А что же хозяева? Английские колонизаторы и не помышляли о создании элементарных жилищных условий для местных жителей. Функция Сингапура — торговля, а она шла успешно, единственное сырье — рабочая сила, и с ней было все в порядке. Так считали англичане. Между тем местный колониальный жилищный комитет свидетельствовал: в 1947 году 72 процента населения (940 тысяч) жили в центре на трех квадратных милях: 300 тысяч обитало в сердце города на тысяче акров. И прискорбный вывод того же комитета: «Сингапур страдает от болезни, имя которой — гигантомания. Создан хаотический мегаполис в результате беспланового роста. Поколения живут и вырастают в условиях катастрофических для здоровья и морали». Таково было наследство, которое получило правительство независимого Сингапура. Началось интенсивное строительство дешевых стандартных многоэтажных блочных домов. Появились округа (их еще называют соседствами), в которых постепенно строили магазины, рынки, школы, клиники, стадионы, общественные центры. Во многих соседствах возникали предприятия легкой промышленности. 15–20 процентов рабочей силы приходится теперь на жилые округа. Там, где три или более соседств расположены рядом, образуется городской центр, вокруг которого группируются универмаги, кинотеатры, банки, библиотеки. Массовая программа расселения создала элементарные условия жизни для многих людей. В подобных домах живет сейчас более половины населения Сингапура. И процент этот растет. К 1986 году, по официальным прогнозам, три четверти населения будет жить в современных домах.

В результате жилищной программы удалось до какой-то степени снять напряжение в сити. Занимая всего один процент площади, он давал работу тридцати процентам людей!

— Как живется на этажах? — спрашиваю Ясина.

— Далеко не все привыкают так быстро, как я. Нередко жильцы привозят в новый дом свой старый семейный промысел, старый уклад. Как-то соседи стали замечать на шестах, встроенных в один из балконов, слишком много белья. Скоро все выяснилось: жильцы устроили в квартире прачечную. И мои родители грустят по старому месту. Вспоминают, как после заката собирались под сенью кокосовой пальмы и вели долгие задушевные беседы — под кваканье лягушек и треск цикад. Вот и сейчас родители ушли к старым друзьям. Пригласили на традиционную малайскую свадьбу. Это редкость в новых районах. А сестренке здесь нравится больше: «Никто не мешает делать уроки…», а там каждый хотел общаться…

Кстати, насчет общения. Его, конечно, недостает в новых районах. Об этом говорят жители, пишет пресса. Опрос, проведенный властями среди населения многоэтажных домов, выявил такую закономерность: только семь процентов детей до 12 лет играют во дворе. Большинство приковано к квартирам. И еще любопытная цифра. 90 процентов опрошенных предпочитают жить не выше десятого этажа. А ведь практически во всех соседствах очень многие дома выше двадцати этажей. Живущие на одном этаже почти не знают друг друга.

— Едут в лифте, — огорченно говорил Ясин, — молчат. Чтобы не смотреть на соседа, разглядывают свои Ногти.

И вот сообщение прессы: «Шестилетняя девочка упала в канал — это случилось в жилом округе Макферсон. Толпа молча наблюдала, как хромой двенадцатилетний брат девочки пытался ее спасти. Он звал на помощь, но никто не прыгнул в мутные воды». Что это? Равнодушие?

Социологи отмечают рост преступности за последнее время. Особенно среди молодежи. И прежде всего в новых, только что возникших районах. Многие комментаторы склонны считать одной из причин этого явления быстрый распад традиционной семьи в условиях урбанизации. Этим они также объясняют и увеличение числа самоубийств, и значительное распространение наркомании среди молодежи.

В Сингапуре ищут разные способы борьбы с наркоманией. Так, в округе Марин-парэйд, том самом, что виден из окна квартиры Ясина, группа жителей совместно с местным отделением полиции организовали комитеты жильцов для разъяснения вреда наркомании. Депутат парламента от этого избирательного округа заинтересовался идеей, решил перехватить инициативу у полиции и возглавил движение за создание комитетов жильцов. Акция была успешной, и теперь комитеты организовывают по всей республике. Сфера их деятельности безгранична: беседы, концерты, спортивные состязания, кампании борьбы за чистоту. В их задачи входит и борьба с хулиганством, насилием и воровством в лифтах.

За короткий срок в Сингапуре произошло великое (по масштабам острова!) переселение людей. 80 процентов сингапурцев, живущих на четверти территории, можно смело квалифицировать как полностью урбанизированных. В данном случае маленькие размеры острова — преимущество. Сингапур, к счастью, лишен тех проблем, которые заботят его соседей: феодальных пережитков и аграрного перенаселения.

Незнакомцы, люди разных рас, привычек оказались вдруг вместе. Они не могут оставаться незнакомцами, иначе не будет общества, нации. Нужно преодолевать расовые барьеры с помощью многорасовых организаций. Среди них — комитеты жильцов.

В предзакатные часы на площадке перед домом, где живет Ясин, собираются юные обитатели и азартно играют в плетеный ротанговый мяч. Это сепак-рага (сепак — пинать, рага — корзина), малайский футбол. В отличие от классического футбола здесь не нужно забивать голы. Традиционный смысл игры — как можно дольше не дать мячу упасть на землю. Можно касаться его любой частью тела, кроме рук (в этом сходство с футболом). Две команды по шесть-восемь человек располагаются по кругу. Игрок не может касаться мяча больше трех раз подряд. Побеждает та команда, которая продержит мяч в воздухе дольше противника или нанесет большее число ударов.

Те, за кем я наблюдал, играли в модернизированную игру, более популярную в наши дни, — сепак рага джаринг. Две команды по три игрока разделены сеткой (джаринг). Правила игры очень напоминают волейбольные, в том числе и счет: игра до пятнадцати очков.

Традиционную игру жителей малайских кампонгов здесь, в новом районе, полюбили и выходцы из Пенджаба («Посмотрите на этого сикха в малиновом тюрбане! Он лучший игрок в нашей округе», — комментирует Ясин), и китайцы, и тамилы.

Индийская традиция украшать себя гирляндами из жасмина и роз по торжественным случаям находит приверженцев и среди неиндийцев. Правда, гирлянды плетут чаще из орхидей — это уже сингапурская поправка. Китайский обычай дарить на традиционный Новый год по лунному календарю красные пакетики с деньгами детям и одиноким родственникам постепенно начинают заимствовать представители других общин. Растет число смешанных браков. И хотя в обществе еще не изжиты центробежные тенденции, первые признаки преодоления общинной обособленности ощущаются здесь, в новых кварталах.

— А знаете, почему в сепак-рага так любят играть перед закатом? — спрашивает Ясин. — Ротанговый мяч символизирует солнце. И вот люди не хотят, чтобы оно уходило…

Рядом с домом, в котором живет Ясин, по новому, только что проложенному шоссе со звучным именем Бедок-хайвэй шли грузовики, бетономешалки с непрерывно вращающимися барабанами; по конвейеру, то пропадая под мостом, то снова появляясь на горизонте, двигалась бурая земля туда, где только что было море.

А с моря дул ветер, он приносил с собой крепкий запах рыбы и водорослей, радостное ощущение прохлады… Стояла пора летних муссонов.

Наверное, все-таки во всем виноваты эти липучие строки: «В знойный день жди любых неожиданностей…»

Накануне был долгожданный вечер в уютной голубой аудитории Национального музея. Поэты читали стихи о детстве, когда «молодой месяц казался колыбелью, а полная луна напоминала доброе лицо бабушки», о музыке этого непостижимого оркестра керончонга, «подобной бурной реке, которую не перейдешь вброд», о рикше, что «медленно катит свои печали по улице в тщетном ожидании пассажира», о рыбаках, что чинят старые сети под тяжелыми лучами солнца, а «рыба все дальше уходит вместе с морем, постепенно уступающим берегу»…