Проезжая крупные железнодорожные узлы, Николай, как потомственный железнодорожник, обратил внимание на обилие паровозов. В отличие от советских пассажирских, зеленых и синих, здесь все были черные. Он узнавал знакомые марки — узкие «германки» и широкие «венгерки», проходившие на наших дорогах в послевоенное время соответственно сериями «52» и «ТМ». На первых отец бил рекорды по вождению тяжеловесных товарных составов, на вторых — водил пассажирские поезда.

Ход раздумий прервало экстренное торможение. Послышался грохот, крики, беготня. Как выяснилось, на неохраняемом переезде застрял советский танк, возвращающийся с учений. Минут через десять его тросом стянула другая машина. Это была первая встреча военного контрразведчика с проблемами пребывания «ограниченного контингента советских войск» на территории Венгрии.

Поезд медленно подплывал к восточному вокзалу венгерской столицы. На перроне, к огромному ликованию жены, семейство Стороженко встретил автобусом знакомый по львовскому периоду службы комендант отдела майор Усанов.

— Здравствуй, Венгрия! — прошептал Николай.

Гордостью занималось сознание молодого оперативника от слов, сказанных полковником Забродиным перед поездкой в Южную группу войск: «Николай, ты едешь на защиту наших рубежей — в передовой эшелон обороны стран Варшавского договора. Твоя часть, в случае чего, первая примет на себя возможный удар противника и будет сковывать его до подхода основных сил. Ты получил во Львове небольшой опыт — используй и развивай его за границей. Верю, что удача и успех подружатся с тобой. Пусть чекистское счастье повернется к тебе лицом. Это важно в нашем деле!»

А еще Николай вспомнил слова генерала Мозгова, как всегда, коротко оценившего работу перед отъездом: «Спасибо за службу. Я в тебе не ошибся. Значит, и поэты могут хорошо работать!»

Николай получил предписание принять артиллерийский полк, расположенный в поселке Фертёд недалеко от австрийской границы.

Полк был укомплектован пушками и тяжелыми гаубицами, поэтому пришлось осваивать новую материальную часть. Командир полка полковник Н. Соленый принял нового особиста несколько настороженно. От предшественника стало известно, что командир любил чарку, поэтому комполка посчитал, что вслед за «комиссарским» глазом прибыл дополнительный контроль — чекистский.

Время показало, что командир порядочный человек, профессионал высокого уровня. Говорили офицеры, что он снарядами может рисовать: цель накрывал с первого же выстрела безо всяких «вилок». Прошел всю войну в расчете знаменитых «сорокапяток», а закончил военное лихолетье командиром отдельного дивизиона 152-мм гаубиц. Победу встретил в майорских погонах с пятью орденами и десятком медалей на груди. Имел несколько ранений. Служба его помотала по Союзу.

— Что я тебе скажу, — как-то в одной из первых бесед заметил командир, — занимайся своим делом. Иностранцев, желающих знать, что делается у нас за забором, полно. Из достопримечательностей — музей графа Эстерхази, у которого служил композитор Гайдн. Есть в селе две корчмы, в которые ходят почти все офицеры гарнизона с семьями. Я иногда, когда на душе тяжко, тоже захожу. Сразу тебе признаюсь.

«Зачем откровенничает командир? Не собирается ли в чем-то упредить меня?» — подумал Николай.

— Ты у замполита был? — спросил он неожиданно.

— Нет, товарищ полковник.

— Ну, ты зайди, зайди к нему…

Стороженко представился замполиту подполковнику Ю. Гусеву. Встретил он с порога словами:

— Товарищ лейтенант, вы солдат партии, боец её вооруженного отряда, это обязывает нас работать в связке. Прошу меня первого информировать обо всех событиях негативного плана в гарнизоне.

— Товарищ подполковник, — прикинулся не понимающим оперработник, — когда я ехал сюда, меня инструктировали, что все информационные материалы мне необходимо докладывать своему непосредственному начальнику в соединение подполковнику Левшину.

— Не горячитесь… К словам замполита и начальника политотдела прислушиваются все офицеры, в том числе и ваш начальник, входящий в состав парткомиссии. Я вижу, вы не понимаете роль политработников в армии. Не забывайте, что Леонид Ильич Брежнев — выходец из когорты партийных бойцов. Комиссаров он поддерживает.

— Такого правового института уже давно в Советской Армии нет.

— Замполиты — это их последователи!

— Комиссары приставлялись к спецам-командирам, офицерам царской армии. Сейчас же командный состав — все коммунисты, — усердствовал в отстаивании своей точки зрения Стороженко.

— У вас замашки энкаведиста… Вы полагаете, что чекисты вновь встанут над партией Ленина?

— Они никогда не стояли… Много сотрудников госбезопасности тоже заплатили жизнями за доверчивость или неприятие «законов джунглей», которые навязывались сверху. Партийные органы руководили ЧК…

Неприятный осадок оставила первая встреча с замполитом, пытавшимся, по всей видимости, расправиться руками военного контрразведчика с командиром полка. Первое время «комиссар» приглашал Николая на «чашку кофе» — помириться и заодно выяснить обстановку в полку. Он любил ковыряться в «грязном белье» офицерских семей и оперативник однажды не выдержал:

— То, что вы предлагаете мне делать, выходит за рамки моей компетенции. Сейчас другие люди в органах, иные задачи нарезаны нам руководством. Условия заграницы требуют от нашей службы заниматься контрразведкой. Не ждите, что я буду собирать для вас информацию о том, кто, где, когда и с кем ночевал, посетил корчму и прочее.

Замполит выслушал оперативника, краснея и ерзая в кресле, но попытался возразить:

— Пойми же ты, мы с тобой бойцы партии, роль которой изо дня в день повышается, — продолжал настаивать подполковник. Он готов был разглагольствовать ещё, но Николай уважительно остановил его, сославшись на срочную работу.

Чекист действительно назначил встречу на 18.30 с начштаба 3-го дивизиона, который на полигоне несколько раз зафиксировал автомашину с западногерманскими номерами. Водитель производил фотографирование. Майор П. Сидоров передал контрразведчику номер автомобиля и описал внешность иностранца и его действия. Эти материалы срочно были переданы венгерским сотрудникам госбезопасности.

Через неделю коллега Николая с венгерской стороны майор П. Ковач сообщил, что установленный по номеру машины немецкий турист Густав Шрам задержан в районе режимного объекта Венгерской народной армии под Будапештом при попытке скрытого фотографирования.

Это был первый успех молодого контрразведчика. Помогли друзья — так тогда назывались венгерские коллеги. Взаимодействие по линии госбезопасности помогало лучше понимать друг друга и решать общие задачи.

Тем временем события в полку разворачивались стремительно. Нарастал «кризис власти». Не без помощи замполита Соленому предложили уволиться…

Вскоре он сдал дела молодому, энергичному подполковнику В. Ванюшкину, быстро сколотившему вокруг себя здоровый коллектив. Он был одинаково требователен к себе и подчиненным. Большим подспорьем новому командиру в деле приведения гарнизона в божеский вид стал приезд в полк выпускника Академии тыла и транспорта майора В. Литвинова — трудолюбивого офицера. Впоследствии он дорос до генерал-полковника…

Командир полка стоял возле курилки, окруженный офицерами штаба части. Начальник тыла оживленно размахивал руками. Как показалось Стороженко, подходившему к собравшимся, речь могла идти о каком-то ЧП.

— Надежда вот на кого, — вдруг кивнул головой Ванюшкин в сторону оперативника.

— Здравия желаю, доброе утро, — взяв под козырёк, поприветствовал старший лейтенант офицеров.

— Утро в небе доброе, а вот на душе оно хмурое, — обронил комполка.

Выяснилось, что ограблен гарнизонный магазин с ущербом сто тысяч форинтов.

— Я проинформировал комдива и военного прокурора, — сообщил Ванюшкин, — но ты-то знаешь, что силенок у следователей маловато. Когда «пинкертоны» прибудут — неизвестно. Надо действовать по горячим следам. Да, чуть было не забыл, попроси помощи у своих коллег.