— Ну наконец-то! Занавес поднимается.

— Мы с тобой идем в кафе выпить кофе, — твердо сказала Элинор Марианне на следующее утро, — и тебе придется выслушать меня. Выслушать, а не просто сидеть напротив, думая о чем-то своем.

Марианна стояла перед зеркалом в ванной и вдевала серьги в уши. Она ответила Элинор невинным взглядом, по-прежнему направленным в зеркало.

— Хорошо. Но я не хочу, чтобы мне читали нотации.

— Иными словами, ты не хочешь прислушиваться ни к одной точке зрения, кроме своей собственной.

— Нет, просто не надо давить на меня и убеждать… что это за шум?

— Миссис Джей говорит по телефону. Ничего особенного.

Марианна замерла на месте. Потом сказала:

— Она кричит.

— Это ее обычная манера.

— Но не настолько…

Громкий голос, разносившийся по всей квартире, внезапно стих, а через несколько секунд до них донесся тяжелый топот, быстро приближавшийся к дверям ванной. Мгновение спустя Эбигейл Дженнингс возникла на пороге с мобильным телефоном, крепко прижатым к вздымающейся груди.

— Девочки, — с трудом переводя дух, воскликнула она. — Девочки…

Они бросились к Эбигейл; Элинор вытянула вперед руки, словно намеревалась ее подхватить.

— Боже, миссис Джей, с вами все в порядке? Вы что…

Эбигейл вдавила свой телефон еще глубже в складки кашемирового шарфа, обвивавшего шею.

— Дорогие мои…

— Что? Случилось что-то ужасное?

Миссис Дженнингс возвела глаза к потолку, будто обращаясь за помощью свыше.

— Не то чтобы ужасное…

Элинор и Марианна вместе взяли Эбигейл под руки и с подобающей случаю торжественностью усадили на закрытую крышку унитаза. Все еще тяжело дыша, она сообщила:

— Я только что звонила Шарлотте…

— Да! Да?

— Так вот, она была прямо-таки не в себе от того, что малыш никак не успокаивается, а я сказала, что это наверняка колика, они часто бывают у младенцев, и нужно скорее пригласить моего божественного доктора Донована, остеопата, чтобы он сделал малышу массаж головы — просто потрясающе, какой он производит эффект. Удивительно, как взрослые люди могут не понимать, через что приходится пройти ребенку, когда кости его черепа сжимаются, протискиваясь сквозь родовой канал, и как при этом ужасном процессе сдавливаются нервные окончания, а потом результат — колики, и…

— И поэтому, — перебила ее Марианна, стоявшая на коленях на полу рядом с миссис Дженнингс, — вы так раскричались? Из-за малыша и…

Миссис Дженнингс уставилась на нее круглыми от недоумения глазами.

— Что? A-а, нет! Нет-нет. Я хотела объяснить, зачем позвонила Шарлотте. Чтобы сказать ей…

— Тогда почему?

— Почему что?

— Почему вы кричали?

Миссис Дженнингс сделала глубокий вдох, затем воздела вверх свои пухлые руки и драматическим жестом уронила их себе на колени, по-прежнему держа в одной телефон.

— Дорогая, вы не поверите, что рассказала мне Шарлотта. Такой скандал! Просто сцена из романа.

Элинор опустилась на колени вслед за сестрой.

— Прошу, расскажите! — взмолилась она.

Миссис Дженнингс наклонилась вперед, будто собираясь поведать нечто исключительно конфиденциальное.

— Произошла жестокая ссора. На Харли-стрит. Прямо этим утром. Похоже, Нэнси Стил решила, что раз они так замечательно со всеми поладили, то теперь самое время сообщить вашему брату и его жене, что Люси и этот мальчишка Феррарс — братец Фанни, тот самый мистер Ф, — уже год как помолвлены, а не говорили об этом потому, что миссис Феррарс очень щепетильна в выборе невест для своих сыновей, ведь она боится, что они попадут в лапы какой-нибудь охотницы за состоянием. Шарлотта говорит, что Фанни прямо-таки взорвалась: бросилась будить Люси и кричать, что ей надоели маленькие корыстные мерзавки, которые так и вьются вокруг ее семьи. Не прошло и пары минут, как Люси и Нэнси оказались за дверью и поехали прямо к Шарлотте, так что Томми, заглянув на кухню, обнаружил в ней толпу рыдающих женщин и в придачу орущего младенца, после чего, по словам Шарлотты, немедленно сбежал к себе в офис, хотя сегодня воскресенье.

Марианна побелела и опустилась на пол, зажав рот ладонью. Не отнимая руки, она прошептала:

— Только не Эд! Нет…

Миссис Дженнингс похлопала ее по плечу.

— Ну-ну, успокойся, дорогая. Здорово он поступил, встав на сторону Люси, правда? По-моему, с этих Феррарсов, которые только и думают, что о деньгах, давно пора было немного сбить спесь. Да я готова аплодировать ему! Терпеть не могу людей, ставящих деньги во главу угла.

Марианна перевела взгляд на Элинор. Убрав ладонь ото рта, она прошептала:

— И ты знала?

Элинор молча кивнула.

— Давно?

— Несколько недель. Нет, месяцев.

— Но ничего не сказала мне?

Элинор опять кивнула, глядя в пол.

— Я никому не хотела говорить.

Миссис Дженнингс поднялась на ноги.

— Вот это история так история, — оживленно сказала она, — согласны?

— Да, — вежливо согласились обе сестры, не двинувшись с места.

Эбигейл тяжеловесно прошла между ними.

— Конечно, она ваша свояченица, дорогие мои, но, ей-богу, что за реакция! Бедняжка Люси! Такая милая девушка. И вообще, в наше время подобная любовь — большая редкость, вам не кажется? Пожалуй, поеду-ка я к Шарлотте, посмотрю, чем там можно помочь. Вы сможете сами приготовить завтрак? Круассаны в буфете.

— Спасибо.

Миссис Дженнингс остановилась на пороге ванной.

— Знаете, — усмехнулась она, — а из этого может кое-что выйти. Помяните мое слово. Рай в шалаше, и все такое… Кстати, я могла бы помочь им с мебелью. — Она оглянулась на Марианну с Элинор, по-прежнему сидевших на полу ванной. — Интересно, что будет, когда мать Эдварда узнает? Думаю, настоящий фейерверк! Не хотелось бы пропустить этот момент.

Элинор подняла глаза на Эбигейл и постаралась изобразить на лице улыбку.

— Передайте Шарлотте наши наилучшие пожелания, — сказала она.

Когда шаги миссис Дженнингс в коридоре стихли, Марианна хриплым голосом спросила сестру:

— Значит, вы, Элинор Дэшвуд, знали, что Эдвард помолвлен с Люси, и молчали все время, пока я вела себя так, как вела?

Элинор неохотно кивнула.

— Получается, — продолжала Марианна, наклоняясь к сестре и сжимая рукой ее запястье, — Эд оказался таким же законченным мерзавцем, как Уиллз?

— Нет, — резко ответила Элинор. — Нет.

— Обманщик, выбрал эту безмозглую корову вместо…

— Это другое дело, — сказала Элинор. — Эдвард не такой. В детстве он был лишен ласки и тепла, им постоянно помыкали, а эти люди в Плимуте отнеслись к нему по-доброму, Люси в том числе, и он чувствовал себя обязанным…

— Уф… — выдохнула Марианна.

— Она ведь неплохая девушка.

— Да она ведьма!

— И он, — с усилием произнесла Элинор, — тоже неплохой человек.

— Обычный слабак!

Элинор сделала глубокий вдох, словно пытаясь подавить рыдания, подступающие к горлу.

— Элли?

— Что?

— Ты любила его?

Элинор заерзала на кафельном полу.

— Не знаю. Да. Нет. Я… мне нравятся многие люди.

— Но не мужчины.

— Некоторые мужчины тоже.

— Только не Эд!

Элинор посмотрела на сестру, а потом серьезно сказала:

— Эм, я не верю в одну-единственную любовь на всю жизнь, как ты. Но — да, у меня есть чувства к Эдварду, это правда. И прежде чем ты продолжишь его оскорблять, я хочу тебе напомнить, что он никогда ничего мне не обещал, не давал никаких надежд и не заверял в том, чего не собирался делать. Если честно, я думаю, что нравлюсь ему. Скажу больше — я в этом уверена. Но он зажат в угол. Своей матерью, а теперь и другими обстоятельствами, а когда он пытается обрести независимость, то и тут оказывается в безвыходном положении. Я не знаю, хочет он жениться на Люси или нет, но он не предаст ее, ведь его самого столько раз предавали, что теперь он никогда не поступит так по отношению к другому человеку — чего бы это ему ни стоило. Ты понимаешь?