Я чувствовал, как по моему лицу течет пот.

— Скотина! — крикнула Элен.

Она стояла на четвереньках и в этой позе была похожа на разъяренную кошку. Увидев, что она поднимается, я сделал шаг и нанес ей сильнейший удар в челюсть, вложив в него весь свой вес.

Ее голова резко дернулась назад и стукнулась о ножку стула. Она упала без сознания, вытянув ноги.

Наклонившись, я зацепил вырез ее платья и разорвал его до талии. Потом повернул ее лицом вниз и связал ей руки за спиной и ноги у лодыжек. Все это я проделал в перчатках. Затем я вынул из ее сумочки шелковый шарф, который велел ей взять с собой, и туго завязал ей рот.

Глаза Элен были закрыты, она тяжело дышала. У нее был вполне убедительный вид: под правым глазом уже растекался кровоподтек, разорванное платье выглядело грязным и помятым. Во время падения она порвала чулки на коленях. Я снял у нее с ноги одну туфлю. Это было последним штрихом, довершившим картину. Только дьявольски подозрительный и дотошный коп мог в чем-то усомниться. Она выглядела так, как я задумал: женщиной, имевшей дело, по крайней мере, с парой головорезов…

Высыпав содержимое ее сумочки на пол, я взял фонарик и вышел в темноту. Подойдя к «роллс-ройсу», я положил чемодан с вещами Дестера в багажник, затем достал из кармана заранее купленные усы и приклеил их над губой. Надел приготовленную для этого случая клетчатую кепку, надвинув ее на глаза. Взглянув на себя в зеркало, я невольно улыбнулся и, включив стартер, выехал на дорогу.

Вернувшись в Лос-Анжелес, я оставил «роллс-ройс» на одной из боковых улиц, недалеко от стоянки «бьюика». Вынув из багажника чемодан с вещами Дестера, я сдал его в камеру хранения на автобусной станции. Сонный служитель, не глядя, поставил его на полку рядом с десятками других чемоданов и выдал мне картонный номерок, который я, выйдя из камеры хранения, разорвал на мелкие кусочки и выбросил…

По пути к «бьюику» я выбросил кепку в мусорный бак, а усы швырнул в водосток…

Автомобильная стоянка, на которой стоял «бьюик», пустовала, и меня никто не видел… В половине второго ночи я въехал в ворота резиденции Дестеров и поставил «бьюик» рядом с гаражом.

В доме светилось только окно спальни Мариан. Я прошел в свою комнату. Выпив виски, я почувствовал себя немного лучше. Мысль о том, что Элен сейчас лежит связанная и избитая в холодном заброшенном бараке, не давала мне покоя. Может быть, не стоило бить ее, достаточно было разорвать на ней платье и чулки… Но в то же время я понимал, что она должна выглядеть убедительно. Я был уверен, что придя в себя, она поймет, что у меня не было выбора… И все-таки меня не оставляло какое-то неприятное чувство.

Так я сидел и пил виски, размышляя о предстоящих событиях, когда ровно в половине третьего зазвонил телефон.

— Глин?

Я узнал голос Мариан.

— Да.

— Я очень беспокоюсь, Глин. Миссис Дестер до сих пор не вернулась.

— Не волнуйся так, Мариан. Спустись в гостиную и жди меня. Я сейчас приду.

Я повесил трубку, выпил еще виски и пошел в дом.

Мариан в халате ждала меня.

— Ты не думаешь, что они могли попасть в дорожную катастрофу? — спросила она.

— Вряд ли. Скорее всего, миссис Дестер осталась ночевать в санатории.

Мариан беспокойно прошлась по комнате.

— Тогда позвони в санаторий, Глин. Боюсь, что с мистером Дестером что-нибудь случилось. Он выглядел очень плохо.

— Значит, ты его видела?

— Да. Звони в санаторий, Глин, я чувствую, что здесь что-то неладно.

— О'кей.

Я набрал номер телефона санатория. К телефону подошла ночная дежурная, которая сказала, что они ждали Дестера, но он так и не приехал. Я поблагодарил ее и повесил трубку.

— Да… — задумчиво проговорил я. — Похоже, что ты права, Мариан, и у них действительно что-то случилось в дороге.

— Что ты собираешься делать, Глин?

— Понятия не имею. Это довольно трудно решить, Мариан. Если станет известно, что он собирался лечь в санаторий, то сюда сейчас же нагрянут кредиторы. Ведь мистер Дестер должен десятки тысяч…

— Но Дестеры, может быть, лежат сейчас где-нибудь на дороге и умирают! — не отступала Мариан. — Ты обязан сообщить в полицию, Глин.

— Да, ты права.

Я подошел к телефону, набрал номер полицейского управления и стал ждать соединения. Меня поташнивало. Отступления не было. Раз в игру входят копы, они останутся в ней до конца.

Я услышал грубый голос:

— Говорит полицейское управление. В чем дело?

Я подумал, что с этой минуты обречен слушать только такие голоса: грубые, резкие, повелительные. Но теперь уже поздно что-либо изменить. Я попадаю в центр игры и буду в ней один против своры полицейских да еще плюс Меддакс!

Я глубоко вздохнул и начал объяснять происшедшее с Дестерами.

Хотя Эрл Дестер был пьяницей, но в глазах полицейских он по-прежнему оставался важной персоной.

Как только я рассказал дежурному сержанту об исчезновении супругов Дестер, он немедленно заявил, что сейчас же пришлет к нам детективов.

— Тебе лучше одеться, — сказал я Мариан, — скоро у нас появятся визитеры.

Мариан вышла из гостиной, а я позвонил адвокату Эдвину Бернету. Он был поражен этой новостью и просил меня позвонить в десять часов утра ему в контору, чтобы решить вопрос о дальнейших действиях.

Вдруг я услышал звук приближающейся сирены… Меня охватила дрожь.

Один из детективов был полный краснолицый мужчина лет сорока пяти с рыжеватыми волосами. Его холодные светло-голубые глаза были похожи на шарики льда.

Второй детектив был выше и моложе. У него было продолговатое лицо и внимательные глаза.

— Лейтенант Бромвич, — сказал толстяк, ткнув себя пальцем в грудь. — А это — сержант Льюис, — указал он пальцем на более молодого детектива. — А вы кто такой?

Я объяснил, что вожу машину мистера Дестера.

Бросив на меня подозрительный взгляд, Бромвич прошел в гостиную, а Льюис остался в холле. Я последовал за лейтенантом, который уселся в кресло и, сдвинув шляпу на затылок, оглядел комнату.

— Так вот как живут богачи! — воскликнул он удивленно.

Он вытащил из кармана блокнот и пристально посмотрел на меня.

— Что ж, начнем. В какое время ваши хозяева выехали из дома?

Я рассказал ему когда и зачем Дестеры выехали из дома, как я провозился со сломанным «бьюиком» и опоздал к их отъезду, хотя должен был помогать им. Затем я рассказал лейтенанту, как был разбужен среди ночи звонком Мариан, которая была взволнована тем, что ее хозяйка до сих пор не возвратилась. Как только мы с Мариан поняли, что с Дестерами что-то случилось в дороге, мы сразу позвонили в полицию…

Бромвич выслушал меня с непроницаемым видом.

— Что это за Мариан? — спросил он, когда я замолчал.

— Это горничная миссис Дестер, — ответил я.

— Где она?

— Через минуту будет здесь. Она одевается.

Бромвич положил ногу на ногу.

— Мистер Нэш, предполагается, что ваш хозяин сейчас в Нью-Йорке, не так ли? Я сам читал в какой-то газете, что он должен занять какой-то крупный пост на коммерческом телевидении.

Я ответил, что не имею представления о том, как возник этот слух, и что он совершенно не соответствует действительности.

— Он ведь пьяница, верно? — спросил Бромвич.

— Можно сказать и так.

— Каково его финансовое положение?

— Его долги составляют сумму где-то около тридцати тысяч долларов.

— Они взяли с собой какой-нибудь багаж?

— Мистер Дестер взял с собой чемодан, — ответил я.

— А миссис Дестер?

Я чуть было не попался в расставленную ловушку, но спохватился в самый последний момент.

— Я… не видел. Я знаю только то, что мистер Дестер взял с собой чемодан, так как я сам его упаковывал…

В этот момент вошла Мариан. Я представил их друг другу, и Бромвич пригласил ее сесть в кресло.

— Миссис Дестер взяла с собой что-нибудь из багажа? — спросил он ее.