Она услыхала приближающиеся шаги племянницы и мгновенно пришла в себя; облик этого милого создания вновь пробудил в ней материнское чувство, она раскрыла девушке объятия.

— О боже! — воскликнула Сара. — Что случилось? Куда уехал Оливье?

— Он уехал лечиться, — отвечала, грустно улыбаясь, Метелла. — Но он вернется. Будем же мужественны, будем всегда вместе и будем крепко любить друг друга.

Сара сумела подавить закипавшие слезы. Метелла перенесла на нее всю нежность своей души. Оливье не вернулся. Почему — этого Сара так и не узнала.

Но власть времени над нами сильней, нежели наша власть над самими собой; женщина не желает увянуть, не вкусив радости цветения; и нет мужественной самоотверженности, которая бы — по воле господа — не принесла пользы тем, кто совершает подвиг, или тем, ради кого подвиг был совершен. Жертва Оливье не осталась бесплодной. Сара понемногу привыкла к отсутствию молодого человека, и пришел день, когда она полюбила супруга, ее достойного. А Метелла, защищенная от памяти былых страстей своим окрепшим нравственным чувством и материнской привязанностью, которую вселила ей в сердце кроткая Сара, — Метелла мирно спускалась под уклон своих лет. И когда она открыто приняла старость, когда перестала прятать свои чудесные седые волосы, когда слезы и бессонные ночи уже не бороздили преждевременными морщинами ее чела, когда спокойнее, медленнее и размереннее стал тускнеть античный мрамор ее лица, тогда отчетливей проступил вновь в облике леди Метеллы нетленный прообраз ее красоты. На нее заглядывались с восхищением даже в те годы, когда возраст любви — лишь далекое прошлое; и в почтительности, с какой приветствовали ее, окруженную ласкающимися к ней прелестными детьми Сары, слышался трепет, возбуждаемый в нашей душе видом ясного, гармоничного, умиротворенного неба в час после заката солнца.