Его последние слова заглушил мелодичный хрустальный перезвон. Лайла вскочила со стула как ужаленная.

— Ой!..

— Что такое?

Не ответив, она схватила Дэвида за руку, протащила через всю столовую и заставила прижаться к той же стене, рядом с которой стояло полутораметровое зеркало в изысканной серебряной раме. По гладкой поверхности, еще совсем недавно отражавшей всю комнату вместе с хозяйкой и ее гостем, теперь плыла светлая переливающаяся дымка. Она–то и привлекла внимание Дэвида.

На секунду прижав палец к губам, Лайла встала напротив зеркала и дотронулась до его поверхности. Кажется, там что–то изменилось, потому что девочка сразу же чуть кивнула — как будто бы увидела именно то, что ожидала увидеть.

— Привет, — сказала Лайла внутрь зеркала. — Что–то ты рано сегодня.

Если ответ и был, то Дэвид его не услышал.

— А, понятно, — произнесла Лайла после короткой паузы. — Ты уже возвращаешься?

Через несколько секунд:

— Нормально.

Пауза.

— Да нет, что ты!

Пауза.

— Ну не знаю… Может, пойду погуляю. Или попрошу Тинуэт открыть Дверь в какой–нибудь новый мир.

Длинная пауза, к концу которой лицо Лайлы приобрело насупленно–раздраженное выражение.

— У тебя не спросила! Где хочу, там и гуляю, понятно?! Все, до свидания. — И быстро провела рукой по поверхности зеркала сверху вниз. С отчаянием посмотрела на Дэвида: — Иди сюда! Скорее!

— Что происходит?..

— Это мой брат! Он будет здесь через минуту.

В ее руках снова оказался большой бриллиант, тот, который она использовала для перемещений. Без всяких указаний с ее стороны камень начал разгораться. Когда свет образовал блистающий прямоугольник Двери, они вошли в него вместе.

С другой стороны Двери оказался высокий зал, увиденный Дэвидом в самом начале, когда они только–только выбрались из тюремной камеры. Дверь за их спинами погасла.

— Зачем мы…

— Чтобы перенестись откуда–нибудь куда–нибудь, — быстро заговорила Лайла, — надо сначала перенестись к Главному Сплетению. И отсюда уже… Надо только подождать, пока камень накопит энергию.

Она подбежала к вертикальному лучу, падавшему в центр зала, и протянула к нему руку с драгоценным камнем. Луч стал ярче. Вдоль световой колонны заструились серебристо–белые искры.

— Готово, — сказала Лайла через несколько секунд. — Куда ты хочешь отправиться?

— Я даже не знаю…

— Ты, наверное, не хочешь обратно в камеру?

— Ну, нет!

— Тогда куда?

Он не ответил. Он вообще не хотел никуда отправляться. Но, кажется, здесь его желания никого не интересовали. Ему дали увидеть кусочек чужого, необыкновенного, фантастического мира, а потом указали на дверь. Но он готов был скорее подавиться собственными словами, чем унизиться и попросить эту девчонку оставить его здесь.

— Дэвид, скорее! Куда тебя переправить?

— Все равно, — кисло бросил он. Какая разница, в какой части земного шара он окажется? Вот уже десять лет вся Земля, от Австралии до Гренландии, была одной большой тюрьмой. Какая разница, куда? Все равно через несколько часов, максимум через несколько дней, его найдут и снова посадят.

— Тинуэт, открой Дверь в тот же мир, где я была в прошлый раз, — скороговоркой произнесла Лайла. — Только не совсем туда. Не в тюрьму. Куда–нибудь поблизости.

Жидкий свет стал струиться из камня и застывать в прозрачном воздухе… Неожиданно, всего в шести или семи шагах от формирующейся Двери, воздух сам по себе вдруг засветился. Лайла с отчаянием закусила губу.

— Пожалуйста, Тинуэт, скорее!

Когда создание прохода в другой мир, наконец, завершилось, они бросились в него, не медля ни секунды. Дэвид не хотел возвращаться, но выбора у него не было…

* * *

…Прежде чем световой туман рассеялся, в уши ему ворвались пронзительные гудки, свист ветра и мягкое шипение шин.

Они стояли посреди дороги… И прямо на них мчался грузовик.

Инстинкты Дэвида сработали быстрее, чем разум. Он успел отпрыгнуть в сторону. Он даже успел схватить Лайлу, по вполне понятной причине не обладавшую наработанными рефлексами городского жителя, а потому застывшую на месте и ошеломленно смотревшую на несущуюся к ней грохочущую гору металла.

Гудок и визг тормозов. Рядом вильнул в сторону «форд», их едва не сбили на встречной полосе.

Дэвид стоял, прижимая к себе девочку, между двух потоков машин и ждал, когда появится просвет, чтобы можно было убраться с дороги.

Где–то далеко раздалась трель полицейского свистка.

Но вот, наконец, они добрались до тротуара. Только сейчас он заметил, что сердце колотится так, будто собирается выпрыгнуть из груди.

Он опустил Лайлу на землю и развернул к себе. Хотя Дэвид и старался говорить спокойно, это у него не слишком–то хорошо получилось.

— Никогда больше не ходи в наш мир одна! Слышишь?! — Он сжал ее плечи. — Ты здесь можешь запросто умереть! Ты же не понимаешь, что тут происходит! Ты не знаешь, как себя вести, что делать! Тебя только что едва не сбил грузовик! Ты могла погибнуть, ты понимаешь это?! Ты…

Жесткий тычок в ребра бросил его на землю.

— Не смей прикасаться к моей сестре, ты, паршивый смерд!

Дэвид перекатился на спину. Когда–то он занимался джиу–джитсу, по крайней мере, достаточно долго для того, чтобы теперь суметь понять с полувзгляда, что человек, стоявший над ним, скрутит его двумя пальцами. Если захочет.

Это был высокий широкоплечий парень лет двадцати трех — двадцати пяти, одетый так, словно он явился сюда прямо со съемок исторического фильма. Или псевдоисторического. На парне была идеально белая сорочка с кружевными манжетами, поверх нее — черная куртка с короткими рукавами. Пояс шириной в ладонь. Черные штаны заправлены в сапоги, закрывающие середину голени. Длинные темные волосы перехвачены ремешком у затылка.

Стоило только мельком глянуть в его черные, ничего не выражающие глаза, чтобы понять: он отнюдь не считает человеческую жизнь высшей ценностью. И в частности — жизнь Дэвида Брендома.

Выделялась еще одна деталь — с пояса парня на двух узких кожаных ремешках свисал меч. В ножнах. Впрочем, было ясно, что в настоящий момент доставать оружие он не собирается. Да оно ему было и не нужно. Он шагнул к Дэвиду…

…В следующее мгновение на обладателя меча обрушился маленький разъяренный смерч в синем платье. Лайла вцепилась ему в куртку, пинала его ногами, а когда молодой человек, действуя с большой осторожностью, дабы ненароком не сломать девочке что–нибудь, наконец оторвал ее от себя, принялась стучать по его груди кулаками.

— Не трогай его, горилла! Тролль неприрученный! Вместо мозгов одна извилина, да и та — кровосток! Он мне только что жизнь спас, ясно тебе?! Дэвид — мой друг! Только посмей ему что–нибудь сделать, и я… я с тобой никогда больше разговаривать не буду!

В довершение ко всему Лайла вдруг разревелась. Широкоплечий вояка поставил сестричку на землю и что–то тихо сказал. Кажется, он пытался ее успокоить. Лайла огрызнулась и вывернулась из его рук.

Матерясь вполголоса, Дэвид поднялся на ноги. Закончив отряхиваться, он снова посмотрел на «братца». Параллельно он отметил фигуры двух полисменов, вальяжной походкой направлявшихся в их сторону.

В глазах «братца» больше не пряталась смерть. Теперь это были глаза почти нормального человека. Почти. Немногие прохожие с любопытством оглядывались на его средневековый костюм.

— Кажется, я ошибся, — не отпуская взгляда Дэвида, сказал «братец».

Дэвид потер плечо:

— Да уж.

Парень смотрел на Дэвида еще секунду, потом протянул руку:

— Лорд Лэйкил кен Апрей.

— Дэвид Брендом.

Они обменялись рукопожатиями.

— Извини, что так вышло. Я плохо про тебя подумал.

— Ничего. Все нормально.

Лэйкил на секунду скосил глаза на рыдающую Лайлу.

— Ты действительно спас жизнь моей сестре?

Глядя ему в лицо, Дэвид неожиданно осознал, что этот человек тут же поймет, правду он ему скажет или солжет.