Как уже говорилось, петербургская почта в первые годы своего существования была нерегулярной, что требовало колоссального количества транспортных средств. Поэтому строжайшим образом ограничивался проезд людей на почтовых подводах, ими могли пользоваться только курьеры и узкий круг лиц, близких к царю. Указы от 17 октября 1707, 17 ноября 1710 и 27 ноября 1713 гг. предписывали нанимать подводы «под всякие припасы повольней ценою» [171] у ямщиков или у любого человека, изъявившего желание перевезти груз. Вместе с тем распоряжение от 2 января 1711 г. разрешало давать курьерам только по две подводы, вместо трех.

Наряду с ограничением почтовых разгонов принимались меры по увеличению количества транспортных средств и улучшению жизни ямщиков. Интенсивно увеличивалось количество ямов в Петербургской губернии. Для этого в 1711 г. в Ямской приказ послали распоряжение со станов, «через которое в нынешние случаи езды мало случается, выбрать ямщиков 100 вытей с женами и детьми и с лошадьми, сколько подлежить на выть» [172]. С этого указа начинается длинная цепь уложений о переселении охотников на возвращенные русские земли.

В петровскую эпоху у ямщиков стало больше разгонов, но никоим образом не ухудшилось их материальное положение. Они продолжали получать от правительства денежное и хлебное жалование, сохранили за собой прежние земельные наделы. Ямщики освобождались от новых налогов, пошлин и повинностей. Например, при установлении в 1713 г. гривенной пошлины с лошадей, велено было у ямщиков «лошадей не переписывать и гривенных денег не имать, для того, что они всякие полковые припасы возят и с посланными ямскую гоньбу гоняют и на станциях для почты стоят непрестанно[55] и против прежних лет с излишеством и чтоб им той ямской гоньбы не оставить». Ямские охотники не освобождались только от рекрутчины. Петр I распорядился «употреблять их в драгуны» [173].

Для улучшения материального положения гонщиков правительство распорядилось, чтобы количество прогонных денег, следуемых ямщикам, записывалось в подорожных. Почтовые надзиратели обязаны были требовать с проезжающих прогоны полностью. Если кто-то из курьеров или служилых людей уклонялся от уплаты денег, смотритель доносил о всех нарушителях начальству и с провинившегося взыскивали прогоны вдвое. Первый указ о платном проезде в Петербургской губернии относится к 1707 г. 1 июля 1710 г. это положение подтвердили вновь. В дополнение к этим законам 27 ноября 1713 г. вышел новый, повелевавший прогонные деньги давать «в руки ямщиков, а не в приказ или комиссарам» [174]. Новый указ значительно сокращал делопроизводство и предупреждал возможность злоупотреблений со стороны приказных, выдававших жалование ямщикам. Следует отметить, что суть распоряжения 1713 г. оказалась очень живучей. Во-первых, сам указ действовал почти сто лет до 1807 г. Во-вторых, его основное положение — выдавать прогоны в руки ямщиков просуществовало в русских законах до Великой Октябрьской социалистической революции.

Теперь наш рассказ вступает в полосу сплошных противоречий. Разговор пойдет о величине прогонных денег, а источники по этому вопросу не только содержат много неясного, но и зачастую противоречат друг другу.

Мы уже неоднократно говорили, что в допетровскую эпоху прогонная такса составляла 3 деньги на 10 верст за каждую ямскую лошадь, причем на некоторых трактах прогоны не платились. С начала XVIII в. положение несколько изменилось. В частности, был введен другой принцип оплаты труда ямщиков, ездивших между Москвой и Новгородом. Они стали получать «кормовых» по 6 денег в день на каждую подводу независимо от того, бывают охотники в разгонах или нет. При устройстве в 1707 г. петербургской почты А. Д. Меншиков приказал платить прогоны за почтовую подводу в в размере 3 алтын 2 денег (10 копеек) за каждые 5 верст пути. Причем если курьера или почту сопровождал проводник на лошади, то за нее плата не взималась. Приказ петербургского губернатора категорически запрещал безденежный проезд: «а не взяв тех денег (прогонов), никому ни по каким подорожным, кто и за рукою его светлости (Меншикова) объявит, отнюдь не давать и везде жестокими указами запретить, а ежели кто силою возьмет, и тот без всякого милосердия казнен будет смертью» [175]. Петр I подтвердил категорическое и строгое предписание своего любимца, но уже через несколько месяцев 31 марта 1708 г. именным указом повелел давать курьерам, посланным из Петербурга к польской границе, лошадей без платежа прогонов. Еще через несколько дней, 17 апреля, именным же указом было определено, какие лица имеют право выдавать подорожные о безденежной даче почтовых подвод из Петербурга в армию и из армии в Петербург.

С 1710 г. по всей петербургско-московской дороге устанавливается единая величина прогона — 1 деньга с версты как за ямскую, так и за почтовую лошадь. Бесплатно могли проезжать только курьеры царя и его приближенных — Меншикова, Шереметева, Апраксина и Головкина. В следующем году сенатскими указами от 10 апреля и 5 сентября предписывалось всем ямщикам между Москвой и Новгородом, возившим и не возившим почту, установить оплату по старому образцу — 3 деньги за 10 верст, «для того, что ямщикам дается годовое жалованье и за ними ж есть земли, а Санкт-Петербургской губернии ямы им не в образец» [176]. А 22 февраля 1712 г. московский губернатор И. Ф. Ромодановский с разрешения Петра I, вопреки решению Сената, приговорил за почтовую подводу давать прогон по деньге за версту. И такая неразбериха продолжалась еще несколько лет.

Порой случались курьезы. Например, есть очень интересный сенатский указ от 12 ноября 1712 г. В нем говорится о посылке людей по почте от царя, цариц, царевича и от Сената с письмами, разными другими вещами, припасами и денежной казной. Было приказано с посланных «ймать на ямские подводы прогонные деньги по прежнему указу по 3 деньги на 10 верст, а почтовые давать безденежно, а поверстных денег по прежним указам как на ямские, так и на почтовые подводы до указа не имать для того, что от таких посылок те деньги даются из Его Царского Величества казны» [177]. Сопоставим этот указ с теми, о которых только что говорили. Первое, что бросается в глаза, — противоречие положению, согласно которому прогоны за почтовые перевозки были выше, чем за ямские. И второе, царские курьеры вообще не платили поверстных денег ни за один вид транспорта. Кроме того, сенатский приговор противоречил именному указу Петра I, по которому на дороге до Каргополя и дальше до Архангельска прогоны за почтовую лошадь составляли 2 деньги на версту, а за ямскую — деньгу.

С 1712 г. Петербург становится столицей Русского государства, но регулярной почты к нему еще не существовало. Письма по определенному графику доставлялись только из Москвы до Новгорода. Гонцы же в новую столицу отправлялись без регламента. Бывали случаи, когда в один и тот же день из Москвы одновременно выезжали два посыльных: почтарь с новгородской корреспонденцией и курьер в Петербург.

Ниже приведена выдержка, правда несколько более ранняя по времени, из записной книги московского почтмейстера Правдина. Обратите внимание на то, какая путаница получалась из-за существования двух почт — регулярной и курьерской. «1709 года апреля в 15 день отпущена почта с Москвы из Государственного посольского приказа в Великий Новгород и в прочие города, и в тверские слободы с почтарем с Иваном Никитиным в холщевом меху (мешке) за полковою почтовою печатью красного сургуча, а с ней ландрихтера Якова Римскова-Корсакова с денщиком со Львом Каменевым на почтовых на двух подводах з грамоты: одна в Новгород, коменданту Татищеву И. Ю., две во Псков К. А. Нарышкину, указ в Ладогу провиант-мейстеру Г. И. Бестужеву; пакет из Адмиралтейского приказа дьяку Т. Долгово при Санкт-Питербурхе; пакет в Стокгольм Я. Ф. Долгорукову; тоже и туда И. Ю. Трубецкому; письмо туда же А. М. Головину; посылка в холстинной обертке в Санкт-Питербурх в дом князя Алексея Михайловича Черкасского человеку его Василью; пакет писем из Дворцовой Канцелярии в Новгород дьяку Андрею Семеновичу Юдину; письмо в Санкт-Питербурх оберкоменданту Я. В. Брюсу; грамота в Великий Новгород коменданту И. Ю. Татищеву из Разряда о шведах. Таковые почтовые письма и посылки принял Лев Каменев и расписался» [178]. Почтари, попутчики курьера, менялись время от времени, а он ехал, ни на шаг не обгоняя почту[56].