Воспользовавшись подвешенным к поясу ключом, она отперла дверь в помещение, используемое ею для хранения трав. Это была сухая, хорошо проветриваемая комната с аккуратными ставнями, где находилось множество полок с горшками и большими глиняными сосудами. Там же расположились два рабочих стола, ступы с пестиками, жаровни и стойки для сушки. Кроме этого, плотник Уэллсбрука приделал к потолку крюки для подвешивания связок трав и цветов и даже сделал специальный табурет для того, чтобы она легко могла достать до них.

Когда замок не был переполнен участниками турнира, она проводила здесь большую часть времени, приготавливая настойки, отвары и мази. Джулиана любила свою травяную комнату. Специальные полки были оснащены тяжелыми занавесями, дабы защитить самые деликатные травы от рассеянного солнечного света, льющегося через окна. Плотник по её просьбе сделал множество маленьких деревянных бирочек с выгравированными на них названиями трав и различных лекарственных снадобий. Она прикрепляла их бечевками к горшкам и сосудам, чтобы содержимое было легко распознать.

Джулиана подошла к большому сундуку у одной из стен, поместила бутыль внутрь, и заперла его. Грэй де Валенс был непредсказуем; её бы нисколько не удивило, если бы он появился в травяной комнате и обнаружил бутыль. Упершись руками в бока, девушка, нахмурившись, посмотрела на сундук. Она добавила в приготовленный отвар чуть-чуть молочая. Этого количества не хватит, чтобы навредить Эдмунду, зато достаточно, чтобы в течение нескольких часов держать его привязанным к ночному горшку. У этого мужчины чести и благородства не больше, чем у тритона. Он заслуживает гораздо худшего.

Если бы де Валенс тогда не вмешался. Она уже не злилась на Элис из-за того, что та позвала его, ведь он встал на её сторону, по-рыцарски защитив от оскорблений Эдмунда. После их предыдущей встречи в Вайн-Хилле, когда де Валенс вёл себя просто невыносимо, она была готова скормить ему все зловредные зелья из своего целительного ларца. Но то, как яростно он встал на её защиту, ошеломило Джулиану.

— Не понимаю его, — бормотала она себе под нос. — Перебросить меня через седло, как… как… Его поведение отвратительно, бесстыдно, он не заслуживает звания рыцаря.

Она вспыхнула, вспомнив свои ощущения, когда её тело прижималось к его бедрам. Девушка подошла к столу и прикоснулась к чаше, используемой для приготовления настоев. Пальцы блуждали по ряду керамических фильтров для процеживания растительных субстанций.

— Но он дал отпор Эдмунду, — прошептала она. Услышанные оскорбления всё еще терзали её душу — "уродливая сука".

Большую часть времени она не думала о своем увечье, старательно забывая о нем. Когда Эдмунд обругал её теми бранными словами, она готова была провалиться сквозь землю от стыда. Джулиана была уверена, что презрение Эдмунда запятнает её в глазах Грэя. Вместо этого де Валенс осудил своего кузена и пригрозил ему. За то, что тот оскорбил её. Но вместе с тем, незадолго до этого он относился к ней, как к наглой распутнице. Всё же в то короткое мгновенье он примкнул к тем малочисленным людям, которые не верили, что её изъян является божьим проклятием.

Она не понимала. Было ясно, он ищет расположения Иоланды, но странно, казалось, он неравнодушен и к ней — непритязательной и не такой уж юной Джулиане. И он добился успеха в том, что она считала абсолютно невозможным — он заглушил её ярость. Когда она воскрешала в памяти его слова, произнесенные низким хриплым голосом: "Джулиана, радость моя", воспоминания о позорном возвращении домой с каждым днём тускнели всё больше и больше.

Поставив нож для резки трав на кончик острия, она покрутила его.

"Радость моя", — пробормотала она, улыбаясь.

Стук в дверь вызвал вздох — в комнату вошла Иоланда. Осберт, личный телохранитель, приставленный к ней графом Ювидейлом, остался за дверью. Он сопровождал её практически повсюду, защищая от возможного похищения.

— Я знала, что застану тебя здесь. — Закрыв дверь, Иоланда бросилась к ней и помахала чем-то перед лицом Джулианы. — Посмотри! Вот что сэр де Валенс прислал мне.

— Де Валенс? — тихо спросила Джулиана.

Иоланда быстро кивнула и снова помахала своим подарком. Джулиана схватила запястье девушки, удерживая руку. Иоланда держала пару шевровых рукавиц для соколиной охоты, расшитых сверкающими золотыми и зелеными нитями. На каждой рукавице с наружной стороны был изображен крылатый дракон. Выпустив запястье девушки, Джулиана с такой силой впилась ногтями в свои ладони, что те поранили кожу.

— Прекрасный подарок, — выдавила она.

— О, да, — сказала Иоланда и принялась, пританцовывая, кружить по комнате, размахивая перчатками. — Я всегда мечтала о поклоннике, с приятной внешностью и манерами. Милосердная Дева Мария, он самый благородный и красивый рыцарь во всем христианском мире.

— И самый непостоянный.

— Что?

— О, нет, ничего, — она подумала, как было бы мило напоить его болиголовом, который избавляет от склонности к распутству.

— Не могу дождаться осады, — произнесла Иоланда, приподняв юбки и танцуя позади Джулианы. — Я для него — Королева Любви и Красоты и уверена, что ради меня он в одиночку возьмет крепость.

Иоланда присела в реверансе и подпрыгнула, дурачась.

— И я уверена, что позволю ему поймать меня.

Джулиана взяла свою ярость под контроль. От впившихся ногтей на ладонях выступила кровь. Разжав кулаки, она несколько раз глубоко вдохнула. Только подумать, она поверила в то, что он не лишен чести! Его сущность была обманчивой — он охотился за бедной Иоландой!

— Иоланда, у де Валенса дурная репутация.

— Не будь к нему пристрастна. Я знаю, ты терпеть не можешь расфуфыренных рыцарей, но мой лорд он не такой. В нем нет ни фальши, ни подлости.

— Но…

— Я знаю, как тяжело затягивается рана, нанесенная Эдмундом, — на мгновение миниатюрное личико Иоланды стало серьезным и мрачным. — Я… Мне тоже было очень больно.

Джулиана ощутила приступ сочувствия и пожалела о своей несдержанности. Всё так. Эдмунд бросил Иоланду в погоне за еще одной наследницей и этим практически разбил сердце девочки. Джулиана никогда не обижалась на свою подругу из-за поведения Эдмунда. У Иоланды и в мыслях не было специально навредить подруге, кроме того, у нее была трудная жизнь.

Из-за богатства её детство прошло под надежной охраной в различных крепостях и башнях. До тех пор, пока она не приехала в Уэллсбрук, её уделом было привилегированное одиночество и изоляция. Те, кто служил ей, воспринимали каждое её слово как приказ, но у неё было совсем немного знакомых одного с ней возраста.

Из-за полученного воспитания она полагала, что удел всех и каждого угождать ей. Но споры с тремя другими девушками и Хавизией со временем научили её смирению, великодушию и терпимости. Она больше не требовала лучшие куски мяса, сидя за общим столом, и не била служанку за малейшую оплошность. Став кроткой и милосердной, она завоевала полное расположение Джулианы. Поэтому-то Джулиана и не могла позволить Грэю де Валенсу причинить боль подруге.

— О, я совсем забыла, зачем пришла. Твоя матушка сказала, что пора одеваться.

— Гром небесный! Еще куча времени. Мне нужно поговорить с тобой о…

— Думаю, что твоя матушка сделала поправку на время, необходимое для того, чтобы убедить тебя спуститься. Если она сейчас начала напоминать тебе, то, значит, только через час ты спустишься в свою комнату и облачишься в великолепное платье. Ну же, Джул, идем. Я всегда знала, что мне уготован замечательный мужчина, и теперь Господь дал мне его. Я хочу разделить этот счастливый день вместе с тобой. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Джулиана вздохнула, услышав льстивые нотки в голосе Иоланды. Подняв руки, демонстрируя свое поражение, она сказала:

— Тогда я пойду сейчас, поскольку покоя мне не видать. После тебя она пришлет Лодин, затем Бертрад и так по кругу.

Смотря на горящие глаза Иоланды, на её ликующее лицо, она сдержалась и не стала изобличать де Валенса. Его внимание, казалось, восстановило былую веру Иоланды в свою собственную значимость. Вряд ли она спокойно восприняла рассказ Джулианы, скорее всего, упрекнула бы её в ревности. Ну что ж, придется попытаться разрушить его коварный замысел, не вмешивая в это подругу.