— Тоня, ванна готова!..

— Сейчас, мамочка, иду!.. Ира, а телефон в квартире есть?

— Конечно, есть, в гостиной. Пойдём, я покажу, как с ним обращаться. Тут телефоны какой-то новой конструкции. Кому хочешь позвонить?

— Полковнику Прозорову.

— Он уже не полковник, Тоня, а генерал-майор. А позавчера в местной газете была заметка — в институте отмечали его пятидесятилетие и 30 лет службы в авиации. Поздравь его.

— Обязательно… Найди скорее эту газету.

Споряну посмотрел в справочник, набрал нужный номер и нажал зелёную кнопку. Овал маленького телеэкрана, вмонтированного в плоскость телефонного аппарата, становился всё прозрачнее и прозрачнее. Сначала выступили контуры кабинета, заполненного массивными книжными шкафами, потом отчётливо вырисовался большой стол, покрытый сукном, а перед ним в кресле моложавый генерал с телефонной трубкой в руке.

Изображение генерала обернулось. Генерал поднял голову и, как показалось Споряну, посмотрел прямо ему в глаза. Губы генерала сделали несколько движений.

— Здравствуйте, товарищ генерал, — отчеканил Споряну, вытянувшись перед телефоном и тут же забыв о поздравлении. — Разрешите доложить!..

Споряну умолк, широко улыбаясь грозившему с экрана пальцем генералу. Потом снова согнал улыбку, сделав строгое лицо.

— Есть отдыхать, товарищ генерал! — почти крикнул он весело в микрофон, положил трубку на рычаг и, повернувшись к стоящей рядом сестрёнке, щёлкнул её лёгонько по носу.

— Ты понимаешь, Ирка, генерал Прозоров сказал, что он искренне рад моему приезду и просил… знаешь, о чём он просил?

Ира пожала плечами.

— Просил на свадьбе оставить ему место посаженного отца. Причём тут свадьба?

— Ой!.. Это он меня видел рядом с тобой на экране.

Брат и сестра громко рассмеялись.

Наговорившись с матерью и сестрами, Антон прилёг с книгой на кушетку. Но как ни старался он отвлечься от набегавших дум — ничего не получалось.

— Где сейчас Зина? — чуть слышно вымолвил Антон, вздохнул и вдруг резко вскочил с кушетки, обрадованный простой догадкой: «Прозоров здесь, — думал он, прохаживаясь от кушетки к окну. — Институт перебазировался в Самгунь. Значит, и Пётр Кузьмич здесь…» Потом, приоткрыв дверь в столовую, сказал вполголоса:

— Я пройдусь, мама. Погуляю на свежем воздухе. Зайду в институт…

— Иди, иди, сынок, — ласково ответила Лукерья Ивановна. — Посмотри город, покажи себя.

Пройдя несколько кварталов, Антон обратился к постовому милиционеру.

— Скажите, где помещается ЦАВИ?

— А вот, — указал милиционер на стоявший напротив, через улицу, массивный двухэтажный дом, напоминавший своей архитектурой музей.

В приёмной начальника ЦАВИ его встретила секретарша и, не дослушав, не подняв от бумаг головы, отрезала с подчёркнутым безразличием:

— Генерал занят. Сегодня не принимает…

Во входных дверях приёмной показался высокий, широкоплечий старик, с густыми, точно вторые усы, бровями и широкой, как помело, бородой, из-под которой блестело два ряда орденских ленточек. Он кивнул головой секретарше и направился к обитой серым кожимитом двери кабинета. Антон Споряну бросился к нему.

— Пётр Кузьмич!

Старик остановился, пристально посмотрел на него сквозь очки. Из его рук выскользнула папка, мягко шлёпнулась на ковёр. Антон ловко поднял её, подал своему взволнованному учителю.

— Антон! — почти выкрикнул старик, — Антон Савельевич, дорогой мой! Как это кстати!

Растроганный старик обнял Споряну, троекратно расцеловал его в обе щёки и взял под руку.

— Сию же минуту к генералу…

— Вот видите, — поднялся улыбающийся генерал Прозоров, — представители двух поколений встретились вновь.

Споряну вытянулся перед генералом.

— Вольно, инженер, — во весь голос сказал тот и по-отечески обнял Споряну. — Садитесь, профессор, садитесь, инженер, рассказывайте о своих похождениях. Вообще-то говоря, вам следовало бы за старое…

Споряну поднялся.

— Да сидите, сидите! Кто старое помянет…

Генерал подошёл к столу и нажал кнопку. В открывшейся двери показалась виновато улыбающаяся секретарша с роговыми очками в руке.

— Ах, да, видимо, выронил, — поднялся профессор. — Спасибо…

— Я вас слушаю, Алексей Никитич, — обратилась она к начальнику ЦАВИ.

— Распорядитесь, Вера Михайловна, насчёт завтрака на троих. Ну, и в виде исключения, пусть будет бутылка шампанского. Как вы, профессор?

— Согласен, согласен. Такая приятная встреча того заслуживает.

Когда секретарша вышла, профессор Кремлёв подсел поближе к Споряну и начал укоризненно:

— А всё-таки, молодой человек, мы с вами ошибочку допустили: ваше сокровище не желает подчиняться.

— Какое сокровище? — краснея, переспросил Антон, подумав о возникшей перед глазами Зине Кремлёвой.

— Вы что, уже забыли о своём первенце? — удивился профессор. — Как, генерал, по книжному-то значится его изобретение?

— «СЭВАРД-1» — сверхэкономичный высотный авиационный ракетный двигатель первой опытной серии.

— Слышали?

— Да, но чем же он провинился?

— А тем, что не хочет никому подчиняться. Подводит и крепко подводит. По вашим схемам мы изготовили экспериментальные малютки самолёты-снаряды, но некоторые из них при испытаниях, вместо строгого вертикального полёта, загибают такие виражи, что становится не по себе.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Споряну, вспомнив свою предосторожность, предпринятую из-за опасения за сохранность чертежей. — Вы знаете, Пётр Кузьмич, в чём тут секрет?

— В том-то и дело, что не можем ничего понять.

— Заводится легко, но неожиданно глохнет. Да?

— Совершенно верно.

— Виноват во всём я. Дело вот в чём. Из каких-то, может быть, неоправданных подозрений, я сделал в дипломной работе намеренно путанные чертежи некоторых деталей.

— Почему же? — спросили в один голос генерал и профессор.

— Извините, но после разговора с вами, Пётр Кузьмич, я опасался, что чертежи могут попасть не в те руки. Запутал, а предупредить вас не догадался… Я не предполагал, что отлучусь.

— Чем вызвано такое недоверие? — сухо спросил генерал.

— Ну ладно, ладно, генерал, не сердитесь… — запротестовал профессор. — Мне даже нравится, что он так хитро спутал карты. Уж коль скоро мы, зная всё, не могли ничего сделать и решили стать на путь создания нового двигателя, практически мало меняющего существующее положение вещей и не дающего половины достигнутого Споряну эффекта, то вполне понятно, что и разведчики в нём не разобрались бы, если бы сумели его украсть.

— А, может, уже украли… Помните, профессор, — заметил Прозоров, — что произошло перед Отечественной войной с моделью самолёта известного авиаконструктора Н?

— Что же? — полюбопытствовал Споряну.

— Во-первых, истребитель появился у немцев неожиданно и вскоре после того, как были готовы опытные образцы самолёта. Во-вторых, у шпиона одной иностранной миссии, работавшего одновременно на немецкую и американскую разведку, нашли фотоплёнку, на которой были засняты скопированные чертежи некоторых деталей проекта. Галаджи говорил, что иностранная разведка давно и пристально интересуется и двигателем Споряну. Работники генерала Галаджи нащупали следы, даже некоторые очень интересные снимки. Кто-то скопировал детали камеры сгорания — это расшифровывается на фото. Чертёж дипломного проекта Споряну выполнен на белом гладком ватмане, а копия, судя по снимку — на кальке.

— Если бы даже в их руки попал настоящий чертёж двигателя, — заметил Кремлёв, — то есть одно «но» в нашу пользу — секрет химического состава нового топлива. А без этого горючего ракетный двигатель конструкции инженера Споряну теряет главное: потолок и скорость.

— Ну, это дело компетенции генерала Галаджи. Расскажите лучше, Антон Савельевич, что вы напутали в чертежах своего проекта?

Споряну поднялся, взял предложенную генералом папиросу, задумался, припоминая обстоятельства.