Все это выглядело до дикости непривычно. Электрокар сам по себе, и тот факт, что он свободно перемещался по улице и никто не обращал на него внимание, видимо, привыкнув к подобному виду транспорта. На Станциях уже наверняка бы собралась толпа зевак. А если б кар еще и тормозил перед каждым препятствием, сдвинуться с места ему не дали бы, уж это точно.

Обеспечение безопасности тоже впечатляло. Насколько же чувствительной должна была быть система кара, чтобы вовремя притормозить перед внезапно возникшим препятствием? А как быстро появился полицейский? Будто заранее поджидал именно на этой части дороги.

Шестьсот семнадцатый оглянулся и с удивлением обнаружил, что на одной только этой улице копов больше, чем ему доводилось видеть на Станциях в целом. Где-то с дюжину дроидов мерно пргуливались по обочинам, непрестанно мониторя пространство. Дюжину! Если бы их хоть на денек переправить на Станции, можно было бы целый район, наверное, в порядок привести.

Ну, или, что более вероятно - поправил он себя - потерять сразу дюжину полицейских.

Хотя это, наверное, произошло бы день на второй. На первый ими наверняка бы любовались, как редкой диковинкой. Особенно при работе в режиме простого мониторинга, а не появления на месте преступления уже постфактум.

Следующим удивившим его элементом стало в обилии встречающееся повсюду пластиковое стекло. Множество небольших магазинчиков позволяло себе иметь огромные витрины, за которыми заманчиво виднелись товары и изделия. Может, именно поэтому здесь так много полицейских? Хотя сложно было представить себе этих сосредоточенных прохожих в костюмах, с дикими криками разбивающих витрины и ошалело тащащих добычу домой. И украшения. Многие магазинчики и другие заведения рискованно позволяли себе выставлять украшения снаружи, прямо на улице! Яркие вывески, разноцветные гирлянды, декоративные статуи и растения, пестрые навесы, доски с объявлениями и рекламой, стоявшие на четырех растопыренных ножках... Видимо, не только Ковчег был иным, но и образ мышления его жителей существенно отличался от тех, что были привычны на Станциях. Шестьсот семнадцатый даже представить себе не мог, чтобы такое существовало там, дома. По крайней мере, не в тех районах, где он привык находиться.

  К некоторому сожалению, их прогулка имела не особенно долгую продолжительность. Уже скоро - слишком скоро, пожалуй, - Брайана привела его в заведение под названием «Эль Касель», украшенное лаконичной вывеской без лишнего эпатажа. Строгой, но весьма симпатичной.

Внутри, за массивными двустворчатыми дверями, обнаружился бар, выполненный в весьма непривычном для Шестьсот семнадцатого стиле. Темные стены его были разделены на две половины - нижняя обшита деревянными панелями, очень правдоподобной репродукцией древесины, верхняя отделана темно-красным сукном. Стойка бара, столы и массивные кожаные кресла с высокими спинками были выполнены в том же цвете, что и панели. Скатерти, подушки и ковры, покрывающие только некоторые зоны помещения, соответствовали настенному сукну. С потолка свисало множество одиночных ламп, выглядевших как имитация старинных кованых фонарей. Выглядел интерьер одновременно основательным, тяжеловесным, и утонченно элегантным.

Поскольку за огромными окнами начинало темнеть, лампы уже заливали комнату мягким, приятным для глаз светом.

Шеллард потащила его к барной стойке, но на высокий круглый стульчик, оббитый красным сукном, залезать не спешила, и парень сделал вывод, что они разместятся не здесь. Видимо, женщина просто хотела сделать заказ.

Шестьсот семнадцатый покосился на меню, стоявшее на стойке. Расценки заставили его судорожно сглотнуть и отвернуться.

В конце концов, не так уж он и голоден, в самом деле. Но Шеллард, даже не спросив, сделала заказ сама.

- Два больших бокала темного «The Аrk», вашего вкуснейшего жаркого на двоих, и салат для моего друга.

Бармен, серьезный на вид мужчина лет около пятидесяти, худощавый и ухоженный, кивнул, принимая заказ. Опустил голову, набирая на планшете заявку для кухни, а затем вдруг посмотрел на Шестьсот семнадцатого странным, изучающим взглядом.

- Ваш сотрудник? - мягко поинтересовался он. Тон его голоса был ровным. Без любопытства, но и без скуки человека, задающего вопрос из вежливости.

Шеллард кивнула.

- Да, оперативник.

Шестьсот семнадцатый покосился на нее. Он так привык, что насчет его настоящей деятельности нужно было держать язык за зубами, что сейчас эта внезапная откровенность показалась ему противоестественной. Вдоль хребта пробежали мурашки. Хотя, может, он зря вообще переживает так? Похоже, что о нем знают вообще все. Да и о Системщиках тоже. К чему тогда весь этот маскарад с тайной? Но он тут же отдернул себя. Игра и Ковчег - явно не Станции. Там этот номер определенно не пройдет.

На губах бармена возникла легкая улыбка. Морщинки, собравшиеся у глаз, свидетельствовали о том, что она искренняя. А затем мужчина внезапно подался вперед и осторожно похлопал Шестьсот семнадцатого по правому, здоровому плечу.

- Спасибо за службу, парень. Вам, системщикам, наверняка не просто там приходится...

Шестьсот семнадцатый недоуменно замер. Что это было вообще? Что за странная реакция? Там - это на Станциях? На «невидимых фронтах»?

Взгляд бармена скользнул на его руку, покоящуюся на перевязи.

- Пиво за счет заведения.

Шеллард хлопнула вконец растерявшегося парня по спине и рассмеялась.

- Выходи из ступора и пойдем уже присядем. Меня от голода с трудом ноги держат.

Шестьсот семнадцатый подался следом, к дальнему столику у самой стены, привычно занял место лицом к комнате и дверям, спиной к перегородке. В некотором отупении медленно опустился в мягкое кресло. И даже сомлел от приятного ощущения комфорта.

- Удивлен? - с веселым любопытством поинтересовалась Брайана, усевшись больше рядом, чем напротив. С ее места тоже открывался неплохой обзор на бар. - Не скажу, что все, но многие здесь, на Ковчеге, искренне понимают, какую важную миссию выполняют сотрудники нашего Департамента. Поддержание порядка на Станциях обеспечивает спокойную жизнь не только там, но и у нас, здесь. О самих Станциях, знаешь ли, тут целые легенды ходят.

Она снова рассмеялась.

- Преимущественно, жуткие. Меня саму мать в детстве пугала, что плохих детей отправляют туда жить...

Официант принес им пиво в высоких запотевших бокалах, а когда ушел, Шестьсот семнадцатый заметил, что настроение Брайаны резко изменилось. Она застыла, глядя в сторону невидящим взглядом, и снова начала говорить только секунд десять спустя.

- Знаешь, я ведь тоже мама. И сейчас понимаю, что есть нечто куда более страшное, чем Станции.

Женщина вздохнула.

-  У меня есть дочь. Через месяц ей исполняется шестнадцать.

За столиком застыла неловкая, но недолгая тишина. Наконец, Шеллард будто взяла себя в руки, неубедительно улыбнулась и отпила из своего бокала. Шестьсот семнадцатый последовал ее примеру, и чуть было не потерялся в богатом, насыщенном аромате горьковатого напитка. Божественный вкус! Но сейчас никак нельзя позволить себе отвлекаться, поэтому он заставил себя поставить бокал и вновь обратить взгляд к начальнице.

Брайана же достала картонную подставку из-под бокала и начала раскручивать ее в пальцах. Видимо, этот разговор давался ей с трудом, но выговориться все же нужно было.

- Знаешь, я целый год копила ей на игровую премиум-карту в Таркит, самый современный игровой костюм, шлем из наших последних разработок... - Она скорчила демонстративно испуганную рожицу, округлила глаза и шепотом попросила. - Шлем мне достался по блату, только никому не говори.

Снова возникла неловкая пауза.

- Она так ждала этого дня. И вот... Мне чудовищно страшно, Магрейн. Я даже представления не имею, что вообще происходит сейчас. Эта игра, эти радикалы, эти убийства в капсулах... что, если моя девочка тоже подвергнется опасности? Что, если с ней или ее друзьями что-то случится? Я ведь всегда думала, что раз мы живем здесь, на Ковчеге, мы в безопасности по умолчанию, но... И Таджион еще.