Дальнейшие события разворачивались молниеносно по заранее прописанному нами с Непениным плану. Крейсера разошлись по реке, заняв входы в притоки Невы и каналы. Линкоры вползли степенно, встав в Центре позиции, напротив Заячьего и Васильевского островов, вдоль Дворцовой набережной и Сенатской.

С мостика «Авроры» я видел, как комендоры боковых орудий «Севастополя» и «Гангута» разворачивают стволы к Петропавловской крепости и Зимнему дворцу. Вслед за бортовой артиллерией развернулся и главный калибр линкоров — великолепные 305-миллиметровки. Однако гигантские башенные орудия уткнулись взором только в одну сторону — в стены Петропавловской крепости, игнорируя прочие строения вдоль Невы. Эскадра замерла, как готовящийся к прыжку хищник.

Непенин неспешно поднес к губам рожок громкоговорителя и четко отдал команду. Повинуясь негромкому слову, пронесшемуся мгновенно сквозь переплетение проводов, стальные громады барбетов взорвались громовым раскатом. Боковые орудия молчали, однако главного калибра мне с лихвой хватило для впечатлений. Рывок зарядов отдался в свинцовом небе вспышками пламени и гулкой вибрацией бронированных корпусов. Чудовищные шестиметровые стволы качнулись дружною колоннадой, и с ужасающим грохотом фугасы в железных рубашках умчались к цели!

В первые мгновения Петрова крепость окуталась густым дымом и пыльным маревом из осколков каменных стен и поднятого в воздух песка. Когда же коричнево-серая эта туча рассеялась, я увидел, что бастионы и стены знаменитой цитадели осели, обрушились внутрь слоями, как будто песочный замок, омытый шальной волной. Бастионы лишились привычной своей угловатости, контрфорсы оплыли и обрушились внутрь.

Стоящий рядом Непенин пояснил, что бомбардировка крепости не ставит целью ее разрушение или уничтожение засевших преображенцев. Задача поставлена значительно уже — подавить крепостную артиллерию и пулеметы. В противном случае даже легкие орудия Петропавловки, глядя жерлами стволов в стоящую на Неве эскадру, могли стрелять по кораблям прямой наводкой, в упор. Дело, впрочем, решилось с первым же залпом. При виде чадящих пылью руин, в обломках которых покоился сейчас шпиль собора Петра и Павла, могилы царственных предков Николая и знаменитый Монетный двор, не хотелось даже думать о том, что творится сейчас внутри уничтоженной цитадели.

Тем временем Непенин проговорил в трубку очередную команду, и орудия стали медленно разворачиваться. Абордажные команды с эсминцев, транспортов и торговых судов заспешили к гранитным набережным Невы, к Васильевскому острову и Зимнему. Десантные боты, дружно работая веслами, стремительно понеслись по воде. Массивное тело «Гангута» продвинулось чуть вперед, и орудия титанического линкора, способные выдавать по четыре гигантских снаряда в минуту, тупыми обрубками дул уставились на пустующий Невский проспект. Великий царь Петр когда-то планировал улицы «идеально», то есть ровными линиями. Стволы корабельных орудий смотрели сейчас только вдоль этих линий, простреливая столицу практически насквозь. Спустя секунду на «Гангуте» включился морской прожектор, и погруженный в грязно-снежную дрему Невский проспект осветился электрическим светом.

— Пристрелочный, — сказал в трубку Непенин. — По Аничкову. Пли!

Главный калибр линкора оглушительно рявкнул, снаряд ушел за Фонтанку. Полуобернувшись ко мне, Непенин кивнул. Этот жест означал «отлично». Кто бы ни двинулся сейчас через Лиговку, Невский, Измайловский или Московский проспекты, он будет смят, разорван и погребен корабельной артиллерией.

Высадка между тем завершалась. Защелкали глухие винтовочные выстрелы на развалинах Петропавловки, и скоро, почти бесшумно, разворачивались на Набережной наши абордажные партии. Десант раскручивался сжатой стальной пружиной. Без выстрелов взяли Зимний. Преображенцы бросали винтовки, едва завидев матросов, вливавшихся прямо в парадный вход. Отдельные отряды неслись к почте и телеграфу, станциям, вельможным дворцам и правительственным зданиям. С линкоров и крейсеров спускали снятые в Ревеле пулеметы. Мы закреплялись на захваченных позициях, готовясь перейти к обороне. Крайний рубеж постановили с Непениным закрепить на Фонтанке — на охват большей территории уже не хватало сил.

Последнюю линию соответственно составляли застывшие на Неве корабли. Ночь медленно скользила во тьму, накрывая северную столицу злыми, тревожными крыльями. Тридцать минут спустя вернулись конные атаманцы, посланные мной в город с первыми партиями морского десанта. Гарнизон Питера пробудился. Разбуженные громом падения Петропавловской крепости, мятежники протирали глаза, натягивали портки, хватали винтовки и спешили к захваченному мной маленькому плацдарму. Лишенным лидеров, правительственных зданий, связи, электричества, центра своего города, а главное — единой координации и сплоченности восставшим требовалось время, чтобы прийти в себя. Делиться этим важнейшим ресурсом я совершенно не собирался.

— Что с обороной? — спросил я Непенина, едва дозорные казаки оставили мостик.

— По плану, — кивнул вице-адмирал. — Через кордоны не пролетит муха, Ваше Величество. Орудия линкоров простреливают полгорода насквозь. В районе Сенатской из незадействованных отрядов у нас собрался крупный резерв, и, я полагаю, не стоит ограничиваться обороной.

Он показал перчаткой через Неву.

— Предлагаю разделить резерв на два отряда. Первый рванет к Путиловскому, второй десантируем на Петроградскую сторону. Кроме того, можно начать бомбардировку восставших казарм и заводов, где базируются рабочие дружины. Если сейчас приступим, к утру останется только щебень.

— Остыньте. — Я похлопал его по плечу. — Нам вовсе не надо брать город штурмом или выкуривать восставших из берлог огнем артиллерии. Из здания телеграфа нужно заранее сообщить во все города Империи, что восстание в столице полностью подавлено правительственными войсками. Для населения расклеим листовки: беспорядки прекратить, всем сложившим оружие — полная амнистия и никакого уголовного преследования; хлеб в город будет завезен в ближайшие дни, локауты на заводах отменены. Но самое главное — казармам и заводам отправим парламентеров с простым сообщением: царь ждет делегатов от солдат и рабочих завтра, к двенадцати часам дня…

Я развернулся к вице-адмиралу на каблуках. — С условиями сдачи, разумеется!

Население Петрограда на самом деле ничего не решало. Расклеенные листовки с призывом прекратить восстание носили скорее «сопутствующий» характер и никаких особых надежд я на них не возлагал.

Слабым аргументом являлись и орудия дредноутов, ибо я сильно сомневался, что моряки станут бомбить рабочие предместья с женщинами и детьми даже по личному приказу царя. Расстрел столицы из двенадцатидюймовых орудий действительно сделал бы Меня «Кровавым», превратил в чудовище в глазах подданных, но главное, в случае упорства восставших не стал бы решающим фактором для победы.

Наличие людского резерва для атаки на Петроградку или Путиловский тем более не играло роли, поскольку взять бунтующий город полностью у меня не хватало сил. И все же решение, принятое отдельными полками и рабочими комитетами крупнейших заводов, не казалось мне необычным, ибо являлось для них единственным в сложившихся обстоятельствах.

Каждая рота и каждый комитет в этот краткое, но чрезвычайно напряженное время принимали решение о своем будущем отдельно от прочих. Делегации от одного полка или завода другому носились по городу совершенно бесцельно, убивая время в массовых митингах и шумных голосованиях, а оставшиеся на свободе ораторы революции надрывали глотки в пламенных призывах «не сдаваться режиму». В результате к девяти часам утра следующего дня батальон самокатчиков договорился с Советом казачьих войск выступать к Фонтанке «воевать» с царем, однако уже после принятого полковым Советом решения рядовые казачки заявили, что без пехоты с одними броневиками выступать не пойдут. Да и маловато двух частей против флота.