И уже не приближаясь, махнула рукой в сторону дома:

– Follow me!

– Yа-ya! – Я шутливо отсалютовал рукой и поспешил следом.

Лужайка перед домом открылась как-то сразу и вся. Первое, что бросилось в глаза, это какая-то невероятная пестрота толпы. И через секунду я понял, что попал на бал-маскарад. Тут были и дворяне в одеждах разных стран и веков, дамы в кринолинах и даже какой-то экзотический тип в костюме придворного эпохи фараонов. Эта многочисленная толпа бурлила и переливалась всеми цветами радуги, вспыхивая то искрами золотого шитья, то сверканием начищенной стали. Чуть позади и немного сбоку располагалась стоянка автомобилей, заполненная хищно удлиненными телами дорогих иномарок.

Но на лужайку мы не пошли, а завернули по боковой тропинке в дом. Красивое крыльцо из резного белого мрамора обрамляли два великолепных изваяния крылатых тигров из полупрозрачного зеленого камня. Я вскользь коснулся одного, и он отозвался бурным эхом ощущений. Нефрит. Циньская династия. Восстановлен из разбитых кусков. Лежал в земле лет триста, пока не собрали. Интересно, откуда?

Внутри дом действительно оказался настоящим дворцом, сделавшим бы честь любой из правящих и давно ушедших династий. Лепные потолки, позолота и настоящие фрески украшали высокие своды. Изящные витражи на сюжеты классических мифов в высоких стрельчатых окнах и явно хрустальные люстры со свечами – все это рухнуло на меня сияющим водопадом роскоши и великолепия. Но меня увлекали все дальше, и, пройдя по коврам и паркетам длинной анфилады, мы оказались в обширном и немного темноватом зале, заполненном музейного вида витринами. За толстыми стеклами тяжеловесных резных шкафов висели костюмы всех времен и народов.

Прямо напротив меня на трех манекенах портновского вида висели церковные христианские одеяния примерно восемнадцатого века. Монашеская ряса из грубого крупноволокнистого сукна, полный кардинальский и папский парадные костюмы. Массивные створки, легко скрипнув, распахнулись, даря рукам целую гамму ощущений. Дерево, вроде мореный дуб, а вот прозрачная и маскирующаяся под стекло плита – похоже, цельный кусок хрусталя. Затем ряса. Похоже на натуральную овечью шерсть грубого плетения. О господи. Неужели настоящая?!!

Я повернулся к притихшей Лене.

– Это что, все настоящее?

Она гордо и несколько удивленно кивнула.

– Конечно. Если это костюм монаха, то это костюм монаха, понимаешь? Его костюм или предназначенный для него, а не тряпка, пошитая в театральном ателье.

– А это чье? – поинтересовался я, показывая рукой на папский наряд с небрежно привалившейся к основанию манекена тиарой.

– Принадлежало Пию IX, великому греховоднику, – ответила она, рассыпав свой серебряный смех по каменным плитам мрачноватого зала.

– А это?

Я остановился возле неприметного костюма английского буржуа середины прошлого века.

– О-о… – Она подошла ближе. – Это принадлежало Джеку-Потрошителю. А вот это, – она шагнула к другому шкафу, – форма, в которой Отто Скорцени получал свой первый Железный Крест. Но Дон Альваро не любит об этом вспоминать, – добавила она загадочно.

– А что мне надеть? – спросил я, внимательно посмотрев на нее.

Немного устало, словно выполнив свою основную задачу, Лена обвела весь зал руками.

– Выбирай сам. Но помни, от твоего выбора кое-что зависит.

Не давая мне возможности задать еще какие-нибудь вопросы, она быстро вышла в другую дверь, оставив за собой дорожку упоительно сладкого запаха.

Не в силах остановиться на чем-то одном, я бродил между рядами, казавшихся мне бесконечными. Не могу сказать, что я отношусь к одежде равнодушно, но здесь было из чего выбирать. Мундиры, церемониальные одежды и костюмы всех времен выстроились в неярко мерцавших шкафах живой историей цивилизации.

Но в итоге я действительно нашел нечто, весьма близко соответствующее моему внутреннему состоянию – мундир кавалергарда екатерининской эпохи, сверкавший золотом аксельбантов и бриллиантами искусно инкрустированной шпаги. Осторожно я потянул ее за гарду, будучи в полной уверенности, что увижу просто короткий обрубок клинка, так называемую «парадную шпагу». Но вместо этого с легким звенящим шелестом из черно-золотого чрева серебристой змеей выскользнула полоса хорошо заточенной стали, чуть более метра длиной. Почти не веря своим глазам, я покачал ее в руках, легко крутанул сначала в «тройку», а затем в «пятерку».

«Парадная шпага» оказалась хорошо сбалансированной, а главное, удобной и вполне боевой. Не знаю, кто ее делал и для кого, но эта штука мне нравилась. С легким вздохом сожаления я вложил ее в ножны. Легко свистнув на прощание, шпага мягко стукнулась гардой об устье ножен. Материал мундира, казалось, ждал прикосновения и отозвался уютной прохладой.

Я решительно распахнул створки настежь, и снял манекен с пьедестала в шкафу. Внезапно свет мигнул, и в зал легко, словно мотыльки, вбежали три девушки в легких шелковых платьях. Их невесомые тела закружили меня искристым смеющимся водоворотом, словно я попал в бокал шампанского. Они отобрали у меня мундир, подхватили под руки и потащили в дальний угол зала.

Распахнулась маленькая дверь, и мы ввалились в небольшую туалетную, где с меня быстро и ловко содрали всю одежду, а затем принялись одевать. Несмотря на мою, в общем, нестандартную фигуру, все сидело, будто родное. Я рассматривал свое отражение в высоком зеркале, размышляя о том, как, в сущности, костюм меняет человека. В моем облике уже почти ничего не напоминало человека двадцатого века. Даже легкий шрам на губе теперь уже не казался следом от давней драки, а скорее напоминал о юношеской дуэли.

Последняя вспышка бурной активности, и, вскипев, словно пузырьки, девушки растворились, унеся с собой, однако, почти все мои вещи…

Шестизарядный портсигар калибра 5мм, магнитная зажигалка с часовым механизмом, туфли, разрезающие металл, метательный ремень – все исчезло. Остались только часы. Да и то, наверное, потому, что снять их с руки, не набрав предварительно разрешающего кода, просто невозможно. Черт! Занятый самолюбованием и рассматриванием мелькавших вокруг полуобнаженных фей, я самым постыдным образом прощелкал свое и так немногочисленное снаряжение. Да и хрен с ним. Кое-что все-таки осталось. Часы, шпага. Я приподнял ее змеиное тело на ладони и легким движением кисти бросил назад. В ответ она хищно и довольно смачно звякнула, выражая готовность побывать вместо ножен в ком-нибудь еще. Ладно, прорвемся. В ауле Катмал вообще ничего, кроме длинного гвоздя, не было.

Я подвигался по небольшой комнатке, привыкая к одежде и, главное, к обуви. Все было на удивление неплохо. Кроме сапог. Резины тогда еще, к сожалению не знали. Ну да не скользят и ладно.

«Ну что, пошли?»

Придерживая ножны левой рукой, я решительно толкнул дверь, в которую удалились девушки. Закрыто, однако, как сказал бы наш батальонный снайпер Эркен Джаналов. А в какую же я вошел? Эта тоже заперта. Оставалась последняя. Внутренне готовый к чему угодно, я чуть не вывалился наружу, не рассчитав усилие.

Шум хлынул на меня, словно поток воды. В бальном зале, залитом мягким светом восковых свечей, было полным полно мужчин и женщин. Среди них сновали, словно мелкая рыбешка, проворные лакеи в расшитых золотом ливреях багрового бархата. С верхней галереи легкими волнами неслась музыка. Я нерешительно сделал несколько шагов вперед и осмотрелся.

За моей спиной на небольшом подиуме стояли два монументальных кресла из черного дерева. Настоящие троны. Сходство добавляли подлокотники, выполненные в виде крылатых пантер. Поражало мастерство резьбы. Под короткой, слегка вздыбленной шерстью кошек ясно проглядывали бугры налитых яростной мощью мышц. Я любовался этой потрясающей работой, когда ко мне подскочил разодетый в белоснежный смокинг неуклюжий толстяк, сделал смешной неловкий реверанс и важно произнес, придыхая и глотая кусочки слов:

– Геерал! Крлева жжет Всс…