Я поцеловала маму в щеку.
— Люблю тебя, мам!
Не дав ей ответить, я распахнула дверь и выскочила из машины навстречу морю — ладно, скорее, небольшой речке — из учеников, направляющихся к главному входу Рэдиссон Хай. Мимо меня пронеслись ребята на скейтах и велосипедах. На парковке со скрипом остановился «форд F-150», из которого вылезли шестеро парней. Мой взгляд остановился сперва на устрашающе выглядящем парне на впечатляющем красно-желтом мотоцикле, а потом на высокой девушке на скутере «Сегвей». Я и не думала, что здесь есть такие модные ребята!
Глубоко вдохнув и попытавшись мысленно прогнать мигрень, я заставила свои ноги в кроссовках «Рибок» шагать в сторону входа.
Я готова ко всему.
— Я — Кендалл Мурхед, новенькая. Мне сказали зарегистрироваться здесь.
Мутного вида леди за столом вытащила карандаш из-за уха и зажала его в зубах.
— Сееоодня се соовно оеньие…
— Простите?
Дама выплюнула карандаш.
— Извини. Я говорю, сегодня все словно новенькие, дорогуша. Все-таки первый день учебного года.
Порывшись в куче карточек на столе, она вытащила одну.
— Вот ты где, Мурхед Кендалл. Твой первый урок у миссис Джонстон. Кругом, по лестнице и на третий этаж, кабинет триста тридцать три.
Уставившись на карточку, я изо всех сил старалась не поддаться влиянию ее гипнотического южного произношения. Придется к этому привыкать, раз уж я теперь живу на юге. Так… математика, анатомия, английская литература, история, испанский язык и информатика. Похоже все предметы за меня уже выбрали. Наверняка, мама. Ладно, не важно. Все равно, мне все это потом понадобится.
Дама с карандашом строго посмотрела на меня.
— Вперед, дорогуша! Ты же не хочешь опоздать? Первое впечатление очень важно.
Это она мне говорит? Мне-то удалось уложить волосы без помощи желтой краски и карандаша и позавтракать, не вывалив половину тарелки на себя. Нахмурившись, я мысленно напомнила себе, что судить других не хорошо. Я ведь сама вот-вот выскочу на сцену и начну выступление перед Рэнди, Полой, Саймоном… и всей Рэдиссон Хай. Конечно, я видела десятки школьных романтических комедий, где новенькая быстро становилась самой популярной и завоевывала сердце главного красавца, оказавшегося заодно и настоящим гением со светлым академическим будущим в лучшем университете. Только это не кино. Это моя жизнь. Я никогда не была новенькой. За все свои шестнадцать лет я училась только в чикагских школах, и я не уверена, что смогу легко подстроиться под здешние порядки.
Вместо урока миссис Джонстон я отправилась на поиски женского туалета среди моря оценивающих взглядов — ну почему мне кажется, что все на меня уставились? Как только я вошла в туалет, все головы повернулись в мою сторону. Мне не хватало только таблички с надписью: «Я НЕ ЗДЕШНЯЯ».
Самое смешное, что смотреть-то не на что. Обыкновенная девушка с длинными, слегка вьющимися каштановыми волосами, капелькой макияжа — только подводка для глаз и тушь — и усыпанным веснушками носом. Ладно, Марджори утверждает, что я — красотка, но она же моя лучшая под-рута, она должна так думать. Я опускаю глаза (карие, кстати) и медленно иду к раковине. Вокруг меня все в спешке хватают сумки и рюкзаки. Мне тоже стоит поторопиться, а то опоздаю на урок.
Хочется умыться холодной водой, но я не уверена в водостойкости туши. В Рэдиссоне нет ни одного приличного торгового центра, так что вместо моей любимой водостойкой туши «Клиник», которую я, кстати, нигде не могу найти — наверняка Кейтлин без спроса позаимствовала, — пришлось довольствоваться продукцией «Мейбеллин» или «Л'Ореаль» или что там еще продается в обычных супермаркетах. В качестве компромисса я включила теплую воду и вымыла руки мылом с противным химическим запахом.
Вдруг у меня жутко свело живот. Боль пронзила похлеще лазерного меча Дарта Вейдера из Звездных Войн. Правда, очень больно. С большой буквы «О» — очень. Сейчас вырвет. Тошнота подступает к горлу мерзкой горечью. Согнувшись пополам, я пытаюсь добраться до ближайшей кабинки, чтобы не залить весь пол, и слышу, что кого-то там уже рвет. Фуу… теперь точно вырвет. Никогда не выносила, когда кого-то рядом тошнит. Я снова сгибаюсь пополам от боли в животе и горле одновременно. Такое ощущение, будто тошнит девушку в соседней кабинке, а страдаю я.
Полный бред.
Бросившись обратно к раковине, я набираю полный рот ледяной воды в надежде избавиться от привкуса желчи.
В дальней кабинке спускают воду. А у меня в голове с новой силой взрываются звуки рвоты. Господи… что со мной происходит?
Дверь кабинки открывается и оттуда выходит высокая девушка, которую я видела во дворе. Та, что со скутером «Сегвей». Это ее тошнило? Нет, я почему-то уверена, что с ней все в порядке. К тому же она морщится, почувствовав запах. Нахмурившись, она спрашивает:
— Ты в порядке?
Я кивнула, вытирая рот жестким бумажным полотенцем.
— Ага, просто не переношу, когда рядом со мной… ну… ты понимаешь?
— Не обращай внимания. Это нормально для Рэдиссон Хай Скул.
— В смысле?..
Понизив голос, великанша указывает на одну из кабинок:
— Кортни Лэнгдон. Болельщица. Так она поддерживает свою тощую фигуру во время футбольного сезона.
— По-моему, у этой болезни есть название.
Великанша пожала плечами.
— Ты ей об этом скажи. Танцевать и блевать — вот ее девиз.
Я нагнулась и заглянула под дверь посмотреть, как там эта Кортни.
— Почему ей никто не поможет? Надо хотя бы медсестре сказать. И родителям. Они должны знать, что она творит!
— Неа, — прошептала в ответ великанша. — Она тебе за это глаза выцарапает. Она — первоклассная стерва. Но мы давно привыкли. И ты скоро привыкнешь.
И правда, кто я такая, чтобы в первый же день связываться с главной школьной стервой?
Только привыкнуть я вряд ли смогу. Особенно если это причиняет мне физическую боль.
— Ммм, наверное, — бормочу я в надежде, что стерва нас не слышит.
Великанша улыбается, одновременно оценивая меня. Я поступаю так же. Она худая, немного похожая на зубрилку, в яркой футболке с ковбойским рисунком, наполовину заправленной в темные потертые «Левайсы». С грудью у нее те же проблемы, что и у меня. Спасибо, Господи, за маленькие чудеса! Очевидно, что мода ее не особенно заботит. А, может, ей просто комфортно в собственном теле, и она ни на кого не пытается произвести ложного впечатления. Черные волосы великанши собраны в слегка неряшливый пучок, очень подходящий ее улыбающемуся лицу.
Снова раздается шум спускаемой воды, и из кабинки вылетает Кортни. Я не могу оторвать взгляд от невероятного количества макияжа на ее лице. Слой настолько толстый, что хочется на нем нацарапать ногтем свое имя.
Кортни оскалилась на меня.
— На что уставилась?
Я отвожу взгляд.
— Ни на что. Прости.
— Так-то лучше. — Накрасив губы ягодно-розовой помадой, она кивнула отражению великанши. — Старшеклассница, а одеваться, я погляжу, так и не научилась. — С этими словами Кортни повернулась и ушла.
Как только дверь за ней захлопнулась, я не выдержала и выпалила:
— Ну и стерва!
Великанша пожала плечами.
— Я же говорила.
Прозвенел звонок, и моя тошнота исчезла так же внезапно, как и появилась.
Хм… странно все это. Наверное, приступ вызвали нервы. Мне хотелось еще поболтать с великаншей, но нельзя же опаздывать на первый урок в новой школе.
— Черт! Я побежала, — бросила я через плечо.
— Еще увидимся, — крикнула она мне вдогонку.
— Конечно!
Чтобы не опоздать в класс миссис Джонстон, мне пришлось перескакивать через две ступеньки. Тут никакой спортивный зал не понадобится! Добравшись до нужного этажа и запыхавшись сильнее, чем хотелось бы, я сразу увидела просторный и светлый кабинет 333. Миссис Джонстон открыла все окна, поэтому класс наполняло невероятно громкое пение птиц. Ощущение такое, что все они упражняются в вокале прямо в нашем классе. У меня что, внезапно обострился слух? Или это только мне кажется, будто мы подслушиваем важный птичий разговор? Понятно, это из-за общей тишины небольшого провинциального городка мне все звуки кажутся громче обычного.