— Аэры выйдут в мир.

Раздраженное молчание. Понемногу и Матильда, и Оливия стали понимать, к чему дело идет.

— Мы всегда выбирали неверную сторону, — оракул вздохнула так тяжело, словно вес ведьминской глупости лег ей на плечи каменным крестом, — и в этот раз будет то же самое. Не так уж скоро — до решения еще пройдут столетия, но зерно уже нашло благодатную почву и прорастает в сознании, как сорняк! И когда этой мысли станет тесно в одной голове, она хлынет на всех вокруг, как лавина, и утопит нас! Аэры выйдут на свет, а вместе с ними и мы! Золотой Век будет краток, ведь это против человеческой природы, и в итоге их алчность, их зависть приведут к войне! Вы же видели записи Снегиря — Ласточкина обитель, их последний оплот, падет под натиском солдат и ренегатов! Исповедь Алого Ангела пронесется по миру, возвещая их конец! И наш, потому что мы, как идиоты, встанем на их сторону! Теперь ясно?! Ясно вам, что я пытаюсь остановить?!! Я знаю, что вы думаете, высокомерные с*ки! Я не сумасшедшая!!! Снегирь видел, и все видели, и все молчат!!!

Оливия мысленно взвыла — нет ничего хуже бесноватой, перекачанной силой идеалистки!

— Да ты-то тут каким боком? — поинтересовалась Матильда, внутренне встав в боевую стойку. Она чувствовала движение потоков и боролась с желанием прикусить губу.

— Я вырву зерно, пока оно не проросло, — Вейда внезапно перестала орать и заговорила так тихо, что ее было почти не слышно за треском магических разрядов, — Они очень сильные, это надо признать. Даже чтобы убить одного, нужно гораздо больше, чем у меня есть, но хвала богам — достаточно убрать всего четырнадцать аэров, за которыми пойдут все остальные, и воплощение идеи будет отложено на века, а то и на тысячелетия! Столько поколений, живущих в мире без войны — посмотрите мне в глаза и скажите, что оно того не стоит!

— Высоковата цена! — громко заявила Оливия, и издевка в ее голосе прозвучала сама собой, — Шесть… пардон, семь человек. И твой муж.

Оракул на мгновение смолкла, но не заплакала, как от нее ожидалось, даже в лице не изменилась.

— Тот, кто был предан мне до смерти, не смог пойти со мной до конца… живым. Но теперь, пусть даже так, он со мной.

И сейчас, когда я смотрела сквозь кокон-ловушку на все происходящее, до меня вдруг с пугающей ясностью дошло — она не жалеет. Боится до смерти, злится, но не жалеет. И отчасти — пусть и с ужасом — я ее понимала. Теперь для нее единственный способ оправдать все, что сделано — это довести дело до конца. Я молча полезла на спину Ерша, пытаясь зацепиться хоть за что-то.

— Он сказал, что пойдет в Охрану и спасет если не мою свободу, то душу, — тут голос Вейды дрогнул, чуть пошатнув мой предыдущий вывод, — Я не хотела убивать его. Моя сила! Моя сила убила его!!! И в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии мы должны были быть вместе! Смерть помогла ему сдержать слово! На самом деле стать моим сосудом…

Оракул стала поднимать руки и мелко-мелко плести кружево заклинания.

— И я наполнила его до краев.

Ерш повел ушами и вдруг ощетинился, как дикобраз. Я проследила за его взглядом и матюгнулась, увидев неподалеку размытые тени оборотней из Коналла. Когда она успела?! Пока мы тут разглагольствовали, нас тупо взяли в кольцо! Да и с пальцев Вейды уже начали слетать черные, как смоль, нити смертельной магии.

— Вам так необходимо остановить меня? — голос провидицы исказился, стал ниже и глубже, сама же она стала отступать назад, прикрывая собой умертвие Тимея, — ПОСМОТРИТЕ, ЧЕМ Я ПОЖЕРТВОВАЛА.

— Таков план, — подтвердила Оливия, казалось, абсолютно не обеспокоившись ни тем, что происходило в доме, ни новыми участниками событий. Ерш довольно далеко отступил от ведьм и что-то резко прорычал своим соплеменникам, те ответили отрывистым рявканьем, словно площадной руганью. Я наклонилась к уху оборотня и прошептала:

— Давай договоримся, что ты будешь бежать очень быстро.

— ПОСМОТРИТЕ НА МОЕГО МУЖА. ПОСМОТРИТЕ НА ЛЮБОВЬ ВСЕЙ МОЕЙ ЖИЗНИ, — и Вейда ударила по Матильде, что находилась ближе всех, концентрированным сгустком Смерти.

А Ерш, взрыхлив задними лапами снег и землю, рванул на запад, к Коналлу, уводя подальше от тетушек зомбированных оборотней и пытаясь обогнать краткий, как удар топором, приказ:

Вперед

— УБИТЬ!!!

Ну вот она, Ершева родина, во всей, мать ее, красе! Ну кто нас дернул выбрать такое неудачное направление?! Когда начали показываться первые строения, я поняла, что еще чуть-чуть, и мы влетим прямо в Коналл, где с такой погоней вряд ли обойдется без жертв. А что если там нас тоже ждут? Ерш это понимал и, как мог, пытался изменить направление, неожиданно бросаясь из стороны в сторону, но подлые оборотни уже взяли нас в полукольцо и медленно, но верно гнали на запад. Но это еще полбеды — что делать, когда деревня исчезнет позади и перед нами не останется ничего, кроме Горолесья?! Вот тут-то мы и влетели в самое средоточие магии разума, от которой легкие словно слиплись в ком, и дальнейшие размышления о нашей незавидной доле пришлось прервать.

У вас бывают моменты, когда сомневаешься в собственном существовании? Вот у меня только что был, когда мы в Ершем проскакали, подобно стаду газелей, по довольно-таки многолюдным улочкам Коналла. Очень чистым, кстати, и симметричным, с практически одинаковыми кирпичными домами и жестяными крышами, как в каком-нибудь американском пригороде — и на которые лично у меня не было ни сил, ни времени любоваться! Народа на пути следования хватало, причем почему-то идущего в одну сторону, но никто даже головы не повернул на нас — словно мы были не материальнee ветра. Лишь те, кого мы сбивали с ног в горячке погони, проявляли какую-то реакцию, хотя ничего, кроме коротких взрывов ругани, до меня не доносилось. Да и до той мне не было дела — я занималась, ни больше ни меньше, выживанием.

— Ерш, пожалуйста!!! Пожалуйста!!! Пожалуйста!!! — безостановочно верещала я, еле цепляясь за металлический гребень оборотня. О чем именно я просила, оставалось загадкой — то ли остановиться, то ли бежать быстрее, то ли вернуться и помочь ведьмам, то ли не потерять меня, напуганную до смерти, по дороге. Гребень был горячий и ужасно скользкий, ноги свело от попыток удержаться на костистом хребте Пса, того и гляди, скоро проплавится дыра от взглядов шести пар мутных селедочных глаз. Наши преследователи не отставали, хотя из раскрытых пастей вырывалось тяжелое сиплое дыхание, и во все стороны разлетались клочья грязно-розовой пены — от их воли не осталось ничего, только чудовищное давление магии разума, не оставившее места их собственному сознанию. Наверное, они продолжат бежать даже тогда, когда сердца разорвутся в их груди.

Давно уж пронеслась мимо граница Коналла, за ней западный край Свинцовой Стены, как вдруг впереди показался черно-синий, весь в клубах комковатого тумана, край Горолесья, и по неизвестной причине мои руки вспотели так, что я едва не выпустила из них гребень. Живот скрутило, словно вместо внутренностей кто-то по ошибке засунул клубок змей, и сомнений не осталось — если мы перейдем границу, обратно не выберется ни один. Ни мы, ни наши преследователи, успевшие практически с нами поравняться.

— Назад! НАЗАД!!! — я попыталась схватить Ерша за более чувствительные уши, когда один из оборотней в длинном прыжке ухитрился-таки схватить меня за руку, на полном ходу сбрасывая в снег. Я по инерции прокувыркалась до ближайшей ели и приложилась об нее правым бедром. Сильно. Очень сильно. В глазах полыхнуло белым — от боли.

— ААААА!!!!!!! — заорала я под оглушительный хруст бедренной кости, и это все, на что меня хватило — воздух, однажды вылетев из легких, обратно никак не заталкивался. Я буквально задыхалась от боли, закрыв глаза и уткнувшись лицом в сугроб — в этот момент мне было совершенно все равно, что происходит вокруг. А происходило, судя по отрывистому, как площадная брань, лаю со всех сторон, очень многое — чуть приподняв голову, я увидела выстроившихся полукругом оборотней и ощеренного, вздыбленного Ерша.