– Желтый мор на мою голову! Да откуда он взялся?!! Кто он вообще такой?

– Лучше нам этого не знать, – серьезно проговорила Анойа. – Да…

Она внимательно посмотрела на Дакса.

– Я знаю, как твои гвардейцы относятся к чужакам. Объясни им, что мне будет недоставать каждого, кто решит затеять с ним ссору.

– Лично за этим присмотрю! – пообещал Дакс, задумчиво глядя на спокойную фигуру незнакомца.

В один из вечеров, когда отряд остановился на ночевку и солдаты готовили лагерь, к Анойе подсела Тассана.

– Ани?

– Да, милая! – отозвалась принцесса, не прекращая расчесывать свою белоснежную гриву изящным чеканным гребнем белого золота.

– Ты заметила? – спросила Тассана.

– Что заметила? Ты про нашего спасителя?

– Да. Странный он какой-то. В одежде и доспехах путается, словно ребенок. При явной привычке к верховой езде никогда не ездил на крингах. И этот странный цвет его глаз. Я вообще не слышала, чтобы у кого-то были такие глаза.

– Добавь еще навыки врача, – подхватила Анойа.

– Это ты про то, как ловко он заштопал твою ногу? Ну и что ты обо всем этом думаешь?

– О чем, Тасси?

– Ну об этом Рее.

– Я просто стараюсь не думать о той тьме, что его извергла. Иногда мне просто страшно подумать о том, что было бы, если бы он оказался не на нашей стороне…

– Обсуждаете нашего спасителя? – бесцеремонно ворвалась в разговор Верна, так и не снявшая доспехи, несмотря на многочисленную охрану.

– Да, разминаемся перед прибытием в Столицу, – тоном светской кумушки томно проворковала Анойа.

Верна усмехнулась и задумчиво взъерошила свою пышную шевелюру.

– Да, уж чего-чего, а разговоров при дворе будет хоть отбавляй! – Она присела рядом, а затем, выцарапывая непослушными пальцами заскорузлую застежку нагрудника, сказала: – Вы заметили, как на него смотрит Таисса с той самой ночи? Словно он для нее Бог и Отец в одном лице…

– Ревнуешь? – лукаво улыбнулась Тассана, подсаживаясь к Верне и помогая ей справиться с промасленным замком.

– Убееги мееа Вшеблагий от шоблазна! – прошамкала Верна, зажав в зубах ремешок от налокотника. – Тьфу! Гадость… – Она выплюнула ремешок и высвободила руку из наруча. – Ведь вы же помните, что после того как мы сняли ее с плахи в Тогинсе, она мужиков к себе только на кончик клинка подпускала. А тут! – Верна развела руками. – Ох помяните мое слово, это только начало истории.

– Не маши крыльями! – зашипела на нее Тассана. – А то спать будешь тоже в доспехах. Черт! Если эта застежка оставит меня без ногтей, то я нашего оружейника оставлю без шаров.

– А… Он старый, ему, по-моему, уже все равно.

Звякнули, опадая, нагрудная и спинная пластины.

– Ух… – потянула воздух носом Верна. Потом сморщила носик и бросив только: – Мыться!!! – умчалась к ручью.

Девушки проводили ее задумчивыми взглядами.

– Ты полагаешь, она права? – спросила, помолчав, Тассана.

– Кто его знает? – ответила Анойа, задумчиво шелестя гребнем. – Одно скажу. Ты сама знаешь, как важно Кивилгару то, что мы везем. От этого зависит исход войны, а может, и больше. И если б Рей был на стороне наших врагов, то мы в лучшем случае лежали бы с перерезанными глотками на дне реки.

– Да, это точно, что в лучшем случае! – поддакнула Тассана.

– Я думаю, разумнее будет оставить наши сомнения до прибытия в столицу. А там Кивилгар сам разберется.

Имя придворного мага, как это нередко бывало, прошелестело коротким ветерком в высоких кронах и взметнуло из едва разгоревшегося костра целый ворох искр.

Если смотреть на большой тронный зал Серебряной башни, главной резиденции Императора, с верхней галереи, на которую пускали всякого, кто в состоянии заплатить пять монет, то переливающая всеми цветами радуги, шуршащая драгоценными тканями и сверкающая самоцветами толпа, источавшая тонкий аромат изысканных благовоний и журчащая негромким почтительным говорком, могла показаться приютом небожителей, что слетели на солнечных крыльях к трону своего повелителя. А сам владыка, Император Хаттис Стальная Рука, одетый в подобающие случаю бело-голубые одежды, суровый и немногословный воин, лицо которого украшал далеко не один шрам, полученный на полях жарких боев за власть и славу, рука которого, несмотря на преклонный возраст, была все еще тверда, что бы там ни говорили завистники, Император был ярчайшим олицетворением того, что может сделать с государством человек, который хотя бы несколько раз в день вспоминает о существовании своего народа.

Казна ломилась от золота, торговые пути были полны купцами, а рынки завалены едой, которая была по карману даже самому бедному кашшахт, промышлявшему подаянием на папертях многочисленных церквей. Придворный насмешник и сквернослов, а по совместительству главный маг и шеф тайной канцелярии Эласа Кивилгар, пожалуй, лучший боевой маг планеты, стоял грозной тенью за спиной Императора, вглядываясь своими пронзительно-голубыми глазами в придворную толпу, и легкая полуусмешка, блуждавшая по лицу, лучше всяких речей говорила, что он думает об этой своре недоумков.

Телохранительницы Императора, ослепительно прекрасные женщины-воины, одетые по обычаю своего племени в крылатые доспехи, были похожи на гигантские статуи черных бабочек. Окружавшие трон суровым полукольцом, они были готовы в любой миг растерзать посягнувшего на жизнь и честь своего благодетеля.

Это вид с галереи.

Если спуститься немного ниже, туда, где находились позиции королевских снайперов, или еще ниже – на служебную территорию, и не побояться быть случайно облитым каким-нибудь особенно изысканным, а посему и невероятно едким соусом с подноса сбившего вас слуги, то картина представлялась уже несколько другой.

Может, тому виной был особый угол, под которым мы могли наблюдать обманчивую игру солнечных бликов сквозь высокий мозаичный купол, а может, неприятные звуки, доносившиеся откуда-то и напоминавшие почему-то скрип старых пластин корсетов на мощных чреслах придворных девиц и хруст древних мослов записных красавцев, не один десяток лет терзавших двор своими любовными похождениями? А может, все дело в вязком затхлом запахе давно не стиранного белья и немытых тел, наверняка прилетевшем откуда-то из дальних трущоб? Не знаю…

И все же только скользнув туда, вниз, в самый центр толпы, мы можем по достоинству оценить весь блеск избранного общества.

– Интересный расклад получается, графиня. Вы не находите?

Говорившая, высокая статная блондинка в изящном голубом платье, отороченном белопенными кружевами, повернула свое скуластое лицо так, что ее немного раскосые темно-карие глаза неожиданно блеснули в свете солнца, пробивавшегося сквозь высокие ажурные окна с тонкой вязью витражей. Плотно сжатые бескровные губы придавали блондинке довольно хищный вид, впрочем, судя по всему, вполне соответствующий ее характеру.

– Вы о нежданном возвращении принцессы Анойи, баронесса? – отозвалась ее собеседница в тяжелом бархатном платье со шлейфом, густыми темно-синими волнами волочившимся за ней. Графская диадема украшала ее в общем даже красивое лицо, которое немного портила печать склочности.

– А о чем же еще? Конечно же, об этом. Так ловко оборвать все надежды императорских бастардов на трон, вернувшись из этого самоубийственного путешествия? Ты только посмотри на них. Да нет, не там! Вон, в углу, за колонной…

– Ааа… Виконт Элингар! И если не ошибаюсь, со своей придурковатой супругой?

– Да-да! Как они прискакали из своей деревни! А ведь носа при дворе не показывали.

– А вон там… – Баронесса слегка скосила свои карие глаза и стала на мгновение похожа на хитрого зверька. – Этот жирный козел Лисгарт со своей ходячей табуреткой. Смотри, даже посинел от злости. – Она тихо рассмеялась приятным мягким голосом. – Того и гляди, лопнет…

– Подожди, вот прилетит дебил Эрондайк, тогда и начнется…

Ее собеседница коротко усмехнулась.

– Уже началось. И…