…Со слов сестры писателя А. П. Чехова М. П. Чеховой, в годы войны бывшей директором ялтинского Дома-музея Чехова, Ольга Чехова, используя свое влияние, помогала спасти музей от разорения во время оккупации…

«Из руководителей аппарата Совета по радиолокации в Германию приезжали А. И. Берг, А. Н. Щукин, Г. А. Угер, А. А. Турчанин»^[183].

«Комиссия размещалась в одной из берлинских вилл в районе Кепеник^[184], а на расположенной неподалеку, на Шпеерштрассе, 2, другой вилле поселилась, с помощью новых властей, очень красивая женщина, выделявшаяся к тому же своими туалетами, которые выглядели в той обстановке несколько странно. У колонии радиолокационщиков установились с ней дружеские отношения, так как она говорила по-русски. Да она и была почти русская — знаменитая актриса Ольга Чехова. Ей было приятно общаться с соотечественниками, среди которых был почти не уступавший ей в импозантности А. И. Берг, воспитанный еще в дореволюционном Морском корпусе, бывший командир подводной лодки, с золотыми адмиральскими погонами.

Почему эта эмигрантка так свободно (и неплохо материально) жила в освобожденном советскими войсками Берлине, было для А. И. Шокина тогда загадкой, которая несколько прояснилась после возвращения в Москву».

Впрочем, тут правильно поставлено слово «несколько», потому что, несмотря на большое количество телевизионных передач об Ольге Чеховой, документальных подтверждений ее сотрудничества с отечественными спецслужбами так и не найдено, все выводы базируются лишь на косвенных соображениях. Это оставалось государственной тайной «за семью замками».

В 1946 году Воениздат выпустил обзор «Германские методы борьбы с радиолокационными станциями» под редакцией А. И. Берга.

При поддержке последнего вышло постановление Совета министров СССР о разработке самолетной станции помех^[185]. Эта станция, имевшая шифр ПР-1, была принята на вооружение.

После этих первых шагов техника создания аппаратуры шумовых помех — аппаратуры довольно простой, малоэлементной — вошла в арсенал средств радиоэлектронной борьбы, создаваемых «сто восьмым»; была разработана целая серия средств, отличавшихся мощностью, рабочим диапазоном частот, особенностями размещения на самолетах.

В их числе — «Фасоль» (главный конструктор А. А. Зиничев[186]), «Лось» (главный конструктор Ю. А. Трусов), «Букет» (разработки одного из немосковских предприятий нашего главка на основе результатов НИР «Газон», выполненной в «сто восьмом» под научным руководством В. В. Огиевского)^[187]. Все они оказались долгожителями и упоминались в американских справочниках соответствующего профиля вплоть до 1996 года, самостоятельно или в составе более сложных комплексов аппаратуры радиоэлектронной борьбы^[188].

Позднее, в 1958 году, началась проработка более сложной помеховой аппаратуры — авиационных станций помех имитационного типа, обеспечивающих воспроизведение параметров сигналов РЛС, отражаемых от воздушных целей. Первой отечественной самолетной автоматической станцией имитационных помех была станция «Резеда» (главный конструктор Е. К. Спиридонов). С подробностями работы над этой аппаратурой можно ознакомиться в моей статье «Первая отечественная самолетная автоматическая станция имитационных ответных помех»^[189]. Потом появились более совершенные станции помех, обеспечивающие подавление не только РЛС с импульсным зондирующим сигналом, но и с непрерывным зондирующим сигналом: станция помех «Соната» (главный конструктор Ю. Н. Мажоров), аппаратура «Сирень-1 И» (главный конструктор В. В. Огиевский)^[190]. Работа по совершенствованию аппаратуры такого вида продолжается и в наши дни^[191].

А ведь были еще и разнородные и многочисленные направления этой деятельности. Например, пассивные помехи, с наиболее ярким их представителем — дипольными отражателями.

Еще в 1944 году (тоже ведь «берговские» времена!) М. А. Леонтович подготовил отчет «Теоретические основы метода создания дипольных помех», в котором проделал теоретический анализ отражения радиоволн от тонких металлических полосок^[192].

Или метод «физического» подавления (другими словами, уничтожения) радиолокаторов путем использования ракет с пассивными головками самонаведения. Такими ракетами была вооружена целая авиационная дивизия в Прибалтике, которой командовал Джохар Дудаев — тогда еще не борец за независимость Чечни, а просто авиационный генерал^[193]. Было еще направление по защите баллистических ракет и космических аппаратов^[194].

Работа в области радиоэлектронной борьбы принесла славу «сто восьмому», имела ощутимые технические и даже политические результаты: было обеспечено подавление новейших американских систем радиолокационной разведки «АВАКС». Эта работа стала нашим «социальным заказом» 1980-х годов и проводилась под личным наблюдением члена политбюро Д. Ф. Устинова^[195], а экспериментальные образцы аппаратуры помех типа «Смальта» повлияли на итоги «шестидневной войны» на Ближнем Востоке^[196].

сожалел в своей песне «Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске» В. Высоцкий. Почему же освободилось место Голды Меир? Да потому, что с ее именем связывалась закупка Израилем дорогостоящих американских зенитно-ракетных комплексов «Хок». Они оказались подвержены воздействию помех, излучаемых аппаратурой «Смальта», и в условиях воздействия этих помех не выполняли боевую задачу, что признавала и зарубежная пресса. Израильская оппозиция поставила этот просчет в вину Голде Меир…^[197] Руководители партии и правительства Советского Союза присматривались к возможностям нового высокоэффективного оружия, создаваемого в «сто восьмом», и при случае посещали выставки, где оно демонстрировалось^[198].

С 1950 года в «сто восьмом» работал Владимир Пантелеймонович Сосульников, впоследствии — главный конструктор радиолокационной станции дальнего обнаружения ракет «Дунай». Он вспоминал: «К нам, молодым ученым и конструкторам, академик Берг относился очень внимательно, а мы, зная, как интересно и необычно проводит он заседания научно-технического совета, старались попасть на НТС и послушать его выступления. Запомнилось несколько его высказываний, которые в то время были очень популярны в наших кругах. Однажды на НТС заслушивали сообщения специалистов, занимавшихся вопросами распространения радиоволн. Степень новизны проблем была такова, что с трудом различались реальность и фантастика. Видя недоуменные лица присутствующих, Аксель Иванович поднялся с места и сказал: „Все, кто занимается вопросами распространения радиоволн, — жулики. Спрашивается: зачем мы их держим в институте? Отвечаю: если их уволить, то придут новые жулики и ничего не изменится“»^[199].