Весеннее половодье обрушилось на берег с яростью голодного зверя. Жемчужная река, бегущая с далеких Небесных гор, вышла из русла и, подминая ржавыми водами правый берег, уперлась в скалу. Река злилась и ревела, кидалась, оскалившись пенными гребнями, на монолит, полируя его и вымывая последние остатки глины из всех расщелин. Не утолив жажду разрушения, рыча бешеным зверем, река повернула, растерзала по пути рукотворный курган и умчалась дальше в степь, неся воды к озеру, прозванному людьми Островным.

В тайнике кургана, истекающего комьями земли, обнажились почерневшие от времени доспехи. Вода слизала их вместе с останками того, кто спал веками. Из рассыпавшейся кисти руки древнего воина выпал перстень. Темный камень в незамысловатой оправе на лету поймал солнечный луч и, сверкнув, снова погас, погрузившись в воду. С груди воина соскользнул амулет. Он закрутился в волнах, очистился от грязи, вместе с течением поднырнул под валун и, с веером брызг выпрыгнув из-под него, улетел на берег.

Мягкое сияние, светлое пятнышко в молодой зелени трав привлекло внимание ворона. Спустившись, он сел неподалеку, двумя прыжками приблизился к полупрозрачному камню, испещренному светлыми кругами и полосами, подхватил клювом и понес в свое гнездо. Круживший неподалеку другой чернокрылый охотник, приметив у сородича нечто необычное, попытался выхватить добычу. Но ворон увернулся, приподнял голову, запрокидывая камень поглубже в клюв, и… проглотил его.

Прошло время и от ворона не осталось ни перышка, а необычный камень вновь оказался в водах реки, когда-то освободившей его. Но в том месте река не рычала, как у кургана — она шалила, весело перебирая гальку в мелководье.

Так и ласкала бы Жемчужная река свое сокровище, если бы не пришел человек и ковшом экскаватора не зачерпнул вместе с остальными камнями и амулет древнего воина…

— Кис-кис-кис!

Чуткие ушки, окаймленные тонкой полоской черного бархата, шевельнулись. Над бетонным бордюром, ограждающим низкое окно подвала, появились озорные зеленые глазки, затем влажный носик.

— Кис-кис! — позвала девочка, потянувшись ручонкой к черному лобику с белым пятном.

Котенок вжал голову и, тихо мяукнув, исчез. Девочка поднялась с корточек, заложила руки за спину и надула губки; одернула подол ситцевого платья, похожего на перевернутую головку мака, повозила носком туфельки по сухой земле.

— Мяу! — снова раздался тихий голосок.

— Кис-кис! — обрадовалась девочка и, встав на коленки перед бордюром, заглянула в провал окна.

Два зеленых глаза сияли как изумруды, маня за собой. Девочка перелезла через бордюр, неуверенно потопталась на узкой площадке за ним, но решилась и полезла в окно. Внизу под ним в тусклом свете, проникающем со двора, виднелся ящик. Развернувшись и встав на коленки, девочка осторожно сползла. Ощутив под ногами твердую поверхность, она облегченно вздохнула и пригляделась. Котенка и след простыл. Особый запах сырости, которым всегда тянуло из подвала, окутал ребенка плотным кольцом. Кожа рук покрылась мурашками. Девочка поежилась, с испугом огляделась вокруг. Сердечко под кокеткой легкого платьица забилось воробышком.

— Ма-ма… — всхлипнула она.

Голос отразился от стен подвала эхом:

— Ма-ма…

Валя, с шумом распахнув дверь, выскочила на балкон, склонилась вниз, опершись на перила. Где-то плакала дочь, но во дворе ее не было. Только тетя Роза — соседка из другого подъезда, стояла на карачках под балконом, что-то высматривая в подвале.

— Си-ма! — крикнула Валя, беспокойно оглядывая огромный двор.

— Здесь она, здесь! — тетя Роза подняла голову на голос и снова склонилась к подвальному окну. — Не плачь, Симочка, сейчас мама придет, иди сюда… да как же ты туда влезла, господи…

Сима, продолжая рыдать в голос, стояла на ящике под проемом окна, придерживаясь ладошками за подоконник. Вылезти оказалось не так просто, как влезть. Но вот сзади послышался голос матери, металлический лязг решетки, которая прикрывала вход в подвал из подъезда.

— Сима! Сима, где ты?

Девочка сползла с ящика и, все еще хныкая, пошла на зов матери. Светлая дорожка от окна заканчивалась у приоткрытой двери сарая — одного из небольших помещений, расположенных по периметру подвала, — а весь пол был усыпан галькой. Оступившись, малышка упала плашмя. Снова ее рыдания зазвучали в подвале, как надрывный тенор в зале оперного театра.

— Сима!

Валя, протиснувшись в узкий проем двери, подхватила дочь и, спотыкаясь на камнях, костеря соседа, натащившего их в подвал неизвестно за какой надобностью, пошла к выходу. Девочка затихла, обхватив мать за шею, и, расширенными от страха глазами рассматривала из-за ее плеча большое помещение, посередине которого, едва освещенные серым светом от дальнего окна, темнели гигантские чугунные шары котлов парового отопления. Они давно не работали, но занимали почти весь подвал. Испугавшись невиданных доселе чудовищ, Сима всхлипнула и сильнее прижалась к матери.

— Не бойся, дочка, не бойся, сейчас выберемся.

В глубине подвала раздался тяжелый вздох, меж котлами прошелестел ветер. Валя оглянулась. Странным тягучим воздухом дохнуло в лицо, отчего женщина инстинктивно прищурилась. Сима прерывисто вздохнула. Порыв воздуха потеребил ее банты и словно завис. Валя добралась до решетчатой двери подвала, и, выбравшись на лестницу, ведущую наверх, побежала.

В темноте, там, где едва угадывались очертания котлов, легко покачивалось белое облачко, вытягиваясь вслед за девочкой, как струйка печного дыма. А девочке слышался чей-то далекий, глухой голос:

— Си-а, Си-а…

Двери с шипением закрылись, троллейбус дернулся, и дуга, спрыгнув с провода и описав веселый круг, закачалась вверх-вниз, вверх-вниз. Водитель не спеша вышел, снял толстую веревку с крючком, и подтянул дуги.

На ходу наблюдая все это, Сима добежала до битком забитой машины и, резво запрыгнув на подножку, протиснулась внутрь. Часики на тонком запястье показывали без двадцати минут девять. Секундная стрелка шагала и шагала, а надпись «семнадцать камней», словно дразнясь, изогнулась в улыбке.

Сима опаздывала на лекцию, а водитель все никак не мог попасть кулачком дуги на провод.

«И как я проспала?.. И мама не разбудила… — переживала Сима. — Первая лекция ведущего археолога страны!.. Нехорошо. А все этот сон! — яркая картинка всплыла в памяти: кони, несущиеся галопом, серебристые волны ковыля и крики „Гоп, Гоп!“. — Я скакала на коне… К чему бы это?.. Вытурят меня из университета — вот к чему!»

— Пропустите, пропустите, пожалуйста!

Не в силах больше ждать, Сима, расталкивая плотную толпу пассажиров, поторопилась назад к выходу. Но водитель уже сидел в кабинке, и троллейбус, мягко сдвинувшись с места, наконец, поехал.

В просторном лекционном зале первокурсники исторического факультета с неподдельным вниманием слушали подтянутого, седовласого мужчину, который рассказывал о загадочной профессии археолога.

— … вы будете раскапывать старинные города, будете кропотливо, сантиметр за сантиметром, снимать пыль времен, возвращая человечеству память о давно ушедшем. Надеюсь, что молодое поколение с такими пылкими взглядами, — лектор сделал паузу, а Сима была уверена, что в этот момент он улыбается, — ни в чем не уступит своим старшим товарищам.

Он слегка склонил голову, закончив речь, и предложил задавать вопросы. Сима воспользовалась паузой и, извинившись, прошла к рядам скамеек, поднимающихся вверх, как в древнегреческом театре. Белая рука поднялась над головами студентов, и Сима увидела подругу: та махала, привлекая ее внимание.