Эдвард слабо улыбнулся ей и сказал:

— Здравствуй, Эм.

— И где же ты пропадал? — спросила Маргарет.

Они расселись в кухне вокруг стола, на котором стояли макароны с сыром и большая миска салата, — Маргарет специально поставила ее так, чтобы остальные не видели, ест она салат или нет.

Эдвард опустил вилку с макаронами, которую только-только поднес ко рту.

— О, в разных местах, — ответил он туманно. — В Плимуте и еще кое-где. Как обычно.

Элинор не смотрела на него. Она вообще ни на кого не смотрела. Они с Маргарет приехали домой только под вечер и застали там Эдварда с Марианной, по очереди играющих на гитаре, и Белл, орудующую на кухне: «Как славно, когда есть для кого готовить, даже если это просто макароны с сыром!» — приветствовала она дочерей. Никто, казалось, не был особенно рад видеть Элинор, не говоря уже о том, чтобы поинтересоваться, как прошел ее день на работе. Ладно, день был уже четвертый, а не первый, но все равно это ее первая неделя. А Эд — разве не должен он был поздороваться с ней хоть немного теплее, чем с Маргарет? Разве нет?

— Ты заезжал в Норленд? — поинтересовалась Белл.

Дожидаясь, пока сварятся макароны, она, судя по всему, пропустила бокальчик вина — щеки у нее раскраснелись.

Он ответил по-прежнему туманно:

— Где-то месяц назад.

Марианна наклонилась вперед; глаза ее сияли.

— И как там? О, расскажи, как там сейчас?

— Как и везде осенью, — коротко бросила Элинор. — Все усыпано мертвыми листьями.

— Элли!

Элинор молча смотрела на макароны у себя в тарелке.

— Есть вещи, — продолжала Марианна, — которые совсем не обязательно говорить вслух. Вот, например, про эти твои мертвые листья. Магз, ты совсем не ешь салат.

— А как вам Мидлтоны? — спросил Эдвард.

— Ненавижу салат! — скривилась Маргарет.

Марианна зажмурила глаза.

— Они ужасны! Просто нет слов.

— Вовсе нет! — возмутилась Элинор.

— Из-за них, — голос у Марианны стал трагическим, — мне пришлось пережить больше, чем я вообще, как мне казалось, способна пережить.

Элинор пододвинула к Эдварду миску с салатом.

— Не обращай на нее внимания.

— Дорогая! — с упреком воскликнула Белл.

— Места здесь красивые, — твердо сказала Элинор. — Дом вполне удобный. А Мидлтоны к нам очень добры.

Белл посмотрела на Эдварда.

— Кстати говоря, Эд, как там ваша мама?

Он скорчил гримасу.

— Не спрашивайте.

— Почему? — спросила Марианна.

Эдвард выудил из салата маленькую помидорку и забросил ее в рот. Потом ответил, жуя:

— Она никак не хочет понять, что я лишен всяческих амбиций.

— Но это же не так, — негромко возразила Элинор.

— Ладно. Лишен ее амбиций.

— Я думаю, дорогой, — звонко произнесла Белл, — что она просто волнуется за вас. Наверняка ей хочется быть уверенной, что вы сможете себя содержать.

Эдвард мрачно откликнулся:

— Деньги еще не все.

Элинор сделала глубокий вдох.

— Да. Но лучше, когда их достаточно, — сказала она.

— Достаточно, — мечтательно заговорила Марианна, — чтобы содержать красивый дом и путешествовать по всему миру.

— А я хочу выиграть в лотерею, — провозгласила Маргарет. — Отличный вариант!

— Вот только…

Элинор улыбнулась младшей сестренке.

— Ох, Магз!

Эдвард, тоже улыбаясь, сказал:

— Тогда ты сразу же купила бы машину.

— А я, — подхватила Марианна, — покупала бы картины. И одежду. Виллы на островах. И приглашала бы музыкантов у меня петь.

Эдвард ухмыльнулся, глядя на нее.

— Значит, Марианна все так же верна романтике. А Маргарет — машинам. Как хорошо, что хоть что-то в этом мире остается неизменным.

Марианна внезапно посерьезнела.

— На самом деле, я очень изменилась, Эд.

Повисла короткая пауза. Потом Эдвард несчастным голосом сказал:

— Я тоже.

— А я нет, — нарочито громко заметила Элинор.

— Ты — нет, — с облегчением сказала Белл. — Ты совсем не изменилась.

— Я по-прежнему, — продолжала Элинор, — плохо разбираюсь в людях. Например, считаю, что какой-то человек очень хороший, а на самом деле оказывается наоборот. Наверное, глупо с моей стороны верить пустым словам. Надо смотреть на поступки, да? И верить только собственным глазам и ушам. А вы как думаете?

За столом опять воцарилось молчание, на этот раз гораздо более неловкое. Потом Маргарет потянулась через стол и схватила Эдварда за руку.

— Что это у тебя?

— Ты о чем?

— Это кольцо! Ты носишь кольцо.

Эдвард убрал руку с кольцом на колени.

— Ничего особенного.

— Ну-ка, покажи! — потребовала Маргарет.

Эдвард заколебался. Белл с улыбкой склонилась к нему.

— Ну же, дорогой! Покажите нам.

Преодолевая внутреннее сопротивление, Эдвард поднял правую руку и снова положил ее на стол. На безымянный палец было надето серебряное кольцо с плоским голубым камнем.

— Ты же не носишь кольца, — сказала Марианна. — Ты не тот человек, кто заботится о всяких побрякушках.

— Это подарок, — принужденно улыбнулся Эд.

— От кого?

— Фанни, — снова вмешалась Маргарет, — никому не станет дарить таких колец.

На Эдварда жалко было смотреть. Кое-как ему удалось стащить кольцо с пальца и, извернувшись на стуле, затолкать его в задний карман джинсов.

— Да так, ни от кого, — ответил он. — Это не имеет значения.

— Оно похоже на кольцо Элли, — сказала Маргарет. — Нет, правда, у нее такое же кольцо.

Элинор помахала в воздухе рукой.

— И где же оно? — спросила она. — Что-то я его не ношу.

Эдвард снова опустил глаза. Маргарет настаивала:

— Оно похоже на твое.

— Серьезно? — спросила Элинор, обращаясь к Эдварду. — Оно похоже на мое?

Он ничего не отвечал. Белл взяла в руки бутылку с вином.

— Кому-нибудь добавить?

Все сидели молча. Она вылила остатки вина себе в бокал.

— Ладно, тогда я допью. Это подарок от Джонно. Он так добр к нам: постоянно то приглашения, то подарки. — Она бросила на Эдварда короткий взгляд. — Наверняка он захочет повидаться с вами. Закатит вечеринку, как только прознает о вашем приезде.

— Если я еще когда-нибудь и поеду в Бартон на вечеринку, — заявила Маргарет, — то только с Уиллзом на его машине.

Эдвард, встрепенувшись, обвел взглядом всех сидевших за столом.

— А кто такой Уиллз?

— Знакомый Марианны, — быстро ответила Элинор.

Эдвард поглядел на Марианну. Лицо у нее сияло.

— И, похоже, владелец роскошного авто? — поддразнил он ее.

Марианна развернулась к Эдварду; от радости слезы навернулись у нее на глаза.

— О, он тебе обязательно понравится! — пылко воскликнула она.

— Я в этом не сомневаюсь. И когда же вы сможете нас познакомить?

Марианна, с мокрыми глазами, широко улыбнулась ему.

— Скоро, — ответила она. Потом, все так же улыбаясь и кивая головой, обвела глазами мать и сестер. — Скоро!

В доме было очень тихо. Ветер на улице тоже успокоился, так что Белл была уверена, что услышит шорох шагов или автомобильных шин по гравию, если кто-то вдруг появится. Вряд ли ее застанут врасплох: Магз сейчас в школе, Элинор на работе, а Марианна пошла с Эдвардом прогуляться — для него это была последняя прогулка перед отъездом, а для нее еще одна возможность бросить печальный, истосковавшийся взгляд на Алленем.

Если бы Эдвард не сказал, что это их последняя прогулка, поскольку ему надо ехать, Белл не учинила бы обыска в спальне Элинор. Если бы он не пожаловался на то, что совсем не хочет уезжать и ни одно место на земле, кроме их дома, ему не мило, она ни за что не стала бы копаться в вещах старшей дочери, тем более таким постыдным, скрытным образом. Все дело в том, что она совсем не понимала, что движет Эдвардом, да, собственно, и Элинор. Всю неделю та держалась с ним исключительно вежливо, но не выказывала ни особенной теплоты, ни внимания. А ведь он так явно этого хотел, прямо-таки напрашивался! Любая нормальная женщина, думала Белл, чуть ли не оскорбляясь таким поведением дочери, непременно постаралась бы как-то утешить мужчину, столь очевидно нуждавшегося в теплоте и ласке, как Эдвард Феррарс.