— Хоть на одной веревки развяжу… — пробормотал он.

— С ума спятил! — тихонько ахнул посох. — Лучше б ты меня в пропасть бросил и сам следом прыгнул. По крайней мере, недолго бы мучились. Тебя же моментально охрана заметит, псих ненормальный!

— А я тихонько, — прошептал Курт. — Тихонько развяжу, сколько смогу, они тихонько сбегут — никто и не заметит.

— Дурак! — разозлился посох. — Тихонько… Они ж визг до небес подымут. Одни от счастья, что ты их освободил, другие от злости, что ты предпочел им других. Освобожденные кинутся тебе на шею и подерутся из-за возможности тебя облобызать, а остальные кликнут стражу, чтоб испортить вам это удовольствие.

— Ну, не совсем же они дуры, — возразил Курт.

— Может, и не совсем, — вздохнул посох. — А только на шею тебе они обязательно кинутся, потому что именно так благодарят разных там рыцарей и прочих чудесных спасителей в тех дурацких книжках, которыми забиты их головы. Кстати, ты совершенно зря пытаешься поиграть в такого рыцаря. Дома этим красавицам было не слишком весело. Вряд ли им понравиться идея вернуться домой.

— Да пусть бегут куда хотят, — пожал плечами Курт. — Им же плохо, разве ты не слышишь? Развяжу, скажу чтоб бежали, и пусть себе удирают, смотри, вон — охранники обедать собираются. Самое время.

— Они и бегать-то не умеют, — вздохнул посох. — Разве ты не знаешь, что от бега цвет лица портится и подмышки потеют? Благородным девицам нипочем бегать не положено.

— Ну, хоть одна убежит… — пробормотал Курт — и заметил третью цепочку.

Это были толстые немолодые люди в богатых одеждах. Их лица еще не потеряли властности, глаза — уверенности, а пальцы хранили следы именных перстней. Эта цепочка была самой крикливой. И как ее Курт сразу же не заметил? Бывшие важные господа, толкаясь, спорили и ссорились между собой, чего-то требовали от стражников и друг от друга, обещали выкупы и грозились карами. Впрочем, гомонили они до того невзрачно и добропорядочно, что их голоса полностью терялись за голосами девушек. Оттого-то Курт их и не услышал, хотя они и были ближе всех к нему. Почти рядом. Они сидели очень удачно. Курт мог подойти к ним практически незаметно и развязать все их веревки. Мог… но не хотел. Ему не хотелось спасать этих людей — он слишком хорошо помнил их по Денгеру. Ни один из них ни разу не бросил ему ни одной монетки. А девушки иногда бросали. Все же в тех дурацких книжках, что они читали, порой писалось, что нужно помогать бедным.

— Мур, мне нужно на ту сторону, — решительно сказал Курт.

— Связался же я… — пробормотал посох. — Вернись на ту, разбойничью тропу, пройди до поворота, перебеги дорогу, только тихо, конечно. Потом вернешься назад с той уже стороны и увидишь всех этих красавиц аккурат с тыльной стороны.

— Спасибо, Мур, — прошептал Курт.

— Что с тобой сделаешь… — усмехнулся посох. — Я ж понимаю, дело молодое, охота на женские задницы полюбоваться…

— Сам ты задница, — фыркнул Курт.

— Серьезно? — удивился Мур. — У тебя очень оригинальное видение мира.

Соблюдая все возможные предосторожности, Курт вернулся на тропу. Быстро пройдя до поворота, он на цыпочках перебежал дорогу и скользнул в кусты на противоположной стороне. Здесь тропинки не было, и Курту пришлось потратить немалое время чтоб добраться до девушек.

— Надо же, какие посохи! — шепотом восхитился Мур.

— Не понял? — удивился Курт. — Где ты видишь хоть один посох?

— Ну как же? — хихикнул Мур. — Если я — задница, тогда то, что у этих красавиц, следует называть посохами, разве нет?

— Зануда… — пробурчал Курт. — Не отвлекай, ладно?

Он осторожно прополз к самой обочине и потянулся к первой веревке…

…Кто знает, как бы окончилась эта история — быть может, ему и удалось бы освободить нескольких девушек… возможно, они даже сумели бы убежать… кто знает как все сложилось бы, если б не один из стражников.

Туро Туруп звали этого славного человека. И был он еще недавно отличным разведчиком. Одним из лучших в своем подразделении «Смеющийся Череп». В охрану рабов он был переведен в наказание за пьянку и мордобой старших по званию в особо крупных размерах. Разумеется, он здорово тяготился своей ролью стражника и мечтал о том смутном времени, когда его вдруг да и попросят обратно. Так вот, именно этот чудесный парень заметил, что по кустам кто-то шарашится. Заметил — но не подал виду, решив выждать. Разумеется, он засек то, как Курт перебегал дорогу. И куда он подался потом — тоже засек. Это Курт его не заметил. И Мур не заметил. Это разведчиков учат замечать притаившиеся посохи, а посохов ничему такому не учат. Поэтому, когда Курт протянул руку, на нее наступила нога. А когда он посмотрел вверх, то увидел быстро приближающуюся подошву сапога. Хорошо, хоть глаз успел закрыть.

Очнулся Курт, умело связанный по рукам и по ногам. Посох валялся рядом. Бывший разведчик не придал посоху значения — видно, его тоже не совсем правильно готовили. «Хорошо хоть, недалеко лежит» — подумал Курт, виновато глазея на Мура. — «Может, и ничего».

— Смотри-ка, он уже очнулся! — объявил кто-то. Столько злобной радости было в этом голосе, что Курт сразу пожалел, что пришел в себя.

Курт поднял голову и увидел, что стражники окружили его со всех сторон. Здоровенные дядьки жрали колбасу и разглядывали его с той брезгливой гадливостью, с которой недалекие мамаши рассматривают забавную гусеницу, которую где-то умудрилось посреди зимы раскопать их любимое чадо — рассматривают перед тем, как раздавить.

— Очнулся?! — радостно оскалившись, приветствовал его здоровенный стражник, довольно потирая руки. — Девочек пощупать захотелось? Ничего. Мы тебя самого сейчас пощупаем. Мало не покажется.

— Это недоразумение… — упавшим голосом пробормотал Курт. — Я просто…

— Ну да… ты никого не трогал! Ты просто проползал мимо! — гаркнул другой охранник, и они расхохотались.

— А даже если и так — нам-то что с того? — продолжил третий. — Все эти приятели… — недогрызенным куском колбасы он размашисто указал на рабов. — Они все когда-то тоже просто проходили мимо. И вот они здесь. И эти красотки тоже… — колбаса нацелилась на девушек, те, покраснев, опустили глаза. — А почему такое? — продолжал разглагольствовать стражник. — А потому что наше подразделение называется «Не Проходите Мимо», но люди такие невнимательные. То и дело кто-нибудь проходит.

Стражники опять захохотали. Их хорошему настроению, казалось, не было предела.

— А знаешь, приятель, чем ты отличаешься от них? — с предвкушающей улыбочкой спросил стражник. — Ах, не знаешь… Придется просветить. Смотри, все эти ребята уже чьи-то рабы. Их вроде как уже купили. Кроме тех старых пердунов в дорогих тряпках. Эти что-то типа заложников, их у нас выкупят за звонкую монету — но не раньше чем мы вытрем сапоги об их жирные задницы. Все эти красотки одной ногой уже в чьем-то гареме — проклятье, да они благодарить нас должны, а не плакать! Но люди неблагодарны, знаешь ли. А что касается тебя… ты не раб, раз тебя не купили, ты не красавица — честное слово, не похож — и денег у тебя нет. Выкупа за тебя тоже не будет, я не сомневаюсь. Пойдем дальше. Ты приполз сюда сам. Мы тебя не звали. Ты пытался организовать побег рабыни. Мы тебя об этом не просили. Так что ты вне закона, приятель. А нам скучно. Чуешь, чем это пахнет? Все еще нет?! Экий ты несообразительный…

— Кончай трепаться, Терекле! — гаркнул другой стражник. — А то развлечься как следует не успеем!

— Успеем, не мешай, — отозвался Терекле.

Теперь Курт знал, как его зовут, но вряд ли это что-то меняло.

— Там впереди дорога закрыта, — пояснил Терекле. — Бунтовщики пошаливают. Так что стоять будем долго, пока не выяснится, что путь свободен.

— Тогда ладно. Трепись, давай! — великодушно позволил стражник.

— Да я уж почти что и закончил, — пожал плечами Терекле, поворачиваясь к Курту. Было видно, что у него пропало желание говорить. — Короче, ты, придурок, поскольку ты нам на фиг не нужен… командир позволил тебя замучить, что мы сейчас и сделаем.