устроить костер? Тогда зачем заострять? Устроить ловушку? Тогда почему лежат у сарая?

Пришлось отказаться от сна и стеречь эту старую выдумщицу. Она делала вид, что читает, явно выжидая, когда все заснут. Мы сделали вид, что заснули, тогда мамуля встала, потихоньку оделась, вышла во двор и скрылась в черной тени, отбрасываемой сараем. Мы с Люциной наблюдали за ней л кухонное окно. Окно было раскрыто. До нас донесся сначала скрип двери, потом легкий стук деревяшек друг о друга.

— Чем она там занимается, о Господи? — простонала Люцина.

— Непонятно, — вздохнула я, — но придется выйти. Как бы ее бандит не прикончил. Обойду вокруг овина и подкрадусь к ней сзади.

— Иди, но смотри, чтобы тебя не убил.

От мамулиных выдумок пострадал Марек. Пока я на цыпочках подбиралась к сараю, миновав овин, курятник и коровник, стараясь не угодить в крапиву, мамуля успела себя проявить.

В ночной тишине что-то со свистом вылетело из сарая и вонзилось в верхнюю часть овина, за которым как раз притаился Марек, поджидая злоумышленника. Мареку чудом удалось уклониться от снаряда буквально в последнюю секунду. Но это была только первая ласточка. За первым снарядом просвистели следующие, вонзаясь в стену овина рядом с Мареком — над головой, справа и слева от него. Ничего не понимая, Марек сам себе скомандовал «Ложись!» и растянулся на земле. Кто стреляет, почему с той стороны, ведь противник показался совсем с другой? Марек как раз только что разглядел его в слабом свете луны. Долго ждал, наконец дождался — черная фигура осторожно пробиралась от развалин в сторону нашего колодца. Марек прокрался к овину, но тут и объявился неожиданно новый враг. И теперь Марек неподвижно лежал на земле, боясь поднять голову, а вокруг со свистом продолжали лететь снаряды. Некоторые из них, не попадая в овин, пролетели дальше, к колодцу, оттуда донесся грохот падающих камней и отзвук удаляющихся шагов. Марек не мог преследовать противника, канонада не позволяла даже головы приподнять.

Когда я, все-таки вся обожженная крапивой, добралась до овина, канонада стихла. Стук дверей сарая и громкий скрежет задвижки свидетельствовал о том, что в сарае кто-то забаррикадировался. Споткнувшись обо что-то в последний раз, я свалилась на Марека.

— Так это ты? — в ярости прошипел он. — Какого черта…

— Посвети! — слабым голосом попросила я.

В слабом свете электрического фонарика я увидела березовый пенек, о который споткнулась, а вокруг — множество длинных деревяшек в форме веретена, заостренных с двух концов. Вновь скрипнула дверь сарая, и появилась мамуля с дубинкой в руке.

— Ну и как? Удалось его напугать? — спросила она, все еще дрожа от возбуждения.

Марек не сразу ответил ей:

— Не знаю. За него не скажу, а вот меня удалось.

Я готова была самой себе надавать по щекам — ну как же я не догадалась? Сколько раз в своей жизни, начиная с раннего детства, слышала я красочные рассказы мамули о том, как она мастерски играла в «чижика», как не было ей равных среди ровесников. Ну как можно было не догадаться, зачем ей деревянные снаряды, заостренные с обоих концов? Не потеряла она еще давних навыков..

—. Неплохо придумано, правда? — напрашивалась мамуля на комплименты. — А мне бы он ничего не сделал — я сразу же заперлась в сарае.

— Ничего не могу сказать, — странным голосом ответил вежливый Марек. — Боюсь, он был далековато…

— Как это далековато? Он был вот на этом самом месте! Я видела его великолепно на фоне стены амбара.

— На фоне стены был я. И в меня вы действительно чуть не попали.

Люцине надоело ждать в кухонном окне, она присоединилась к нам. Мамуля сочла необходимым оправдаться — по методу «чижика» она сумела бы поразить противника даже на большом расстоянии, откуда же ей было знать, что здесь притаился свой? А попугать негодяя давно следовало…

— Боюсь, кроме нас, ты попугала также коров, — упрекнула я неугомонную родительницу.

— Не столько коров, сколько свиней! — поправила Люцина. — До сих пор визжат, слышите? Я уж думала, вы там, в свинарнике, друг друга поубиваете.

Хорошо воспитанный Марек лишь мягко упрекнул мамулю:

— Сегодня я бы обязательно поймал мерзавца, если бы мама мне не помешала. Ради Бога, отправляйтесь вы все спать, я еще покараулю, хотя и сомневаюсь, что он вернется. Боюсь, мы упустили последний шанс.

— Но зато колодца он не засыпал! — упорствовала мамуля, пряча в кустах свою дубинку…

В воскресенье ранним утром громким криком из колодца Казик известил, что достиг дна. Услышали его многие, да что там — все! Вся наша компания с рассвета была уже на ногах и дежурила вокруг колодца. Могучие завалы камня и мусора возвышались со всех сторон, извлекаемую из колодца породу никому не хотелось таскать подальше, все равно ведь колодец придется опять засыпать. Вот и толпились мы на этих искусственных возвышенностях, стараясь подсмотреть, что там делает Казик. Только чудом никто не свалился ему на голову.

Колодец до самого дна оказался сухим, ибо в результате проведенных несколько лет назад мелиорационных работ уровень грунтовых вод значительно понизился. Метра на два, пожалуй. Марек спустился в колодец, и они вместе с Казиком расчистили как следует дно. Затем все там тщательно обследовали. Не только осмотрели, но и простучали каменные стенки колодца на всем его протяжении, осмотрели каждый кирпич, проверили каждую щель. И наконец вылезли.

— Нет там ничего, — категорично заявил Марек. — Как я и думал. Обычный очень хороший деревенский колодец. Можете успокоиться.

— Не может быть! — не поверила мамуля. — Совсем ничего? Тогда почему же этот мерзавец мешал нам раскапывать колодец?

— Должно быть, тоже надеялся, что там что-то есть, — предположила добрая тетя Ядя, с трудом скрывая свое разочарование. — Столько бедняга наработался…

— Ты его жалеешь? — возмутилась Тереса.

— Будто мы не наработались, — не удержался Казик.

Франек только тяжело вздохнул.

— А я надеялся — этот проклятый колодец хоть что-то прояснит, — сказал он с грустью.

— И что теперь? — спросила мамуля.

— А ничего. В понедельник засыпаем обратно. Пока же прикроем досками, — ответил Марек.

Может, он тоже надеялся на то, что мерзавец избавит нас от работы, взяв ее на себя?

Глубоко разочарованные, мы разошлись по своим делам. Мамулина мания насчет зарытых в колодце сокровищ понемногу передалась и нам, мы уже как-то настроились, что если не сокровища, то по крайней мере разгадку фамильной тайны обнаружим в колодце, а тут шиш! Одно утешение — злоумышленник тоже будет разочарован. А поскольку у него выработалась манера засыпать то, что мы раскапывали, были все основания надеяться, что теперь он колодец засыпет до конца. Марек строго-настрого предупредил всех — не мешать мерзавцу!

Ночь на понедельник прошла спокойно, но на рассвете меня разбудили гуси. Их громкий крик проявлялся регулярно, каждые десять секунд, с небольшим интервалом на отдых. Упомянутый интервал я попыталась было использовать для сна, но куда там! Следовавшее за краткой передышкой оглушительное гагаканье исключало всякую возможность нормального сна. Орали гуси столь громко, что, казалось, сидят на подоконнике, сунув головы в комнату. Потратив минут двадцать на тщетные попытки заснуть, я наконец вскочила с постели и разъяренная выглянула в окно.

Громадная стая гусей расположилась на краю луга, за дорогой. Они просто разговаривали. Начинал кто-то один, ему отвечал другой, а затем, словно по команде «А теперь все вместе!» вся стая разражалась оглушительным гоготом. Заводилой была толстая гусыня, переваливающаяся с ноги на ногу несколько в стороне, у самой дороги.

— Чтоб тебе сдохнуть! — от всего сердца пожелала я ей, но сон уже прошел.

Накрывшись с головой, Тереса спала каменным сном. Счастливица! Гуси на зеленом лугу, освещенные лучами всходившего солнца, представляли картину очень живописную, но в акустическом плане были невыносимы. Как бы их отсюда прогнать? Схватив лежащий на подоконнике коробок спичек, я как можно дальше высунулась из окна и, размахнувшись изо всех сил, швырнула его в гусиную братию. Смешно! Коробок и до дороги не долетел.