Девушка села рядом, коснувшись его бока, и придержала Калло за плечи. Он не отстранился и даже не вздрогнул. От Игины не исходило опасности, она казалась словно будничной, привычной. И тёплой. Эльф равнодушно выпил воду — больше потому, что его просили об этом, хотя его тело, конечно, давно изнемогало от жажды, но эти ощущения блокировались более глубокими и сильными страданиями. Пока он пил, он невольно прислушался к своим физическим ощущениям и сделал неприятное открытие.

— Ты ухаживала за мной, — безэмоционально проговорил он. — Вот почему так сильно пахнет травами. Ты лечила меня.

— Да, всё верно. Асси, ты же не забыл, что тебя зовут Асси? — она наклонилась к его уху и еле слышно прошептала: — Калло. Тебе надо поесть, пожалуйста. Ты трое суток ничего не ел.

Трое суток. Похоже, ощущение времени окончательно его покинуло.

Калло подумал о том, как Игина осматривала его и промывала его раны. Его тело чувствовало себя гораздо лучше, чем могло бы быть, если бы его просто бросили тут одного, но эльфу стало обречённо неуютно от мыслей об этой странной заботе. Впрочем, какая разница? Нельзя прогонять того, кто лечит тебя, всё равно для него уже всё кончено и большего позора не бывает.

— Зачем тебе это? Я похитил тебя и втянул во всё это, — его речь была бы похожа на возражение и начало спора, если бы хоть капля эмоций расцветила её. Игина начала потихоньку кормить его с ложки какими-то пресным не очень приятно благоухающим варевом, Калло лёжа покорно жевал и глотал.

— Не ты первый похитил меня, — усмехнулась девушка. — И я хочу, чтобы ты жил.

— Эльфы крепче, чем ты думаешь, — прозвучало отстранённо и даже высокомерно, но Игина пропустила его холод мимо ушей.

— Я знаю, что эльфы сильнее людей, — спокойно ответила она. — Но в то же время и слабее.

Калло не стал вдумываться в то, что она имеет в виду.

Не дождавшись ответа, она пояснила сама:

— Ты сейчас убиваешь себя сам. И я знаю, что эльфам по силам сделать это, умереть от душевных страданий. Но ты должен жить.

Прежний Калло бы зло рассмеялся и вскричал «Да что ты можешь знать о моём народе, чужачка?», а затем оттолкнул бы её руку и ушёл. Но он находился в плену у диких людей, у него совсем не было сил, а прежний Калло умер. То, что от него ещё осталось, всё равно не могло понять.

Он поел и устроился на своей постели поудобнее, ощущая приятную тяжесть в желудке. Его тело явно настроилось на выздоровление. Но Игина была права, его дух не хотел жить.

— Ты нужен своему народу. Подумай о тех, кто остался дома. Ты должен держаться ради них.

Калло вспомнил об отце. Король не пожалеет сил на то, чтобы отыскать его. Только зачем ему такой сломанный сын?

— Скажи им, что соврала и мы не друзья. Скажи им, что тебе просто стало меня жалко. Возможно, они примут тебя к себе, они же тоже люди… — он осёкся под её тяжёлым взглядом. Что-то изменилось в Игине за эти трое суток. Может, её били и мучили, она просто не желает этим делиться? Калло вздохнул и проговорил бессильно:

— Я уже умер. Ты ничего не сможешь сделать. Просто оставь эту затею.

— Ну нет. Я тебя не брошу, глупый эльф. Не люблю, когда сдаются в таких обстоятельствах. Не люблю, когда отвергают дар вечной жизни. Не люблю, когда ломают красоту. Так просто не должно быть, понимаешь?

Столько энергии бурлило в её речи, что тоска Калло на миг стала чуть бледнее. «Ты находишь это опороченное тело красивым?» — чуть было не спросил он, не думая кокетничать, честно недоумевая. Вместо этого спросил, молчаливо признавая её право бороться за него:

— Как они тебе сказали лечить меня?

— Они мне ничего не сказали. Я сообщила им, что ты при смерти, что тебя покалечили, извини, я преувеличила серьёзность твоего состояния и буду это делать и дальше. Сказала женщинам, какие травы надо собрать, они собрали и принесли, — Игина перечислила названия трав и снадобий, и Калло, несмотря на своё прискорбное состояние и надвигающуюся дремоту, искренне удивился.

— Откуда же ты узнала, как лечат подобные раны эльфы?

— Да так, слышала разговоры в твоём лагере, — она неопределённо махнула рукой. — Нам главное продержаться как можно дольше, слышишь? Время играет на нас. Твои собратья рано или поздно придут на помощь, главное выдержать.

Всего за пару дней он привык ощущать её тепло сквозь сон — других кроватей в их тесной клетке не было, и Игина спала рядом, на краешке. Убедившись, что эльф не шарахается от неё после того, с чем ему пришлось столкнуться, она стала плотнее к нему прижиматься, пытаясь защититься от ночного холода. Он привык к её присутствию, цепляясь за него, как за единственный источник жизни — в себе самом Калло жизни по-прежнему не ощущал. Живая и тёплая, она продолжала ухаживать за ним, и эльфу пришлось забыть о последних правилах приличия. Они оба были пленниками, выходить наружу им не дозволялось, и все физиологические нужды приходилось справлять в ведро в тесном помещении их тюрьмы, несмотря на присутствие соседа. Пару раз в день женщины приносили им еду и лекарства, и Калло иногда даже слышал слова сочувствия, которые они говорили Игине. На допросы их больше не водили — то ли забыли, то ли диким людям сейчас было не до пленников, которые уже сообщили много информации.

Лагерь не стоял на месте, иногда они куда-то неспеша двигались, и прежний Калло непременно попробовать бы сбежать, выяснил всё об охране их повозки, развил бы бурную деятельность. Но нынешний едва живой эльф не думал ни о настоящем, ни о будущем, он вообще старался не думать, а сосредотачиваться на каких-нибудь незначительных деталях и заставлял себя забыть, что существует что-то ещё. Игина же явно была верна своей идее ждать и тянуть время, она не привлекала к ним внимания и вела себя тихо, охотно, беседуя, впрочем, с женщинами, то ли от недостатка общения, то ли пытаясь вызвать сочувствие и сыграть на этом.

Однажды дверь отворилась, и к ним ввалились двое вооружённых мужчин. Калло болезненно вздрогнул и забился в угол на постели, его взгляд остекленел. Он замер и побледнел, а люди засмеялись.

— А, красавчик, как там тебя, Асси. Пойдём-ка с нами. Ты же подлечила его? — один из мужчин взглянул на напряжённо застывшую посреди комнаты Игину.

— Он умирает, — холодно ответила она.

Они, то ли с сожалением, то ли с иронией, поцокали в ответ.

— Ну, ничего, авось выживет, а нет, так на прощанье развлечётся, — цинично ответил один из воинов.

— Да какого хрена! — вдруг истошно завопила девушка. — Да вы тут все гомики, что ли! Где это видано, чтобы пленника заездили вусмерть, а на молодую девку им плевать! Да что это за место, что за люди, да мужиков у вас нормальных нет, как вы к едрене фене ещё не вымерли, черти!

Все оторопели, даже эльф с непониманием уставился на свою всегда сдержанную соседку. Разойдясь и крича всё громче и истеричнее, будто её пытали или резали, Игина решительно схватила хлипкий табурет и запустила им в людей. Она плакала, и по лицу её текли слёзы. Мужчина поднял руку, защищаясь от летящей в него мебели, табурет упал и сломался, а пленница села на пол и начала громко выть, продолжая призывать богов покарать «проклятых мужеложцев». У двери, привлечённая громкими криками, собралась толпа людей, женщины ахали и перешёптывались, мужчины неодобрительно качали головами.

Один из воинов схватил Игину за плечо, грубо встряхнув и заставляя подняться.

— Закрой рот, пойдём в кусты и я покажу тебе какие тут мужики! Думаешь, мне нужен твой остроухий задохлик! Он враг, а тебя староста велел не трогать! Но раз ты хочешь сама!

Калло бесшумно встал, готовясь нанести удар и вступиться за Игину. Несколько запоздало, но он вдруг осознал истинный смысл этой чудовищной сцены. Так защищать себя он не позволит, наконец, положив конец своему теперь бессмысленному существованию.

Игина яростно вырвала руку из хватки и отошла на несколько шагов, встав между любвеобильными воинами и эльфом.