Она подошла к стойке заплатить за обед и вышла за дверь, скрывшись в темноте. Я поиграла с мыслью, что меня бросили: представляла, как слышу шум мотора, представляла, что Крис уезжает без меня. Я ждала, ковыряя ложкой в кофейной гуще. К моему лицу прилипла печальная, смущенная улыбка. Интересно, хватит ли у меня храбрости напроситься в попутчики к кому-то из этих шоферов. Это было нечто вроде решения. В нем была определенная логика. Я могла всю оставшуюся жизнь разъезжать по Франции без цели и направления, повторять и повторять бесконечные круги, пользуясь гостеприимностью водителей грузовиков. Наконец Крис вернулась с большим черным свертком.

- Иди надень, - сказала она. - Юбка с резиновым поясом, так что должна налезть. Я подожду в машине.

Держаться прямо оказалось довольно трудно. После первой теплой волны от ликера было ощущение, что чем больше пьешь, тем трезвее становишься; но едва я встала на ноги, комната поплыла, пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. Я сфокусировала взгляд на двери с надписью "Toilettes" и приказала себе не отклоняться от курса и добраться до нее, ни во что не врезавшись и не привлекая к себе внимания. В туалете никого кроме меня не было. Я посмотрела в зеркало. Лицо в пятнах, мятое, пугающе бледное. Волосы дико растрепаны. Я наклонилась ближе, так что лицо и его отражение почти коснулись друг друга: понадеялась, что если приглядеться, впечатление будет не таким удручающим, но так я не могла видеть всего лица целиком, только частями - огромные, воспаленные глаза, дряблый, в оспинках, фрагмент кожи, черная ноздря с влагой на волосках. Я отшатнулась. Я швыряла на все это пригоршнями воду, холодную воду из-под крана, и держала глаза закрытыми, чтобы не смотреть, пока не запрусь в безопасности кабинки. Писала я целую вечность, думала, это никогда не кончится. Моя белая юбка порвалась, была в пятнах от вина и чудовищно измята. И дурно пахла. Я сняла её и надела юбку Крис. Эластичный пояс натянулся до предела. Из пакета выпала черная футболка. Я стянула через голову свою блузку. Корзины для мусора здесь не было, так что я скатала грязную одежду в комок и затолкала в угол.

Когда я открыла дверь и вышла, перед зеркалом стояла та самая блондинка, проститутка, и поправляла прическу в ожидании, пока освободится кабинка. Я не знала, заговорить с ней или не надо. Не знала, чего она от меня ждет. Я нервно улыбнулась её отражению и сказала:

- Pardon.

Встала рядом с ней, поставила сумочку на раковину и вынула косметичку. Она что-то сказала хрипловатым голосом, что-то по-французски, я не поняла.

- Pardon? - ещё раз произнесла я, на этот раз извиняясь не за то, что так надолго заняла туалет, а за непонимание. Надеюсь, до неё дошла разница.

- Je sui anglaise24, - добавила я, просто на всякий случай.

- Anglaise, uh?25 - она рассмеялась. Я ужасно нервничала. Припудрила пуховкой отекшее, бледное лицо. Стало ещё хуже. Нарумянила щеки. Мое отражение становилось все более гротескным. Девушка улыбнулась про себя. Я наблюдала за ней в зеркало, пораженная её красотой. У неё были прекрасные зубы. Я никак не могла сопоставить эту красоту со всем остальным: с её хриплым голосом, крикливостью, с избранным способом зарабатывать на хлеб насущный.

Глаза наши встретились в зеркале. Я поспешно отвела взгляд и достала из косметички расческу. Она протиснулась мимо меня и что-то ещё сказала, я не расслышала. Ее тело коснулось моего.

Вместо того чтобы зайти в кабину и закрыть за собой дверь, она остановилась в проеме и повторила то, что говорила перед этим. Меня бросило в жар.

- Je ne comprends pas26, - сказала я.

- Vos vetements27, - и указала на маленький позорный сверток в углу.

- Ah, oui28, - сказала я. - Да.

Я хотела объяснить, что намеренно оставила там вещи, что они мне больше не понадобятся, но окончательно запуталась во всех этих местоимениях. Она глядела с легким отвращением, как будто застукала меня за каким-то непристойным занятием, так что я оказалась в дурацком положении, и не придумала ничего умнее, как сделать вид, что я просто забыла там свою одежду.

- Merci, Mademoiselle29, - я изобразила пылкую благодарность. И протиснулась мимо нее, чтобы подобрать сверток. Щелкнул выключатель. Внезапно наступила темнота.

- Bon soir, Madame30, - приветливо крикнула она. Хлопнула дверь. Я мгновенно сообразила, что произошло. И если бы не тупость и тяжесть в голове, если бы я не наткнулась на дверь, я, наверное, побежала бы следом и остановила её. А может и не побежала бы. Не знаю. Мне показалось, что это не столь важно. Я нащупала выключатель и снова зажгла свет. Моя сумочка, которую я оставила лежать открытой на раковине, исчезла. Я мыла руки и тупо размышляла, что же теперь делать без гроша в кармане и без косметики.

Когда я вернулась в зал, ни девушки, ни двух её спутников, разумеется, уже не было. На улице, на стоянке, стояла Крис, прислонясь к машине, которая из-за неоновых огней вывески над гаражом казалась зеленой.

- Ну ты и копаешься, - сказала она.

- У меня сумочку украли, - доложила я скучным тоном.

Она уставилась на меня во все глаза.

- Что-о?

- Эта девица - та самая, которую ты назвала проституткой - украла мою сумочку.

- Вот наглая дрянь, - возмутилась Крис. - Я видела, как они уходили. Она мне ещё "до свидания" сказала.

- Да ладно. У меня там и не было ничего, - сказала я. - Сотня франков. Читательский билет. Кое-какая косметика.

- И кредитные карточки.

Она захлопнула дверцу и завела машину.

- Влезай, - сказала она. Шины взметнули гравий.

- Ты в состоянии вести машину? - спросила я.

- А что ж, нет, что ли? - Она включила фары. Деревья впереди с любопытством склонялись над дорогой. В воздухе остро запахло прохладой. Бледные ночные бабочки летели на свет и разбивались о ветровое стекло. Мне вдруг стало нестерпимо грустно. Я опустила окно со своей стороны и швырнула узел с несвежей одеждой в придорожные кусты.

- Вообще-то, - сказала Крис, - меня немного мутит. - Она сидела неестественно прямо, вцепившись в руль и напряженно вглядываясь в дорогу, как будто ничего перед собой не видела. - Чертовы деревья.

Следить в темноте одновременно за картой и дорожными знаками оказалось трудно. Я то и дела теряла дорогу.

- Налево или направо? - спросила Крис.

- Не знаю, - сказала я. - Или туда, или сюда.

Она рассмеялась. Тони это никогда не смешило.

Мы свернули налево, и дорога быстро превратилась в тропу, изрытую колеями, а потом и вовсе затерялась в поле. Развернуться не было ни малейшей возможности. Крис попробовала дать задний ход, но ничего путного из этого не вышло.

- Вот черт, - сказала она.

Она ехала по тропе слишком быстро. Машина подпрыгивала на кочках и рытвинах. Я со всех сил уперлась руками в приборную доску.

- Ты слишком быстро едешь, - сказала я ей.

- Не нравится - вылезай, - ответила она.

Машина накренилась, наткнувшись на насыпь. Раздался стук, за ним последовал жуткий скрип: машина боком ударилась о каменную стену.

- Вот дьявол, - сказала Крис. - Ну теперь-то что?

Она заглушила мотор и пошла проверять повреждения, нежно, словно ушибленное место, трогая поцарапанный металл. Бок машины украшали длинные белые царапины.

- Я поведу, - сказала я.

- Ага, значит, это мы раньше делали, - сварливо сказала Крис и без сил облокотилась на капот. - Я просто жутко устала, вот в чем беда.

Беда была в том, что она слишком много выпила, но я смолчала. Я и сама выпила не меньше, но от холодного воздуха в голове у меня прояснилось, а утрата сумочки сделала меня легкой, почти бестелесной. Я была одета во все черное, у меня не было ровным счетом никакого имущества, никаких обязательств. Я была частью окружающей темноты.

- Разреши мне сесть за руль, - сказала я.

Я никогда не водила машину с левосторонним управлением, и ощущение было довольно странное. Приходилось задумываться над каждым движением. Крайне осторожно доехала я до конца тропы и повернула налево. Сконцентрировала внимание на дороге, лежащей впереди, вернее, на том небольшом куске дороги, который я могла видеть, не крутя головой, и, наверное, напоминала цыпленка, неотрывно глядящего на кусок мела.