— Получила! — громко ответила Аня.

Ей стало сразу легко и весело. Она вынула куколку из коробки и протянула ему:

— Вот! Поглядите!

— О-о! — удивился доктор. — Медсестра в полной форме. И очень похожа на нашу тетю Мусю, только поменьше немножко.

— Правда, правда! — в восторге закричала Аня. — Очень похожа! Если бы ее уже не звали Дюймовочка, я бы назвала ее «маленькая тетя Муся».

— Ну так мы будем называть нашу тетю Мусю «большая Дюймовочка», — предложил доктор. — А ну-ка, большая Дюймовочка, подложите ей под спинку подушку да усадите ее повыше… Вот так!

Тетя Муся подала ему большой матовый стакан, из которого торчали какие-то блестящие штучки — щипчики, ложечки, крючки. Не глядя, он взял из стакана инструмент, похожий на маленькую лопаточку, и присел на табуретку возле Аниной постели.

— Раскрой-ка рот пошире и скажи «а». Умеешь говорить «а»?

— Умею! — усмехнувшись, ответила Аня и так хорошо показала горло, что доктор даже удивился и похвалил ее.

— Молодец! — сказал он. — Так мы с тобой всю азбуку повторим. А когда доберемся до конца, ты у нас совсем поправишься и домой пойдешь. Ладно?

— Ладно, — сказала Аня.

Шла третья неделя нового школьного года. Уже позади остались сборы звеньев. На сборе своего звена Катя сделала коротенький отчет о работе за прошлый год, и девочки снова избрали ее звеньевой.

И вот наступил день сбора всего отряда — первого сбора в новом школьном году.

Кончился четвертый — последний — урок, и в классе широко распахнули окна. Свежий ветер ворвался со двора в класс, прошелестел страницами чьей-то забытой на парте тетради, приоткрыл дверь и, как будто испугавшись, торопливо захлопнул ее опять.

Девочки вы́сыпали в коридор. Только две ученицы — Тоня Зайцева и Клава Киселева, — взяв сумки, ушли домой.

— Почему они уходят? — спросила Наташа у Кати.

— Они еще не пионерки, — сказала Катя. — Разве ты не заметила, что они без галстуков?

— Заметить-то заметила, да как-то не обратила внимания, — ответила Наташа. — А почему их до сих пор не приняли?

— Потому что они в прошлом году учились хуже всех, чуть на второй год не остались. — Катя сказала это и сразу же спохватилась. — Только не по болезни, — прибавила она. — Ну, идем, уже пора.

Девочки вернулись в класс. Сегодня — по случаю выборов в совет отряда — класс был украшен празднично. По стенам были развешаны отрядные стенгазеты, выпущенные в прошлом году, и лучшие из прошлогодних плакатов и рисунков, сделанных к 7 Ноября, к 1 Мая и Новому году. На учительском столе и подоконниках опять, как в первый день школьного года, лежали летние работы девочек — гербарии, альбомы, коробки с коллекциями, отрядные дневники.

Это был как бы отчет пионеров третьего класса пионерам четвертого.

Все три звена выстроились в три шеренги — между рядами парт. Впереди каждой шеренги стояли звеньевые — Катя Снегирева, Настя Егорова и Валя Ёлкина.

И вот дверь отворилась. В класс быстро вошла отрядная вожатая Оля. Катя хорошо знала ее. Оля была старшая сестра Настеньки Егоровой и училась в восьмом классе.

Когда раньше — всего каких-нибудь две недели назад — Катя видела ее в школе, на улице или у Егоровых дома, эта большая, широкоплечая девочка с толстой косой вовсе не казалась ей какой-нибудь там особенной. Восьмиклассница как восьмиклассница! Но теперь она была отрядная вожатая, и Катя глядела на нее с интересом и уважением.

Вожатая Оля быстрым взглядом осмотрела все три звена, зачем-то переложила с места на место пухлый альбом и остановилась у стола, глядя на дверь.

Девочки тоже невольно посмотрели в ту сторону. Но в дверях никого не было.

Черненькая Зоя Алиева, член совета отряда и староста класса, вышла вперед. Сегодня она была особенно серьезна — ей предстояло принять рапорты звеньевых и сделать отчет о работе отряда вместо председателя совета Муси Ларичевой, которая со своими папой и мамой переехала на Урал.

Отдавая салют, Катя торжественно и четко начала:

— Товарищ член совета отряда! Звено номер один прибыло на сбор, посвященный перевыборам совета отряда… — по привычке Катя чуть не прибавила: «в полном составе», но вовремя спохватилась, — в количестве десяти человек. Одна пионерка отсутствует по болезни.

«Это бедная моя Аня отсутствует! — подумала Катя. — Все, все без нее, даже такой важный сбор!»

Чуть прищурив узкие блестящие глаза, Зоя внимательно, даже строго, выслушала рапорты звеньевых, а потом, круто повернувшись к Оле, отрапортовала сама о прибытии отряда на сбор.

И тут дверь отворилась. В класс вошли Людмила Федоровна и старшая пионервожатая, Надежда Ивановна.

Рядом с Людмилой Федоровной Надежда Ивановна казалась маленькой и худенькой. С первого взгляда ее можно было принять за десятиклассницу. Но стоило посмотреть, как уверенно и твердо она ходит, какими спокойными, проницательными глазами вглядывается во все, что ее окружает, стоило прислушаться к ее звучному, сильному, неторопливому голосу, чтобы стало ясно, что она давно уже не школьница.

И в самом деле, Надежда Ивановна была уже студенткой, да еще последнего курса.

Слегка кивнув Оле гладко причесанной темно-русой головой, Надежда Ивановна прошла вместе с Людмилой Федоровной к учительскому столу и уселась рядом с ней, внимательно поглядывая на девочек большими карими, очень ясными и очень серьезными глазами.

А тем временем все рапорты были уже приняты, и Оля, разрешив открыть сбор, предоставила Зое Алиевой слово для отчета.

Пионерки сели за парты, а Людмила Федоровна и Надежда Ивановна придвинулись поближе к столу и приготовились слушать.

Заглядывая в тетрадку и обращаясь к вожатой Оле, Зоя деловито начала:

— Все девочки нашего отряда перешли в четвертый класс…

— Постой, Зоечка, — перебила ее Надежда Ивановна. — Ты ведь не урок отвечаешь, а отчитываешься перед отрядом. Говори же отряду, а не одной Оле, чтобы всем слышно было.

Зоя обернулась лицом к отряду и продолжала:

— Сборы отряда у нас были такие: сначала был, конечно, сбор, посвященный выборам совета отряда. Потом у нас был, конечно, сбор, посвященный народным сказкам…

Обе вожатые и Людмила Федоровна внимательно выслушали Зоин отчет со всеми его «потом» и «конечно».

А когда она кончила, Надежда Ивановна встала. Опершись руками о стол, она оглядела весь отряд и спросила:

— Все ли ты сказала, Зоечка? Разве тебе нечего рассказать о работе звеньев?

Катя невольно чуть-чуть вздрогнула и приподняла голову. Она знала, что бояться ей нечего: на перевыборах звеньевых ее звено все хвалили. Но все-таки слушать, как обсуждают твою работу, всегда отчего-то страшновато и неловко.

Наташа заметила ее движение.

— Ну что ты? — шепнула она успокоительно. — Твое звено будут хвалить. Не беспокойся!

А Зоя, кивнув головой в ответ на слова Надежды Ивановны, уже продолжала так же деловито и серьезно, как начала:

— Самое лучшее звено у нас, конечно, первое, и звеньевая Катя Снегирева избрана второй раз.

Все посмотрели на Катю. От радости и смущения Катя наклонила голову, и сидящие позади увидели, как у нее покраснела шея под светлыми завитками волос.

— Девочки первого звена, — докладывала Зоя, — помогали подклеивать книги для школьной библиотеки, потом сделали вон те два плаката — к 7 ноября и к 1 мая, — самые наши лучшие…

Она на минуту задумалась, припоминая:

— А еще они вырастили цветы на окне… Но только во втором звене, у Настеньки Егоровой, еще лучше цветы вырастили.

Все невольно обернулись и посмотрели на окна. На одном из подоконников цветы в горшках зеленели особенно густо и пышно. Это и были цветы второго звена — цветы Настеньки Егоровой.

А Зоя уже начала рассказывать о третьем звене и об его пожатой Вале Ёлкиной:

— У Вали Ёлкиной цветы, правда, не такие красивые, но зато она за птицами ухаживала в живом уголке и за кроликами очень хорошо ухаживала. Ее тоже выбрали второй раз. И Настю Егорову второй раз выбрали…