— Вот дурак! — обругал себя Павел.

Он достал Гранокодуй, быстро произнес несколько слов и дунул. И помещение тут же осветил яркий свет.

Окса бросилась к картине.

— Мы тебя оттуда вытащим, Гюс! — прошептала она, почти уткнувшись лицом в холст.

— Осторожно! — отец оттащил ее назад. — Вспомни, что сказала Драгомира: ни при каких условиях нельзя прикасаться к Схлоп-Холсту! Всякий, кто к нему притронется, рискует быть мгновенно вкартиненным!

С этими словами Павел вынул из кармана тряпичную сумку, развернул ее и положил на стол. Затем с кучей предосторожностей снял картину со стены, держась за раму.

— Открывай сумку, Окса!

Девочка, затаив дыхание, выполнила приказ отца.

Павел сунул картину внутрь, застегнул сумку и повесил через плечо.

— Все. Уходим!

Но едва он успел открыть дверь, как в коридоре вспыхнул яркий свет.

Окса закусила губу, чтобы подавить возглас. Кто-то их услышал! Хуже того: кто-то поднимался по лестнице! Охранник? Призрак МакГроу?

Окаменев от этой мысли, девочка потеряла несколько драгоценных секунд, прежде чем последовать за отцом, тащившим ее назад, в кабинет естествознания. Шаги приближались, тяжелые и грозные.

Павел рывком втащил дочь в кабинет и прижал к стене, сунув ей в руку крошечный шарик. А потом тихонько закрыл дверь.

Когда ручка двери начал со скрипом поворачиваться, Оксе показалось, что она прямо сейчас потеряет сознание.

Охранник — а это оказался именно он — просунул голову в дверной проем.

— Есть тут кто? — громко спросил он, вынудив девочку вздрогнуть.

Окса понадеялась, что на этом он и остановится. Но охранник оказался человеком дотошным и с поразительно хорошим слухом. То, что он услышал, находясь в кладовке на цокольном этаже, не вызывало никаких сомнений: кто-то проник в здание колледжа! Его приняли на работу буквально несколько дней назад, чтобы охранять колледж во время каникул и делать мелкий ремонт и уборку. Эта ночь была его первой рабочей, и вот, пожалуйста, уже начались проблемы! Что за невезение!

Охранник повернул выключатель в кабинете естествознания. Благодаря вмешательству Павла ни одна лампочка не зажглась, и только поступавший из коридора свет освещал небольшую часть помещения.

— О, похоже, нужно тут лампочки поменять… — буркнул охранник, доставая электрический фонарик.

Он обвел им по кабинету. Большая вешалка валялась на полу.

— Странно… — пробормотал мужчина, нахмурившись.

Он поднял вешалку и принялся осматривать кабинет, твердо намереваясь выполнить свою работу как следует. Он заглянул всюду: под парты, в шкафы, за двери. Всюду, кроме потолка, где как пара летучих мышей-переростков висели Окса с Павлом… А потом ушел, несолоно хлебавши. Через несколько минут свет погас, и в коридорах колледжа Святого Проксима ночь снова вступила в свои права.

Окса с отцом отклеились от потолка и, сделав сальто, приземлились.

— Все же Прилипучка — это вещь! — жарко шепнула Окса. Лицо ее горело.

— Ну да, — лаконично ответил Павел. — Но давай-ка пошевеливаться! Второй раз нам вряд ли так повезет!

Он распахнул одно из витражных окон и шагнул за подоконник.

— Папа! — Окса прижала ладонь к губам.

— Только не говори мне, что боишься! Охранник наверняка сторожит выход, так что выбора у нас нет!

И он нырнул в пустоту…

Окса подскочила к окну, выходящему на улицу.

Отец уже был внизу и знаком приказывал ей спускаться.

Девочка встала на подоконник, шагнула в пустоту, сохраняя равновесие, и спланировала вниз.

Ситуация требовала срочного сбора всех Беглецов без исключения. Основное ядро, состоящее из Поллоков, Белланже, Кнудов и Абакума, вызвало всех рассеянных по миру Беглецов, о которых было известно. Мерседику де ла Фуэнте, элегантную испанку, бывшую Служительницу Помпиньяка и подругу Драгомиры; Кокрела, британца, живущего в Японии, бывшего казначея семьи Лучезарной, ставшего банкиром; Бодкина, гражданина ЮАР, бывшего Мастерового, ставшего ювелиром. Три человека, достойных доверия, которым удалось отлично вписаться в реалии Во-Вне — хотя был ли у них выбор? — и при этом сохранить сумасшедшее желание однажды вернуться в Эдефию.

А еще Тугдуал, мрачный внук Кнудов, тоже прибыл, вновь посеяв раздрай в сердце Оксы.

— Привет, Маленькая Лучезарная! — бросил он ей после того, как со свойственной ему небрежностью поздоровался со всеми Беглецами.

Тугдуал подошел к девочке, и на какой-то ужасный миг ей показалось, что сейчас он ее чмокнет. Но вместо этого юноша окинул ее взглядом ледяных стальных глаз, и Окса почувствовала, что краснеет, как дурочка.

Тугдуал улыбнулся, отчего она мысленно выругалась, и, наконец, отвел взгляд.

— Похоже, у нас тут целая драма… — заметил он.

— Сейчас не время иронизировать! — ледяным тоном оборвал его дед, Нафтали.

Мрачный юноша одарил того решительным вызывающим взглядом.

— Я всегда говорил, что нужно готовиться к худшему… — заявил он, небрежно стряхивая что-то невидимое со своей черной рубашки. — Но меня никто никогда всерьез не воспринимал. Точнее, никто не хотел воспринимать всерьез его. Я имею в виду Ортона МакГроу, естественно…

— Ортон мертв, позволь тебе напомнить! — сухо сообщила Мерседика, сурово взглянув на парня.

Тугдуал ответил ей таким же взглядом с горделивым видом человека, который не позволит так просто себя унизить.

— Я в этом сильно сомневаюсь… — возразил он надменной испанке. — Даже за порогом смерти Зло может существовать и продолжать причинять вред. Зло никогда не умирает, и сегодня мы имеем явное тому доказательство, разве нет?

Вопросительный знак будто завис в воздухе, витая над полом как тревожащий дымок.

— Проблема не в этом, — снова подала голос Мерседика, нарушая молчание.

Абакум и Нафтали с весьма недовольным видом заерзали на стульях.

— Наоборот, проблема именно в этом, дорогая Мерседика, — возразил гигант-швед. — Это Ортон виноват в том, что сейчас происходит. Я совершенно уверен, что Реминисанс оказалась вкартинена стараниями лично ее брата-близнеца!

— Да как такое возможно! — воскликнула Мерседика, забарабанив по подлокотнику кресла своими длинными покрытыми красным лаком ногтями. — Сердцевед никогда не ошибается!

— Ну, как показала практика, таки ошибается, моя дорогая, — хмыкнул Абакум. — Но сейчас нам нужно поставить себя на место Ортона. Потому что, чтобы победить врага, его нужно понять…

— Как вы вообще можете говорить о победе? — скрипнул зубами Тугдуал. — Откровенно говоря, я слабо вас представляю в роли храбрых, стойких маленьких солдатиков на службе очень Юной Лучезарной. Вы ведь сроду даже мухи не обидели…

Взгляды смущенных этим заявлением Беглецов метались от Абакума к Тугдуалу и обратно.

— Мухи никогда не покушались на жизнь тех, кто мне дорог! — с поразительным спокойствием возразил Абакум. — Но, если бы им вдруг такое взбрело в голову, уж поверь, они бы очень дорого за это заплатили, мой юный друг. Что же касается Ортона…

Старый Хранитель осекся, подняв руки в знак капитуляции. Будет лучше для всех закончить эту бессмысленную дискуссию, прежде чем она перерастет в ссору.

Окса же рвала и метала. Несмотря на некоторую растерянность, в которую Тугдуал ввергал ее всякий раз, появляясь рядом, она считала, что на этот раз он зашел слишком далеко в своей язвительности и со своими провокационными заявлениями. Она отлично знала, что под кажущимся спокойствием Абакума скрывается очень опасный человек, куда более опасный, чем самый крутой и тренированный солдат Иностранного легиона.

Разве он не оказался единственным, способным кинуть в МакГроу Экзекуту? Никто другой этого не смог бы. Окса знала, что Абакуму было непросто и он до конца своих дней будет переживать. Но безусловная преданность Абакума делала фея тем, кому не было равных: самым могущественным из всех Беглецов. И источником его могущества была верность Драгомире и всей ее семье, могущества и внутренней силы, позволявшей Чародею противостоять любым испытаниям.