истину должен настолько смириться, чтобы даже прах мог попрать его. И только

тогда, а не прежде, он увидит проблески истины. Это становится абсолютно

ясно из диалога между Васиштой и Вишвамитрой. Христианство и ислам также

полностью подтверждают это.

Если читателю покажется, что в моих словах сквозит гордыня, значит, что-то

неверно в моих исканиях и я видел не проблески истины, а всего лишь мираж.

Пусть погибнут сотни таких, как я, но восторжествует истина. Даже на волосок

не следует отступать от истины, когда судят о таких заблуждающихся

смертных, как я.

Я прошу, чтобы никто не считал советы, разбросанные по страницам

последующих глав, непререкаемыми. Описываемые мной искания следует

рассматривать лишь как иллюстрации. Каждый, ознакомившись с ними, может

проводить свои собственные искания в соответствии со своими наклонностями и

способностями. Полагаю, что с такой оговоркой предлагаемые мной иллюстрации

будут действительно полезны, так как я не собираюсь скрывать или замазывать

неприятные вещи, о которых следует говорить. Я надеюсь познакомить читателя

со всеми своими ошибками и заблуждениями. Моя задача - описать свои искания

в области сатьяграхи, а вовсе не рассказывать о том, какой я хороший.

Оценивая самого себя, я постараюсь быть строгим, как истина, и хочу, чтобы

другие были такими же. Применяя к себе такое мерило, я подобно Сурдасу могу

воскликнуть:

Есть ли на свете негодяй,

Столь порочный и омерзительный, как я?

Я отказался от своего творца,

Настолько я вероломен.

Ибо для меня вечная мука, что я все еще далек от него, который, как я

доподлинно знаю, управляет каждым моим вздохом и от которого я веду свое

начало. Я знаю, что мои дурные страсти отдаляют меня от него, но я еще не в

силах избавиться от них.

Но пора кончать. В следующей главе я приступлю уже к рассказу о своей

жизни.

Ашрам, Сабармати

26 ноября 1925 года

М. К. Ганди

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I. СЕМЬЯ И РОДНЫЕ

Ганди принадлежат к касте бания, и некогда, по-видимому, они были

бакалейщиками. Но представители трех последних поколений, начиная с моего

деда, были премьер-министрами в нескольких княжествах Катхиавара. Мой дед

Оттамчанд Ганди или, как его чаще называли, Ота Ганди, был, по всей

вероятности, человеком принципиальным. Государственные интриги заставили его

покинуть Порбандар, где он был диваном, и искать убежище в Джунагархе. Там

он обычно приветствовал наваба левой рукой. Кто-то, заметив такую явную

неучтивость, спросил деда, чем она вызвана. "Правая рука моя принадлежит

Порбандару" - ответил он.

Ота Ганди, овдовев, женился вторично. От первой жены у него было четыре

сына, от второй - два. Помнится, в детстве я никогда не чувствовал и даже, пожалуй, не знал, что сыновья Ота Ганди были не от одной матери. Пятым из

этих шести братьев был Карамчанд Ганди, или Каба Ганди, как его называли, шестым - Тулсидас Ганди. Оба брата, один за другим, занимали пост

премьер-министра Порбандара. Каба Ганди - мой отец. Он был членом

раджастханского суда. Сейчас этот суд больше не существует, но тогда это был

весьма влиятельный орган, разрешавший споры между главами и членами кланов.

Каба Ганди был некоторое время премьер-министром в Раджкоте, а затем в

Ванканере. До самой смерти он получал пенсию от правительства Раджкота.

Каба Ганди был женат четыре раза. Первые три жены умерли. От первого и

второго браков у него остались две дочери. Четвертая жена Путлибай родила

ему дочь и трех сыновей. Я был самым младшим.

Отец был предан своему роду, правдив, мужествен и великодушен, но

вспыльчив. В известной мере он не мог жить без чувственных наслаждений. В

четвертый раз он женился, когда ему было уже за сорок. Он был неподкупен и

за свою справедливость пользовался уважением и в семье, и среди чужих.

Хорошо известна была его лояльность по отношению к государству Раджкот.

Однажды помощник политического агента выразился оскорбительно о раджкотском

такор-сахибе, у которого отец состоял на службе. На оскорбление отец ответил

оскорблением. Агент рассердился и потребовал у Каба Ганди извинения. Отец

извиняться не стал и был посажен под арест. Однако, увидев, что Каба Ганди

непреклонен, агент через несколько часов велел выпустить его.

Отец никогда не стремился к богатству и оставил нам совсем небольшое

состояние.

Он не получил никакого образования, а лишь приобрел большой практический

опыт; в лучшем случае он доучился до пятого класса гуджаратской школы. Об

истории и географии отец не имел никакого понятия. Но богатый жизненный опыт

помогал ему решать самые сложные вопросы и управлять сотнями людей. Он был

малообразован и в религиозном отношении, но у него была та религиозная

культура, которая свойственна многим индусам благодаря частому посещению

храмов и слушанию религиозных проповедей. На склоне лет он по настоянию

ученого брахмана, друга семьи, начал читать "Бхагаватгиту" и во время

молитвы ежедневно вслух повторял из нее несколько стихов.

О матери я сохранил воспоминание как о святой женщине. Она была глубоко

религиозна и не могла даже подумать о еде, не совершив молитвы. Она считала

своим долгом ежедневно посещать хавели - храм вишнуитов. Если мне не

изменяет память, мать ни разу не пропустила чатурмаса. Она накладывала на

себя строжайшие обеты и неукоснительно их выполняла. Помнится, однажды во

время чандраяны она заболела, но даже болезнь не помешала ей соблюдать пост.

Для нее ничего не стоило поститься два-три дня подряд. У нее даже вошло в

привычку во время чатурмаса принимать пищу только раз в день. Не

довольствуясь этим, во время одного из чатурмасов она постилась через день.

В другой раз во время чатурмаса она дала обет не есть, пока не увидит

солнца. В такие дни мы, дети, не спускали глаз с неба, чтобы поскорее

сообщить матери о появлении солнца. Всем известно, что в сезон дождей солнце

очень часто совсем не показывается. Помню, как бывало мы мчались сломя

голову, чтобы сообщить матери о его внезапном появлении. Она прибегала, чтобы самой взглянуть на небо, но солнце уже успевало скрыться, и мать снова

лишалась возможности поесть. "Ничего, - бодро говорила она, - бог не

пожелал, чтобы я сегодня ела". И возвращалась к своим обязанностям.

Мать была весьма здравомыслящим человеком, она была прекрасно осведомлена

о государственных делах, и придворные дамы с уважением отзывались о ее уме.

Пользуясь привилегией детского возраста, я часто сопровождал мать во дворец, и до сих пор помню ее оживленные беседы с вдовой - матерью такор-сахиба.

Я родился в Порбандаре, или Судамапури, 2 октября 1869 года. Там же провел

детство. Помню, как впервые пошел в школу. В школе мне не без труда далась

таблица умножения. Тот факт, что из всех воспоминаний в памяти сохранилось

лишь воспоминание о том, как я вместе с другими детьми научился давать

всевозможные клички нашему учителю, говорит о том, что ум мой тогда был

неразвит, а память слаба.

II. ДЕТСТВО

Мне было около семи лет, когда отец переехал из Порбандара в Раджкот, где

был назначен членом раджастханского суда. Я поступил в начальную школу.

Хорошо помню эти дни и даже имена и привычки учителей, обучавших меня. Но

мне почти нечего сказать о своих занятиях там, как и о занятиях в

Порбандаре. Вероятно, я был весьма посредственным учеником. Из этой школы я

перешел в пригородную, а затем - в среднюю. Мне шел тогда двенадцатый год.

Не помню, чтобы я хоть раз солгал учителям или школьным товарищам. Я был

очень робок и избегал общества детей. Единственными друзьями были у меня