Этерлен тяжело поднялся на ноги и с размаху пнул злополучную дверь своим ботинком. Рыдания вдруг утихли. Что-то негромко хлопнуло, потом еще раз.

Мальцев вытащил из кобуры свой табельный бластер, направил ствол на замок и выстрелил. В Этерлена полетели обугленные щепки, но генерал не обратил на них никакого внимания. Схватив здоровой рукой позолоченную дверную ручку, он рванул дверь на себя. Все еще бледный, но уже почти пришедший в себя Йони стиснул обеими руками подобранный на полу «Моргенштерн» и осторожно заглянул вовнутрь. Следом за ним в помещение вошел сержант Мальцев.

– Именем Империи, вы арестованы! – гулко провозгласил Этерлен и закашлялся.

Красивая черноволосая женщина вызывающе вздернула подбородок, но Этерлен не смотрел на нее: все его внимание занимал молодой полковник ВКС, сидевший в высоком кресле перед стареньким письменным столом, на котором не было ничего, кроме индивидуального терминала и кожаной папки с имперским орлом. Верхняя часть черепа у полковника отсутствовала, под подбородком зияла обугленная дыра. Грязноватая, давно не стиранная штора за его спиной была мокрой от крови. По офису гулял прохладный ветер…

– Мальцев, возьмите вот это, – страдальчески морщась, Этерлен покопался в поясной сумке и вытащил небольшой инъектор, – и уколите того оболтуса, что валяется в коридоре. Да, и еще… снимите с себя ремень… или портупею, что ли – а то он истечет кровью…

– У меня есть жгут, – с достоинством ответил сержант.

– … и притащите его сюда.

Йони, безучастно стоявший у стены, с неожиданной стремительностью скользнул вбок, и из руки черноволосой дамы выпал крохотный блестящий пистолет.

– Мэм сенатор, я не советую вам… – скрипуче сказал он. – Доживите до суда…

– Сенатор?! – Этерлен недобро прищурился.

– Дядя, сейчас здесь будет полиция, – тихо проговорил Йохансон.

– Просмотри стол, – распорядился Этерлен. – Кажется, тут нет стенных сейфов или тайников: это обычная наемная контора. Мальцев! Нам пора сматываться… дядя, как ты думаешь, тут есть выход во двор?

Три минуты спустя серый «Лэнгли», в котором сидели двое мужчин и женщина, неторопливо развернулся и двинулся в сторону пересечения с Риорита-драйв. Следом за ним из переулка вывернул полицейский «козловоз». Оказавшись на ситивэе, обе машины помчались к необъятному портлендскому космопорту. В этот момент у подъезда офисного билдинга истошно завыли полицейские сирены.

Копы территории Портленд не слишком любили спешить.

– Понимаешь, – объяснял Йони, сидевший за рулем серого универсала, – меня дернул черт заглянуть в двигатель. Мимо проходил Москаленко… причем я увидел его уже со спины. Я его даже не узнал – ну, прошел себе мужик, да и все. Буквально через три минуты в башке засвистели чертики, и пожалуйста. Я чего-то даже не понимаю…

– Я тоже не совсем, – признал Этерлен, заканчивая паковать простреленное плечо в реабилитационный кокон. – Он же всю дорогу пиратствовал: какого ж черта ему ударило спутаться с местной таможенной мафией? Что вы нам на это скажете, миледи?

Женщина, сидевшая рядом с ним на заднем сиденьи, продолжала равнодушно смотреть в окно.

– Вы можете молчать сколько душе угодно, – хмыкнул генерал. – В Конторе вам по-любому развяжут язык. Конторе, понимаете ли, плевать, сенатор вы или еще кто. Закон ведь прост, вы сами знаете: как угодно, но нельзя попадать нам в руки. Попали – все, прости-прощай… разумеется, я не имел никакого права вас арестовывать, но понимаете, какая тут получается штука: даже если вы и выйдете из местной резидентуры живой, то… молчать будете до конца дней. Молчать и потеть – по ночам, от страха.

На въезде в VIP-терминал Йони остановил автомобиль. Этерлен приспустил боковое стекло:

– За мной идет патрульная машина, – сообщил он дежурному, – пропустить – молча…

Служащий взял под козырек и замер. Он уже знал, кто пришел на частной «Пуме», номера которой отсутствовали в цивильном галактическом регистре. От таких гостей стоило держаться как можно дальше.

Оба кара остановились в гигантском ангаре, перед правым бортовым шлюзом корабля. Генерал выбрался из «Лэнгли» и дернул водительскую дверь полицейской машины.

– Уберись-ка, – сказал он Мальцеву.

Сев за руль, Этерлен выдернул из специального гнезда на панели полицейский терминал, выдвинул на себя клавиатуру и принялся печатать.

– Взыскания по службе были? – спросил он, не отрываясь от работы.

– Три, – вздохнул Мальцев. – Давно…

– А выслуга какая?

– Двадцать один – без малого.

– Двадцать один? Так что ж ты мне мозги морочишь? Тебе надо не унтера… хорошо, пишу так: «… считаю необходимым рекомендовать мастер-сержанта Мальцева к производству в офицерский чин…» Пускай попробуют не дать. Залевски сунем ефрейтора… так, все. Теперь приложите оба свои ручки – вот сюда. А я приложу свою к вашей машинке… ну, пока, лейтенант. Надеюсь, ты все правильно понял.

Мальцев смотрел на него с преданностью старого пса. В уголках его добрых глаз медленно набухали слезинки.

В волнующемся море высокой травы промелькнула какая-то тень. Деметриос вскинул излучатель и несколько секунд внимательно всматривался в степь.

– Нет, – сказал он, – чует мое сердце, сегодня нам придется доедать вчерашний обед.

– Подумаешь, – хмыкнул в ответ Махтхольф, удобно пристроившийся меж двух желтовато-коричневых валунов. – Жратвы у нас и так навалом.

– Хотелось свеженького… может, пройдем до рощи?

Хикки прикинул на глаз расстояние, отделявшее скалистый массив, в котором они устроили охотничью засаду, от небольшого леска на северо-западе, и устало вздохнул.

– До смерти устал бродить, – заявил он. – Но раз уж тебе так в кайф, то ладно, идем. Хотя мне кажется, что сегодня не твой день. От тебя все звери разбегаются. Что-то с тобой не то: может, все-таки стоило побриться?

Деметриос бросил на Хикки недовольный взгляд и выбрался из-за камней. Они шли по высоченному разнотравью на некотором расстоянии друг от друга: такая тактика позволяла не опасаться жутких воздушных охотников, тем более на открытом месте. После полудня, когда они только вышли в степь, Хикки собственными глазами увидел, как далеко впереди «летающий ковер» резко взмыл в небо из укрытия в воздушных корнях одинокого дерева. Теперь он старался обходить подобные препятствия десятой дорогой. Зато в чащобе джунглей этих тварей можно было не опасаться – они старались не залетать в леса, так как плотные заросли мешали им маневрировать.

Преодолев пару километров, Хикки и Деметриос углубились в лес. Гренадер замедлил шаг и постарался двигаться как можно тише. Хикки скользил следом за ним, удивляясь тому, как быстро теряются боевые навыки: несмотря на все свои старания, бывший десантник шумел, как испуганный слон.

Неожиданно Деметриос остановился и всмотрелся в переплетение заскорузлых ветвей над головой. Хикки поглядел на него, пожал плечами и пошел дальше. Впереди замаячило солнце. Пройдя еще с сотню метров, Хикки остановился в густых зарослях колючего кустарника. Дальше начинался пологий спуск в долину, по дну которой струился ручей.

Хикки обломил от ближайшего куста тоненьку веточку, задумчиво пожевал ее и снял с пояса висевший там шлем.

– Черт, – горестно прошипел подошедший сзади Деметриос, – опять не получилось – улетела, сволочь. А эта тварюка была вкусная – мясо, такое, знаешь…

– Заткнись, – вполголоса перебил его Хикки, натягивая шлем. – Смотри.

Деметриос подобрался, как кот перед атакой, и осторожно всунул нос в окошко меж колючек.

– Ах, черт их подери! Ортианский танк-антиграв!

– Точно… не мешай мне.

Без оптики он не мог расмотреть фигурки, скрючившиеся у борта небольшой, округлых форм машины, которая стояла на берегу ручья в трехстах метрах правее него. Электроника настроилась сама, едва Хикки повернул голову в нужном направлении: теперь он хорошо видел двух людей в пятнистых комбинезонах, которые сосредоточенно ковырялись в потрохах волнового преобразователя – в борту танка был откинут сервисный люк, из него свисали тонкие трубочки волноводов и миниатюрные «шоколадки» гравимагнитых блоков. Вот одни из людей выпрямился, помассировал себе поясницу и обернулся.