Выходило, что корварец, скорее всего, уронил вещицу в родник. Значит, она была для него настолько ценной, что покойник решился лезть в воду… а от воды его мутило. Еще раз оглядев местность и не найдя ничего для себя интересного, Хикки подхватил куртку и поспешил к своим подопечным. Транскодер он спрятал в глубокий внутренний карман комбинезона.

Ирэн и штурман спали. Устроившись поудобнее среди корней, Хикки принялся закусывать окороком. Спать ему пока не хотелось, и он знал, что захочется еще не скоро: все случившееся настолько вздрючило его нервы, что Махтхольф находился в состоянии какого-то болезненного возбуждения, схожего с лихорадкой. Внешне он не терял самообладания, выглядев почти спокойным, но внутри него метались тысячи мыслей одновременно… впервые в жизни он не знал, что делать.

Будь он один, Хикки скорее всего остался бы в засаде рядом с брошенным грузовиком. Напав на пришедших за товаром хозяев, он, возможно, смог бы как-то улучшить свои перспективы – добраться до средств связи или даже, при успешном развитии событий, разжиться каким-нибудь транспортом. Планетарный катер сейчас бы не помешал! Но он был не один. Рядом с ним безмятежно сопели двое совершенно беспомощных людей, не способных самостоятельно выжить в подобных условиях. Он не мог бросить их и на час.

Хикки закончил свой завтрак, облизнулся и достал сигарету. Курить на открытом пространстве он все еще не решался – в конце концов преследователи могли использовать даже инфракрасные детекторы – вероятность, конечно, была ничтожной, но отбрасывать ее все же не следовало. Впрочем, Хикки не мог сказать, начнут ли их искать вообще. Чич Фернандес, обнаружив корабль на планете, вряд ли решит, что три человека без техники и тяжелого оружия могут причинить ему какие-либо неприятности. Это выглядело слишком фантастично. Но Хикки хорошо помнил, что в жизни порой случаются самые невероятные ситуации – и потому считал, что в первую очередь им следует уйти как можно дальше от «Олдриджа». Вдобавок ко всему ему очень не понравились сырые джунгли низин, по которым они двигались ночью. Здесь, в предгорье, дышалось значительно легче.

Под боком у Хикки заворочалась Ирэн.

– Спи, – прошептал он. – У нас еще куча времени.

– Я хочу есть, – ответила девушка и села. – Господи, я все еще не понимаю, где я и что со мной…

– Ничего хорошего, – Хикки отрезал кусок мяса, достал флягу с питательной жидкостью и протянул ей. – Мы живы благодаря случайности: мой организм оказался крепче, чем они думали. Проснись я чуть позже… впрочем, мы и не проснулись бы. Хе-хе!.. дядя Хикки показал уродам задницу. Вопрос только: надолго ли?

– И что теперь?

Хикки вернулся в прежнее полулежачее положение.

– Не буди Джерри, пусть себе дрыхнет. Что теперь? Вот я и думаю, что же теперь… Здесь можно дышать, наверное, можно пить воду: у меня есть таблетки для бактериологической обработки. Но что, интересно, мы будем жрать? Даже если очень экономить, моих запасов хватит дня на три. Потом?.. потом будем кушать друг друга.

– Замечательно, – Ирэн поперхнулась, закашлялась и раздраженно сплюнула в сторону. – Ты говоришь об этом с таким спокойствием…

– Так вы думайте, черт возьми…

– Я пытаюсь, вице-маршал, но посудите сами: где, как я могу найти грузовик, который успел уйти черт знает куда?

– Не «черт знает», Лосси, отнюдь не черт. Я же говорил: дозорный форт Рича Бэнкса засек его первый поворот. Первый был выполнен верно, и после поворота «Олдридж» совершенно честно разогнался. Значит, они свернули на втором повороте. Дальше – думайте головой: куда они свернули? Грузовик был заправлен «впритык» до Мармона, следовательно, лишние маневры исключаются. Они просто изменили курс в какую-то другую сторону. Вот тебе и вся математика. Тем более, не забывай про Махтхольфа.

– Вы считаете, что Хикки успел вмешаться во всю эту бодягу? Но ведь вы же сами сказали, что он, скорее всего, не знал о том, что происходит на борту? Ведь он же там – случайно?

– Даже «случайный» Хикки способен навертеть чертям хвостов. Я допускаю, что его переиграли в каком-то частном моменте, но это не значит, что он не пытался вмешаться. Угрохать его тоже не так-то просто…

– Почему он тогда молчит? Он что, не может как-то связаться… ну, хотя бы и с вами? Или вообще – с кем-нибудь?

– Значит, не может. Вот ты и думай: а откуда он не может? Думай… времени у тебя не так уж и много.

Тяжело сопя, полковник Лоссберг приподнялся в кресле и одним глотком допил свой кофе – густой, как патока; сидевший напротив него Кришталь осторожно кашлянул и поинтересовался:

– Что, дедушка опять чего-то не договаривает?

– Дьявол его раздери, этого дедушку. Давай думать: куда мог подеваться поганый «Олдридж», имевший курс на Мармон? Какой у него был второй поворот?

Кришталь закатил глаза. Для таких расчетов вычислитель ему не требовался. Лоссберг всегда отбирал себе лучших – если старший специалист задерживался в его экипаже больше, чем на один вылет, значит, то был профессионал высшей пробы. С Кришталем они ходили уже три года.

– Если они шли с нормальной скоростью…

– С расчетной.

– Тогда в иксах у нас получаются две десятки, это ясно, как белый день. А вот в игреке… – Кришталь остервенело поскреб ногтями заросшую рыжим волосом грудь и довольно осклабился: – А в игреке сто семнадцать.

– Сто семнадцать, – повторил Лоссберг.

Он выбрался из кресла и с чашкой в руке прошелся по салону. Толстый коричневый ковер скрадывал звук его шагов. Вернувшись к столику, полковник наклонился и налил себе из кофейника еще чашку.

– Дьявол! – вдруг рявкнул он.

– Да-да, – кивнул Кришталь. – Поворачивать просто некуда. Куда б они ни сунулись, всюду одно и то же – потеря скорости. И потом: сойти с этих «десяток» может только очень классный штурман, потому что там кругом облака – переход на другой «икс» означает новый разгон… а горючее? Кто заправляет камионы так, как предписано боевыми инструкциями? Такого не бывает. Заправленный камион неизбежно возбудит всю таможню.

Лоссберг хлебнул кофе и остановился напротив огромного книжного шкафа. За толстым стеклом виднелись золоченые корешки дорогих, переплетенных в кожу изданий: тут были древние земные философы и военные теоретики, разбавленные переводами еще более древних стратегов иных звездных рас.

– Но куда-то же они свернули? – пробурчал полковник, сверля глазами красноватый том поучений Сунь-цзы.

– Сколько у нас времени? – спросил Кришталь.

– Мало. Ты хочешь посчитать?

– Я хочу подумать.

– Тогда думай здесь. Считать будешь уже курс.

Штурман встал из-за стола, подошел к одной из деревянных панелей, которые украшали боковую стену командирского салона, и решительным движением распахнул почти невидимую дверцу бара. Пошарив рукой в его темной глубине, флаг-майор уверенно вытащил высокую треугольную бутылку.

– Урод, – произнес Лоссберг без всякого выражения. – Шантажист.

Кришталь согласно боднул головой, вернулся в кресло и налил себе полную чашку пахучей темной жидкости.

– Я, – начал он, – в гробу видал подобные головоломки. Ты знаешь, что они могли сделать? Они могли заменить в «игреке» одну-единственную цифру – для этого большой квалификации не требуется. Они могли сыграть не сто семнадцать, а сто семьдесят семь. Поворот получается на той же самой скорости, и разгон такой же. Тогда через десять часов хода твой камион покидает имперскую территорию, а еще через пятнадцать выходит прямехонько на Эрилак. Но я не стал бы там летать.

– Возьми стакан, – приказал Лоссберг. – Налей мне… Эрилак! Хорошенькое дело! Интересно, что по этому поводу скажет дедушка?

Когда солнечные лучи затрепетали сквозь верхушки огромных деревьев, Хикки решился тронуться в дальнейший путь. Весь день он внимательно вслушивался в небо, каждую секунду ожидая шума летательного аппарата, но все было тихо. Их не пытались искать. Тем не менее, Хикки продолжал настаивать на необходимости уйти как можно дальше от застрявшего в мокром лесу грузовика – что-то настойчиво гнало его вверх, туда, где на западе слабо серебрились вершины древних гор.