— Может, расслабишь галстук, чтобы не так сильно смахивать на удавленника? — поддела его Окса, разглядывая приятеля.

Обменявшись столь ценными замечаниями, друзья подобрали брошенные на тротуар в запарке встречи рюкзаки и двинулись к колледжу, беседуя между собой.

— Ну, и как ты? — жизнерадостно поинтересовался Гюс. — Мы ж целую неделю не виделись!

— Просто класс! — не менее жизнерадостно съязвила Окса. — У меня плиссированная юбка, ты ж помнишь, я всю жизнь о ней мечтала… и серые супермодные гольфы, заметил? Понять не могу, как я без них жила до сих пор? Ну а если ты про дом, то там полный кавардак. Чтобы что-то найти, приходится перерывать коробок тридцать. Хотя в остальном нормально. Район мне очень нравится!

— Мне тоже… Все никак не осознаю, что мы в Лондоне, мы так быстро уехали! Местечко просто офигенное, сплошная экзотика, я бы сказал. Словно мы проехали тысячи километров и попали на другой конец мира…

Как только его старый друг Павел Поллок заговорил о своем проекте, Пьер Белланже, отец Гюса, охотно к нему присоединился, и вскоре они собирались открыть тот самый французский ресторан, о котором столько мечтали.

Семейство Белланже первым пересекло Ла-Манш и несколькими днями раньше поселилось рядом с китайским кварталом, неподалеку от жилища Поллоков.

— Надеюсь, мы окажемся в одном классе! — нахмурился Гюс.

— Ты меня удивляешь… — ответила Окса. — Если нет, я такой скандал закачу! Или еще лучше истерику, вот! Буду кататься по земле, с пеной изо рта и выпученными глазами, и кусать за щиколотки всех, кто приблизится…

— Кто бы сомневался! — воскликнул Гюс. — Вижу, что, несмотря на форму, ты все та же. Ну, то есть, не стала занудой…

При этих словах Окса с воплем набросилась на него.

— Неблагодарный! И это после всего, что я для тебя сделала! — она начала тряси его изо всех сил.

— А ты просто фурия! — давясь смехом, ответил Гюс. — Бешеная и необузданная!

— Ну, с этим я ничего не могу поделать, — словно покорившись судьбе, пожала плечами Окса. — Поллоки, как ты знаешь, очень эмоциональные по природе. Сказывается влияние русской крови… Ладно, скажем так, я попридержу свое решение закатать скандал или истерику. Просто я очень хочу, чтобы мы оказались в одном классе. Ну, пусть так и будет, пожалуйста!

Тяжелые створки огромных ворот были открыты. Под великолепным каменным сводом прохода, ведшего на выложенный брусчаткой двор, стояли двое охранников в котелках, приветствуя учащихся и их родителей.

Гюс и Окса нерешительно миновали ворота. На них тут же обратились множество взоров. Группа девочек не сводила глаз с Гюса, шушукаясь и пихая друг друга локтями. Окса в очередной раз невольно отметила, что там, где появлялся ее друг, все девицы мгновенно прекращали разговоры и оборачивались, уставившись на него во все глаза.

Смущенный мальчик, покраснев, пригладил ладонью волосы.

Они с Оксой двинулись вперед, без малейшего желания покинув своих домочадцев в компании других родителей, столпившихся в конце двора.

— Просто супер… Дурында уже тут… — достаточно громко пробормотал кто-то из учеников, чтобы Окса и Гюс его услышали.

— Кто?! — повернулась к нему Окса.

Светловолосый кудрявый мальчик, произнесший эти слова, внимательно посмотрел на нее своими большими карими глазами.

— Привет! Я Мерлин Пуакассе, — представился он, церемонно протягивая девочке руку. — Вы новенькие?

— Да, — машинально пожала предложенную руку Окса, — мы переехали совсем недавно. Я — Окса Поллок.

— Я — Гюстав Белланже. Но можно просто Гюс.

— Хорошо, пусть будет Гюс! Вон она, Дурында, — Мерлин легонько качнул подбородком в сторону поразительно крупной девицы со злыми глазами. — На самом деле ее имя Хильда Ришар, и могу вам сказать, что у каждого, кто с ней пообщался, вблизи или на расстоянии, остались незабываемые впечатления.

— Какого рода? — поинтересовалась Окса.

Мерлин тяжело вздохнул.

— Вроде полученных оскорблений, синяков, подзатыльников, ну и все в таком роде. Что поделаешь, такова жизнь… Добро пожаловать в колледж Святого Проксима!

— Предупреждаю сразу, Гюс, — стиснув зубы, прошипела Окса, — если тебя не будет в моем классе, а я еще к тому же окажусь в одном классе с этой девицей, клянусь, что закачу такой скандал, что никому мало не покажется…

— О, сейчас начнется перекличка! — воскликнул Мерлин, внезапно оживившись. — Давайте подойдем поближе!

На маленькой трибуне в сопровождении всего преподавательского состава колледжа Св. Проксима появился его директор, Люсьен Бонтанпи, и принялся тихонько постукивать по микрофону. Толстенький и круглолицый, он напоминал клоуна-неваляшку, а зеленый галстук и оранжевый платочек в верхнем кармане пиджака только усиливали это впечатление. Но едва директор начал свою маленькую приветственную речь, все присутствующие мгновенно поняли, что его тон, твердый и авторитетный, абсолютно не соответствует его столь беспечному облику.

— А теперь приступим к тому, что вы все так ждете: к формированию классов. В соответствии со сложившимся обычаем, каждый учебный год во французском колледже Лондона, на каждом уровне формируются по три класса в соответствии с тремя химическими элементами: Ртуть, Водород и Углерод. Начнем перекличку с самых маленьких, с шестых классов.

Дальше последовало перечисление фамилий. Постепенно у подножия трибуны начали формироваться группы учеников. В конце второго листа длинного списка голос месье Бонтанпи неожиданно дрогнул:

— Вильямс Александр!

Вперед вышел мальчик в сопровождении очень бледной женщины, одетой в черное.

Директор, явно взволнованный, положил на плечо мальчика руку и что-то шепнул ему на ухо.

— Это его сын? — тихонько спросила Окса у Мерлина.

— Нет. Это сын препода по математике, которого обнаружили мертвым в Темзе две недели назад…

— Ой! — взволнованно воскликнула Окса. — Ужас какой… Он покончил с собой?

— Нет, его убили, — доверительным тоном сообщил Мерлин. — Чудовищное убийство. Об этом писали все газеты.

— Бедняга… — Окса с трудом проглотила ком в горле.

Подавив дрожь, она снова сосредоточилась на перекличке.

— Ну а теперь четвертый класс, «Водород», классный руководитель месье МакГроу, — провозгласил месье Бонтанпи, жестом приглашая подойти к нему длинного худого мужчину. — Прошу выйти следующих учеников: Бек Зельда, Белланже Гюстав…

Гюс выкрикнул «здесь!», улыбнулся, поглядев на Оксу, и направился к группе учеников, собиравшейся возле учителя Мак-Гроу.

Сердце Оксы было готово выпрыгнуть из груди. Ресницы ее темно-серых глаз нервно трепетали, и с каждой произносимой директором новой фамилией ей казалось, что каждый удар ее сердца эхом отражается от стен школьного двора. Почувствовав себя жутко одинокой, Окса поискала глазами родителей. Те стояли совсем рядом, буквально в нескольких метрах от нее.

Отец в ободряющем жесте поднял сжатый кулак. Приободрившись, Окса еле заметно махнула ему рукой. Стоявшие рядом с Павлом Мари и Драгомира широко улыбались. Вдруг внимание Оксы привлекло движение на юбке бабушки: на какой-то миг ей показалось, что вышитые олени стремительно мчатся друг за другом! Должно быть, ей привиделось от волнения. Чертов стресс…

«Только галлюцинаций мне не хватало… Ну пожалуйста, пусть это поскорее закончится, и я окажусь в четвертом „Водороде“! Ну пожалуйста, скажите „Поллок“, Пол-лок, ну скажите…», — мысленно повторяла девочка, закрыв глаза и скрестив пальцы с такой силой, что чуть не вывихнула фаланги.

Алфавит в ее голове смешался, фамилии зазвучали неразборчиво. В какой-то момент она даже подумала, что пропустила букву «П».

— Проллок Окса, — произнес, наконец, директор, ища ее глазами в толпе.

Учитель МакГроу что-то шепнул ему на ухо, и директор тут же исправился.