– Еще бы, – кивнул другой стражник. – Славная была баба, жаль, что ее телегой задавило…

– Телегой с гонкорским вином, – добавил третий стражник и громко заржал. – Не самая худшая смерть, скажу я вам!

Капитан Харлан встретил юношу широкой улыбкой.

– Чувствовало мое сердце, что мы еще встретимся! – воскликнул он, жестом отпуская охрану.

Тяжелая, окованная железом дверь закрылась у Айса за спиной, и по его телу побежали мурашки.

– Второй день в городе, а уже сколько натворил! – капитан восхищенно щелкнул языком. – Не удивлюсь, если за тобой числятся грешки, о которых мы до сих пор ничего не знаем!

– Господин капитан, это все какая-то чудовищная ошибка! – воскликнул юноша, удрученно глядя на свои скованные руки. – Мастер Креатур взял меня к себе на обучение, за что я заплатил ему целых восемь умбров серебром!

– Восемь умбров? – капитан нахмурился и, задумавшись на мгновение, потер кончик носа указательным пальцем. – Восемь умбров, говоришь? Это, конечно, большие деньги…

Усевшись за стол, он углубился в чтение какого-то документа, время от времени искоса поглядывая на переминающегося с ноги на ногу юношу.

– Здесь сказано, что ты украл среди всего прочего Сердце Голема, – капитан Харлан хмыкнул. – А ты знаешь, что бывает за кражу магического предмета такой ценности?

Айс отрицательно покачал головой, предчувствуя, что самое худшее еще впереди.

– Тебя за это отправят на Баст, в каменоломни, – брови капитана сошлись у переносицы. – Если бы мы только смогли вернуть украденный камень. Тогда, возможно, наказание удалось бы смягчить…

Юноша побледнел, колени у него подогнулись, и он сполз по стенке на пол, не в силах больше оставаться на ногах.

– Господин! – взмолился он, изо всех сил пытаясь сдержать готовые брызнуть из глаз слезы. – Я видел этот камень в кабинете мастера Креатура, но я к нему даже пальцем не притронулся!

Придавив документ изящным пресс-папье, сделанным в виде медного грифона, капитан склонился над сидящим на полу юношей.

– Похоже, что у тебя талант, наживать врагов, – его глаза прищурились. – Что ты такого сделал старику, что он тебя так невзлюбил?

– Ничего, клянусь Орвадом! – Айс прижал обе руки к сердцу, отчего наручники на его запястьях больно впились в кожу. – Я всего лишь хотел научиться делать големов!

– Если камень не найдется до конца недели, ты отправишься на Баст, – капитан глядел на юношу почти с сожалением. – Я бы просто вышвырнул тебя из города, однако старик Креатур, похоже, решил избавиться от тебя навсегда…

Дверь, ведущая в камеру, захлопнулась за спиной Айса как крышка гроба. Из маленького зарешеченного окошка, высоко на потолке, на пол каменного мешка падал тоненький золотистый лучик света, делавший тьму вокруг еще более черной и непроглядной.

Когда глаза привыкли к полумраку, юноша сумел различить груду соломы в дальнем углу, свисающие со стены обрывки цепей и деревянное ведро, от которого пахло нечистотами.

– Вот тебе и Паара, – пробормотал Айс, опускаясь на пол, и глядя на следы, оставленные наручниками на запястьях. – Похоже, госпожа Эйдис была права…

Руки у юноши больше не дрожали, но внутри образовалась какая-то пустота, и полное безразличие ко всему происходящему.

– Говорил мне отец, что Паара сожрет меня, и не подавится, – Айс шмыгнул носом. – А я-то ему не верил…

По стене пробежала ящерка со спинкой цвета меди и длинным хвостом, покрытым, словно патиной, зелеными пятнышками.

Ящерка ловко взобралась к самому окошку, и пристроилась на ржавой решетке, греясь на солнышке.

Проводив хозяйку подземелья тоскливым взглядом, юноша сел на пол, подтянул к груди колени и уткнулся в них носом.

– Интересно, конечно, побывать на Басте, – вздохнул он, глядя перед собой в одну точку. – Отец рассказывал, что там добывают отличную глину…

Проснулся Айс от грохота отпираемого засова. Темную камеру тут же затопило светом газовой сферы, в руке надсмотрщика.

– У вас пять минут, госпожа, – пробасил коренастый стражник, гремя связкой ключей, и вынимая из кожаной сумки песочные часы. – Время пошло.

В камеру вошла госпожа Эйдис. Губы у нее были сжаты в тонкую линию, а волосы на затылке затянуты в тугой пучок.

– Вот как все обернулось, – вздохнула женщина, крепко сжимая руку Айса в своей маленькой ладошке. – Похоже, что старик Креатур совсем из ума выжил!

Юноша вскочил на ноги и чуть не упал, когда тысячи раскаленных иголок впились в занемевшие мышцы.

– Я ничего не крал, госпожа! – воскликнул он, цепляясь за руку женщины. – Поверьте мне! Я отдал мастеру все свои деньги, а себе оставил всего лишь горсть медяков!

– Успокойся, – госпожа Эйдис погладила юношу по плечу и улыбнулась. – Я знаю, что ты ничего не брал, и капитан Харлан это знает, но старик Креатур очень упрямый, он ни за что не хочет забирать своего заявления. И, знаешь что? Он еще имел наглость заявить, что ты де, украл у него еще и посуду, которую я купила, и безрукого голема…

– Кирка? – у юноши даже рот открылся от удивления. – А о нем он откуда узнал?

– От капитана Харлана, надо полагать, – женщина пожала плечами. – Они сковали твоему голему ноги цепями, повалили на телегу и куда-то увезли. Бедолага попытался было сопротивляться, но что он мог поделать без рук!

Из глаз юноши брызнули горячие слезы.

– Я слышал, что на Басте хороший климат, – пробормотал он, шмыгая носом и пытаясь улыбнуться.

– На Басте жарко, – госпожа Эйдис покачала головой. – Ты там и месяца не протянешь.

Она пододвинула к юноше корзинку с продуктами, что принесла с собой.

– Мы вытащим тебя отсюда, – пообещала она. – Твои друзья тебя не бросят.

Айс с жадностью впился зубами в ломоть хлеба, с благодарностью глядя на женщину.

– Спасибо вам за все, – пробубнил он с набитым ртом. – Но я не хочу, чтобы у вас были из-за меня неприятности.

Госпожа Эйдис усмехнулась, похлопывая по своей ладони закрытым веером.

– Это у Харлана теперь будут неприятности, это я тебе могу пообещать!

Когда дверь за женщиной закрылась, камера вновь погрузилась во тьму.

Юноша нащупал в корзинке бутылку, выдернул из горлышка зубами пробку и сделал большой глоток.

Вино было терпкое и прохладное, от него сразу же закружилась голова, а от желудка по всему телу тут же поползло приятное тепло.

– Друзья, – прошептал Айс и улыбнулся, радуясь, что в темноте никто не видит, как по его лицу текут слезы. – Оказывается, у меня здесь есть друзья!

Когда юноша добрался до дна корзинки, он был уже прилично пьян, и ситуация, в которой он очутился, больше не казалась ему такой уж страшной.

Вытянувшись во весь рост на вонючей соломе, он закинул руки за голову, и устало закрыл глаза.

В коридоре за дверью звякнули ключи, и загремел стул, на который грузно опустился надзиратель. Где-то в отдалении завыла собака, а в окошке на потолке показалась звезда, такая же одинокая, в чернильной мгле, как и юный узник в душной камере.

Посреди ночи дверь с грохотом распахнулась, заливая помещение желтым светом газовых сфер.

Здоровенные вооруженные стражники бесцеремонно отшвырнули Айса с дороги, и затащили в камеру связанного по рукам и ногам человека. Пленник только смеялся, громко ругался на неизвестном языке, и плевался кровью.

– Поймали проклятую обезьяну, – один из стражников вытер со щеки кровавый плевок, и со всей мочи ударил пленника ногой в живот.

– В цепи его, – приказал офицер, заглядывая в камеру, которая вдруг стала тесной и душной.

Потные лица стражников были красными и перекошенными от напряжения, новый заключенный был огромного роста и походил больше на медведя, чем на человека.

Зазвенели цепи, оглушительно застучал молоток. От каждого удара у Айса темнело в глазах. Казалось, что кузнец лупит не по заклепкам, а прямо по гудящей от выпитого вина голове.