Ну что, кому там целый мир и коньки в придачу?

Когда объединяются усилия двух не ограниченных средствами и полетом фантазии женщин, получается настоящее чудо… — юдо. Вот и наша гостиница являлась скорее отражением внутреннего мира хозяек, под завязку забитого раритетной мебелью и артефактными элементами быта и декора. Что-то тетушки изобрели сами (как, например, головы гаргойлей в душевых, поочередно выплевывающие сгустки горячей и холодной воды с душераздирающим звуком «буэээ» до тех пор, пока их не погладят по щеке), что-то заказали у мастеров, что-то привезли из своих бесконечных странствий по всему свету. И в итоге получился готически ехидный, постоянно меняющийся конгломерат кроличьей норы, замка графа Дракулы и «того самого дома» на Бейкер-стрит с красочными элементами в стиле Тима Бертона.

Гостиница По-Плам насчитывает пять этажей, из которых маленький первый этаж, фасадом выходящий на улицу Канатную и привлекательный, как старый башмак, теперь был превращен в мою мастерскую-магазин. Над ним возвышаются еще два, несравненно более впечатляющие размерами и соединенные с «обычной» частью дома диагональными опорами. Естественно, вся конструкция держится исключительно на магии. Остальные два этажа надежно скрыты под землей, ибо они предназначены для тех, кому дневной свет, мягко говоря, непривычен. Если бы можно было посмотреть на весь дом целиком, больше всего он напоминал бы песочные часы из голубовато-серого камня, с девятнадцатью каминными трубами на крыше и огненно-оранжевыми (для всех, кто способен видеть магию) инициалами «ПП» на фасаде.

Второй этаж — для МОЧИ (Магически Одаренных Человеческих Индивидуумов, и нечего так ржать!), проще говоря, для ведьм, ворлоков, оракулов, жнецов и некоторых непривередливых человекообразных рас. Двенадцать двухместных номеров выполнены каждый в своей цветовой гамме, и названия у них соответствующие — Желтая комната, Зеленая, Пурпурная… Электрические лампочки принципиально не признаются волшебным миром (как и всевозможные синтетические материалы), так что все помещения второго этажа освещаются свечами из натурального пчелиного воска с добавлением эвкалиптового масла, из-за чего все пространство благоухает медом и свежестью. Несмотря на более-менее обыкновенное обустройство номеров на этом этаже (для людей, все-таки, а люди редко стремятся к экстриму), в каждом из них находится какая-нибудь приятная необычность. Например, в камине Алой комнаты живет ручной огненный саламандр, Голубая комната создает полное впечатление того, что гость находится под водой, вплоть до тактильных ощущений и шума в ушах (за счет артефакта в форме морской раковины, созданного тетушкой Плам). А уж танцующий шкаф в Фиолетовой комнате, тайного любимца тетушки По, вообще можно смело относить к разряду «уникальных» и «неповторимых».

Два подземных этажа дома По-Плам предназначены только и исключительно для нелюдей. В общей сложности двадцать шесть номеров построены таким образом, чтобы мгновенно приспосабливаться к нуждам очередного клиента, этакий архитектурно-дизайнерский кубик Рубика с плавающими деталями — поместите в любой участок этого «кубика» любое нечеловеческое существо, и к нему, как к магниту, слетятся все необходимые предметы интерьера, до этого свободно дрейфующие в пределах обоих подземных этажей. На этих этажах освещение обеспечивается золотыми магическими светлячками либо лиловыми болотными огоньками (в зависимости от предпочтений гостей).

И, наконец, самый верхний этаж дома По-Плам, он же самый большой — территория проживания почтенных хозяек дома, Нафиуса, трех говорящих летучих мышей, ручной паучихи Рубины, летающей лошади Ники, угрюмого бульдога Броми (единственного любимца тетушки Плам, все остальные животные в доме — заслуга миссмистера По), шести кухонных духов, почившего профессора Сергея Вениаминовича и, наконец, дорогой и любимой меня. Пространство здесь сжато с помощью магии, поэтому изнутри верхний этаж гораздо больше, чем снаружи. Наше жилище — четыре спальни, три ванных, гостиная, два рабочих кабинета, лаборатория, кухня, кладовая и конюшня — занимает примерно треть площади. Все остальное отдано под бальный зал, гостевую кухню и «амортизационную зону», отделяющую две части этажа друг от друга. В этом узком предбаннике любые проникающие извне звуки впадают в уныние и исчезают без следа, а сам он тянется не только по третьему этажу, но и по всей сложной системе лестниц и проходов. Одно из лучших совместных изобретений тетушек, маго-механические разумные руки, помогающие в быту и выдворяющие за пределы нашего жилища незваных гостей из разряда «сую нос куда не надо», тоже находятся там. Достаточно лишь однажды увидеть угрожающе выставленные медные пальцы на шарнирах и почувствовать, как маго-механический страж быстро и неумолимо выбрасывает твой зад за пределы «ам-зоны», как всякое желание без разрешения проникнуть в тайны повседневной жизни «тех самых По-Плам» пропадает начисто и безвозвратно. Нет, встречаются и такие нахалы, которые после неудавшейся первой попытки скандалят и пробуют снова, но с таких легко сбивают спесь разнообразнейшие неприличные жесты невозмутимых механических рук. Ну, а с теми, кто и после этого пытается пробиться (хотя немного находится таких, кто не впадает в полнейший ступор при виде двадцати пар выставленных средних пальцев), проводит серьезную воспитательную беседу лично Нафиус, после чего любопытные хамы становятся тихими, вежливыми и непроизвольно задумчивыми…

Еще на подходе к кабинету № 224, где у нашей группы должен был проходить экзамен по сравнительной лексикологии родного и иностранного языка, я ощутила, как начинает сводить желудок — верный признак того, что ничего хорошего нам за этой дверью не светит. Увы, эти приступы «кишечного ясновидения» меня еще ни разу не подводили, поэтому, когда виноватый аспирант Меликов сообщил, что профессор Борис Леонидович Кистецкий (он же с подачи студентов-переводчиков — Падла) будет собственной персоной принимать экзамен у «любимой» группы, я без малейшего удивления проглотила горестный вздох. Остальные второкурсники-филологи выразили недовольство судьбой гораздо более красноречиво.

— Вот скотина, — сокрушался плечистый и загорелый даже зимой Леня Вешко, единственный парень нашего цветника. Сам себя он называл Султаном, а мы его — Сутенером. Его популярность действовала на холостого (не без причины) и хронически недо…любленного Падлу, как крапива на мягкое место, так что доставалось нашему Казанове от души и с добавкой.

— На пары хорошо если раз в месяц являлся, а как экзамен принимать — здрасьте, я ваша тетя! Падла и есть!

— Козел недобитый, — категорично добавила Яся, метко швыряя в урну огрызок от яблока. Сегодня на нашей «розовой» королеве красовалась черная футболка с многообещающей надписью «Make love, not war», на которую я безуспешно облизывалась вот уже два месяца. Если и существовал в мире человек, которого подлый лексиколог-гомофоб ненавидел больше, чем Леню, то это была именно она.

С задней парты периодически доносились тихие всхлипывания и раскаты громоподобного храпа. Каждый аккорд этой скорбной симфонии вгрызался в мой измученный мозг с энтузиазмом голодного бобра, и вскоре чаша терпения переполнилась и с грохотом опрокинулась.

— Лешак, мать твою волшебницу!

Вика на секунду подняла всклокоченную черноволосую голову, рассеянно мигнула и, слегка изменив позу, снова заснула. Вундеркинд, чтоб ее.

— Без шансов, — сидящая рядом Лера Борзина оторвалась от, судя по всему, самой слезоточивой книги в истории человечества, шмыгнула носом, аккуратно вытерла слезы и, сложив руки на парте, изобразила приличную ученицу. В общем, сделалась дура-дурой.

Мне стало любопытно. Я подошла к Лере и бесцеремонно сцапала книгу, над которой ветреная блондинка проливала такие горючие слезы. «Le Petit Prince», еще и неадаптированная. Признаться, я и сама извела над ней не один десяток бумажных платочков, так что положила ее обратно со всей возможной аккуратностью и едва не похлопала Борзину по голове — мол, растешь интеллектуально, хомо хабилис. С Лерой все ясно изначально — эту сессию оплачивает очередной «папик», так что «удовлетворительно» наша прима-балерина получит в любом случае. Мы на нее даже не обижались. Что поделать, если Мать-Природа умом обделила. Зато красоты и сердца дала с лихвой.