— Ничего здесь удивительного нет! — в свою очередь стал рассказывать Галуза, мерно шагая вперед. — Просто настала пора принимать решения — вот и все! Молодость-то прошла, верно? Вот ты, например, в двадцать один год стал инженером. Стало быть, человеком. А я что, хуже? Вот я и подумал: пора уж устраиваться в жизни капитально. Но в Буграх же всю жизнь не проведешь, ибо там шаром покати — ни заводов, ни фабрик. А мои родители родом с Кубани, в свое время жили зажиточно, крепко. Пострадали от коммунистов — половину сознательной жизни пришлось им коротать в лесной глуши, на лесозаготовках. Но, слава Богу, мне хоть оставили в наследство стремление к другой жизни — веселой, хлебосольной. Я и мотанул сюда, на Кубань. Благо, брат твой помог мне подыскать невесту…

— Ты что, уже женат? — удивленные брови Шебеко взметнулись ввысь.

— На местной казачке. Между прочим, как и твой брат… — легко парировал Галуза. — Но девка работящая, не баловная. То, что надо.

"Во дает!" — Коля лишь удивлялся действиям Галузы. Бесшабашный, всю жизнь веселый, да еще несколько приблатненный, Галуза казался ему воплощением расшатанной молодежи. Во всяком случае, молодым человеком без какой-либо заметной цели. А нынче, глянь, превратился совсем в другого человека… И по всему его облику, поведению не скажешь, что он отсидел три года. Правда, горькую соль не столь отдаленных мест Галузе пришлось отведать за собственную глупость: напился в общежитии, а в пылу чувств не сдержался — взял да пырнул соперника ножом. Но факт есть факт: то неприятное пятно тяжелым грузом лежало на его шее…

— А где ты живешь? — поинтересовался Коля, и его глаза еще раз оценивающе прощупали Галузу. Неужели Валера так изменился, что даже перестал шутить?

— Завтра приеду за вами, — степенно сказал Галуза, вновь мимоходом глянув на Колю. — Посмотрите хату и мое устройство…

На следующий день друзья уже сидели у Галузы. После ночной гулянки у брата Шебеко ребят мучило похмелье, но запахи виноградного вина, неплохо обставленный стол их настраивали на веселый лад, во всяком случае, в душе каждого из них бурлило чувство приподнятости, праздничности наконец.

Хата Галузы была сложена из дерева, но с внешней стороны помазана глиной и побелена известью. Выходило неплохо, особенно с внутренней стороны, ибо вместо извести здесь красовались красивые обои.

Галуза, крепыш среднего роста, с железными зубами впереди и с небольшими вмятинами вокруг круглых глаз, хозяином восседал за столом. Обслуживала же их молодая казачка, довольно миловидная женщина лет двадцати.

Беленькая хата окружена великолепным садом, где более всего бросаются в глаза виноградники. На яблонях еще отсутствуют цветы, но их почки уже заметно набухли соком. Везде солнце, покой и… птицы. И чудится хлопцам, что сама природа приветствует их сбор, такой великолепный в своей неожиданности, да и в неординарности, наверное, тоже.

— Да-а… — глубокомысленно меж тем говорит Галуза, выпивая очередную порцию вина и закусывая все это неплохой закуской, — настала пора по-настоящему налаживать жизнь. Пока же устроился рабочим в Славянске — на Кубани… Неделю отдубашу там, и домой — на выходные Но, конечно, это не решение вопроса. Придется жену взять туда. А хату оставим на досмотр соседям. Поглядим, может шуганем в какое-либо училище, а то и в техникум. Мастером бы надо стать… — Мечтательные глаза Галузы с завистью проходят по ребятам.

"Молодцы! — приходит к Галузе грустная мысль. — Они уже имеют дипломчики, должность инженера наконец. А я? Какой был дурак… Столько лет выбросил зря! Надо взять реванш: кровь из носа, но чтоб мастером стал. Для начала поступлю в техникум. Обязательно в техникум. Днем буду работать, а по вечерам — учиться, благо, по бабам уже нет нужды шататься как больному…"

— Вам можно и позавидовать… — добавляет Галуза, снова наливая товарищам светло-красное винцо. — Но ничего, и я попробую кинуться вслед за вашими должностями. Жаль, что подобные мысли человека чаще всего посещают с опозданием… Но лучше поздно, чем никогда, верно?

— Да брось ты, Валера! — лопочет уже захмелевший Шебеко. — Подумаешь, должность… Ты думаешь, раз инженер так, значит, счастлив?

— Тем не менее… — пространно бросает Галуза, а его светло-серые глаза с жадностью останавливаются на Коле. Во с кого следует брать пример! Худенький, невысокий, но жилистый во всем… И телом, и умом, и душой, наверное, тоже.

Нет, не повезло Галузе с друзьями на белом свете… Все, с кем он дружил и кого считал корешем, на поверку оказались липкими и скользкими, как рыбы. Неровен час, продадут и спасибо не скажут. А то еще затянут в еще более глубокий омут, откуда уже не выбраться ни на каком подводном корабле… «Надо держаться этих ребят… — невольно подскакивает подспудная мысль. — Глядишь, и поддержат когда-либо в жизни».

В хате снова возникла дородная фигура молоденькой казачки.

— Иди выпей с нами, — приказным тоном сказал ей Галуза, а ласковые его глаза невольно прощупали жену. Что ни говори, неплохая досталась ему жена — всем взяла, и все на зависть другим…

— Яще чиго ни хватало… — мило щебечут вишневые губы. — Вы выпийте, а мне треба на виноградник…

Она проворно метнулась в сени, принесла еще вина, добавила закуски, а сама снова шуганула во двор, работать. У нее даже в мыслях нет посидеть с ребятами и поговорить за жизнь — все у нее горит, она вся в деле. И юркая, статная фигура молодицы вскоре пропадает в заскорузлых лозах виноградника…

— Ее уже не уговорить, — довольным тоном прибавляет Галуза, — ибо виноградники у нее сидят в крови…

Шебеко тоже удивлен нежданному везению Галузы. «Во подвалило так счастья, подвалило… Везет дуракам!» Мысли его, словно переменчивые ветры, проскакивают то к Галузе, у которого, кажись, в жизни все становится на свои места, то вихрем врываются в собственную душу, вызывая невольную боль и беспокойство. Нет, не любит он девчат с пылкой страстью. Ни одна из них не тревожит душу хлопца. И, кажись, по нему тоже особо не плачут нежные сердца… Эх-х, не жизнь, а сплошное расстройство. И в его замутненное водкой сознание приплывают недовольные чувства…

После того, как завершилось застолье — небольшое, но чудное по сути, Шебеко своему товарищу шепнул:

— Все хохлы такие… Хлебом не корми, но дай им лычки. Костьми ляжет, но будет стараться пробиваться в начальники…

— Да это же хорошо! — как ни в чем ни бывало ответил Коля.

— С одной стороны хорошо, это верно, — согласился друг. — Но, с другой стороны, плохо — все помыслы и мечты вращаются лишь возле карьеры. Нет ни романтизма, ни наслаждения жизнью… Человек становится закомплексованным — не замечал?

А в хате старшего брата Шебеко явно повеселел.

— Что с тобой, дорогой? — поинтересовался Коля, кожей чувствуя, как его друга обняло какое-то возвышенное, приподнятое настроение.

— Есть одна идея! — загадочно блеснул глазами Шебеко.

— Например?

— Послать телеграмму в Новороссийск…

— Другу?

— Да! — был ответ. — Но только в длинной юбке. Коля лишь улыбнулся, поняв стремление Володи.

Видать, и в Шебеко уже просыпается чувство одиночества, естественная тяга к прекрасному полу…

Они потопали в ближайшее отделение связи, с затасканного стола взяли пару бланков для телеграмм, и на шершавом синем листе Шебеко корявым почерком вывел:

И далее следовал точный адрес. Но не станицы Красноармейской, а станицы Наурской, что блаженствует в Чечне.

— Так будет лучше! — весомо добавил Шебеко, еще раз пробежав глазами по томному посланию подруге. — Пока она получит телеграмму и пришлет обратную весточку, мы уже будем там, понял? Итак, вперед! Нас ждут седые вершины Кавказа!