— Гирамъ сказалъ мнѣ, гдѣ копаютъ предатели, и я хочу свести тебя къ этому мѣсту.

— A гдѣ же оно?

— Теперь уже недалеко. Иди за мною.

Оба всадника проворно поскакали и чрезъ нѣсколько минутъ достигли цѣли своего путешествія. Мѣсто это находилось передъ горой, лежавшей противъ хижины Натти, и потому приходилось прямо противъ нея. Въ одной скалѣ находился родъ природной пещеры, при входѣ въ которую лежала куча земли, вѣроятно, выкопанной изъ внутренности. Всадники сошли съ лошадей, вошли въ пещеру и убѣдились, что она должна быть создана руками человѣка, ибо на стѣнахъ были еще замѣтны свѣжіе слѣды желѣзнаго инструмента. Вся она составляла пространство около 20 футовъ ширины и 40 футовъ глубины. Передъ ней выступала терраса, похожая на насыпь, образовавшаяся частію отъ природы, частію же отъ земли, неосторожно выброшенной во время работы. Гора образовала здѣсь такой крутой обрывъ, что скалистыя тропинки были трудны и даже опасны. Все было дико, не обдѣлано и еще не окончено, что доказывали и инструменты, найденные Ричардомъ въ кустахъ.

— Доволенъ ли ты и увѣрился ли теперь? спросилъ Ричардъ съ торжествомъ своего брата.

— Да; по крайней мѣрѣ я вижу теперь, что здѣсь происходитъ что-то таинственное и необыкновенное, отвѣтилъ судья. Но все же я не вижу еще слѣда руды.

— Вѣдь не хочешь же ты найти золото и серебро на поверхности земли, какъ кремни. Нѣтъ, кладъ любитъ, чтобы его искали, и я найду его раньше, чѣмъ ты думаешь.

Судья тщательно осмотрѣлъ мѣстность и ея окрестности, чтобъ узнать ее во всякое время, и оба снова сѣли на лошадей. Достигнувъ проѣзжей дороги, они разстались: Ричардъ, чтобъ найти до 24 хорошихъ надежныхъ людей, которые должны были служить помощниками правосудія, a Мармадукъ возвратился домой, дабы обдумать полученныя извѣстія.

— Это дѣло скрываетъ въ себѣ больше, чѣмъ кажется сначала, — ворчалъ онъ про себя, проѣзжая по лѣсу. Все же это скоро откроется. Я велю позвать Натти, и нѣсколько прямыхъ вопросовъ выманятъ правду y этого стараго простачка.

Въ это время онъ выѣхалъ на поляну, и увидѣлъ въ нѣкоторомъ разстояніи Елисавету и Луизу, сходящихъ съ горы. Онъ подъѣхалъ къ нимъ, сошелъ съ лошади и услышалъ живой разсказъ объ опасности, которой Елисавета недавно избѣжала съ помощію Кожанаго-Чулка.

Придя домой, онъ вошелъ съ дочерью въ свою комнату и заставилъ ее еще разъ подробно повторить ходъ происшествія.

— Вотъ помощь въ нуждѣ! — воскликнулъ онъ, когда Елисавета окончила свой разсказъ. — Да, я говорю это передъ небомъ, которое видимо стояло за тебя. Итакъ, ты не хотѣла оставить твою подругу, моя добрая дѣвушка?

— Нѣтъ, нѣтъ, надѣюсь, что я твердо выдержала, отвѣчала Елисавета. Но сомнѣваюсь, чтобы побѣгъ помогъ мнѣ, даже еслибъ y меня достало мужества рѣшиться на это средство къ спасенію. Но объ этомъ я вовсе и не думала.

— О чемъ же думала ты, дитя мое, въ этотъ ужасный моментъ?

— О пантерахъ! Объ ужасныхъ, дикихъ, кровожадныхъ животныхъ! дрожа вскричала Елисавета. Кромѣ пантеры я ни о чемъ не думала, ничего не видѣла. Я пробовала молиться, но была слишкомъ испугана и слишкомъ ясно видѣла опасность.

— Надо благодарить небо и храбраго Кожанаго-Чулка за твое спасеніе. Никогда не думалъ я, чтобы такія животныя водились еще въ нашихъ лѣсахъ; но когда онѣ голодны, то обыкновенно далеко удаляются отъ берлогъ.

Слова судьи прерваны были громкимъ стукомъ въ дверь, и въ комнату вошелъ Веньяминъ Пумпъ.

— Внизу Гирамъ Долитль, — сказалъ дворецкій. — Онъ не хочетъ уйти, чтобы возвратиться въ болѣе удобное время, и я долженъ былъ идти наверхъ, доложить о немъ.

— У него вѣрно есть важное дѣло, отвѣтилъ судья: вѣроятно, жалоба къ ближайшему засѣданію.

— Да, да, онъ такъ и говоритъ! воскликнулъ Веньяминъ. Онъ хочетъ жаловаться на стараго Кожанаго-Чулка, — которому, между тѣмъ, онъ и въ подметки не годится.

— На Кожанаго-Чулка? спросила Елисавета, быстро приближаясь къ Пумпу.

— Успокойся, милое дитя, — сказалъ судья: — я уже позабочусь, чтобы твоему спасителю не было сдѣлано зла. Введите господина Долитля, Веньяминъ.

Долитль вошелъ, и Елисавета пристально осмотрѣла его. Онъ поклонился судьѣ и его дочери и, немного пригладивъ свои торчащіе волосы, сказалъ:

— Какъ кажется, миссъ Темпль была въ горахъ въ опасномъ сосѣдствѣ съ пантерой.

Мармадукъ подтвердилъ это.

— Не назначается ли законная награда за истребленіе такихъ хищныхъ звѣрей? продолжалъ Гирамъ.

— Гм! гм! въ такомъ случаѣ Кожаный-Чулокъ сдѣлалъ хорошее дѣльце. — Я постараюсь о томъ, чтобы ему дана была награда, — сказалъ судья.

— Я и не сомнѣваюсь въ этомъ, ибо во всей окрестности никто не сомнѣвается въ великодушіи судьи. Но знаете ли вы, что въ восточныхъ владѣніяхъ убили не во-время нѣсколько оленей?

— Нѣтъ; но, во всякомъ случаѣ, надо жаловаться на нарушителей закона, воскликнулъ судья. Я твердо рѣшился строго наказывать всякое нарушеніе этого благонамѣреннаго закона.

— Такъ-съ! ну, именно вслѣдствіе такой исторіи я и пришелъ сюда, — сказалъ Гирамъ. — Если я не ошибаюсь, то въ эту минуту въ хижинѣ Натти Бумпо лежитъ убитый олень, и я явился собственно за полученіемъ полномочія на обысканіе его дома.

Мармадукъ Темпль, хотя неохотно, долженъ былъ дать Гираму требуемое имъ, ясно сознавая при томъ, что положеніе его, какъ безпристрастнаго судьи, находится въ опасности. Гнѣвно взглянувъ на жалкаго доносчика, онъ приказалъ ему идти въ рабочую комнату и ждать тамъ подписанія полномочія. Потомъ обернулся къ своей дочери, слушавшей съ изумленіемъ доносъ на своего избавителя, и старался успокоить ее.

— Успокойся, дитя мое, — сказалъ онъ: — вѣроятно, Кожаный-Чулокъ застрѣлилъ оленя, но это ничего не значитъ. Если обыщутъ хижину и найдутъ оленя, то вѣдь ты можешь заплатить штрафъ изъ своего кармана.

При этихъ словахъ Елисавета успокоилась, a отецъ ея удалился, чтобы исполнить обѣщанное Гираму.

Какъ только Гирамъ имѣлъ въ карманѣ полномочіе, то первымъ дѣломъ его было найти достойнаго помощника, такъ какъ онъ намѣревался быть только зрителемъ при своей экспедиціи. Надо было торопиться, потому что дѣло было въ субботу, a добросовѣстный плутъ не хотѣлъ обременять душу грѣхомъ, исполнивъ свой начинъ въ воскресенье. Неожиданно замѣтилъ онъ Билли Кирби и тотчасъ потребовалъ его себѣ въ помощника, не называя, впрочемъ, имени Натти.

— Но о комъ собственно тутъ рѣчь? спросилъ Билли.

— Я не смѣю назвать его имени, пока вы, давши присягу, не исполните вашей обязанности, — лукаво сказалъ Гирамъ. — Но могу васъ увѣрить, что онъ считаетъ себя за лучшаго бойца, и потому я очень радъ имѣть васъ и дамъ вамъ хорошую награду, если вы хотите помочь мнѣ.

— Какъ? — вскричалъ Кирби, который тщеславился своей силой и ловкостью, — какъ? онъ считаетъ себя здѣсь лучшимъ бойцомъ! Мы лишимъ его этого убѣжденія. Прочитайте мнѣ сперва присягу.

Именно этого и желалъ Долитль, и потому не медлилъ обязать хитраго порубщика присягою къ исполненію дѣла. Тутъ же онъ велѣлъ позвать третьяго помощника своего, именемъ Іотана, во всемъ походившаго на него. Всѣ трое оставили домъ и ближайшей дорогой пошли къ хижинѣ Кожанаго-Чулка.

— Прежде чѣмъ идти далѣе, — сказалъ внезапно останавливаясь Билли, — я долженъ знать, куда вы меня ведете. Какъ называется человѣкъ, котораго мы ищемъ?

— Натти Бумпо, отвѣтилъ Гирамъ.

— Какъ? сказалъ Билли, громко смѣясь: — старый Кожаный-Чулокъ? Онъ думаетъ быть лучшимъ бойцомъ? Мнѣ все равно, онъ можетъ гордиться своимъ прицѣломъ и ружьемъ и имѣетъ на то полное право; но что касается рукопашной борьбы, то я его возьму большимъ и указательнымъ пальцами и обвяжусь имъ какъ платкомъ. Вѣдь ему уже около семи десятковъ лѣтъ, a притомъ онъ никогда особенно и не славился своей силой.

— Но онъ коваренъ, какъ всѣ охотники, и сильнѣе, чѣмъ кажется, замѣтилъ Гирамъ, и всегда съ ружьемъ при себѣ.

— Что мнѣ за дѣло до его ружья! воскликнулъ Билли. — Это беззаботный старикъ, и охота на оленей его призваніе.