— Кларисса, лучше сразу начистоту и без обиняков. От меня отреклась семья.

До сих пор Клариссе не доводилось стоять на пороге смерти. У нее не было сердечных приступов, она не тонула, и ей не угрожали ножом пьяные родственники. Но сейчас она была уверена, что эта темнота в глазах, учащенное дыхание и нехватка кислорода были явными признаками неминуемой скорой гибели.

Очнулась она на полу. Под ноги была подсунута подушка, Аарон махал у нее перед носом скатертью.

— Кларисса, — повторял он, — Кларисса?

— Свет… Ничего не вижу… — Она приподнялась; Аарон помог ей сесть и опереться спиной о кровать.

— Ты рухнула как мешок кирпичей. Я чуть не…

— Воды. Мне нужно воды.

Аарон бросился в ванную и открыл кран.

— «Эвиан»?

— Мы все выпили.

— Обслуживание номеров?

Внезапно у Аарона лицо стало в точности как у Тедди, когда тот отмочит что-нибудь из ряда вон паршивое.

— Хм… боюсь, это неудачная идея.

Кларисса вздохнула:

— Мы что, сбегаем, не оплатив счет?

— В том смысле, что мы провели ночь в номере за тысячу долларов, на пятьсот долларов заказали шампанского и закусок, а теперь смываемся, не расплатившись? — переспросил он. — Так и есть.

— А, ну да. Тогда ладно.

Аарон посмотрел на часы.

— И сколько нам осталось? — спросила Кларисса таким тоном, словно осведомлялась насчет погоды или тетушкиного насморка.

Аарон еще раз посмотрел на часы.

— Пять или шесть минут, не больше.

Кларисса с трудом поднялась на ноги (на ней по-прежнему были «джимми-чузы»).

— Свадебное платье, — напомнил Аарон.

— Я его не сниму.

— Слишком заметно.

— Ну и что, это твоя проблема.

— Кларисса, веди себя разумно.

— Аарон, — Кларисса поочередно принялась опрокидывать бутылки шампанского, собирая последние теплые выдохшиеся капли в бокал, — я и веду себя разумно.

Она и впрямь чувствовала себя на диво спокойной. Ей доводилось читать о людях, сохранявших присутствие духа перед лицом катастрофы, вроде землетрясения или цунами. Приятно было отметить, что она также сохранила способность мыслить трезво, хотя по сравнению с ее личной катастрофой землетрясение — просто тьфу.

Кларисса наотрез отказалась снимать платье, но все же согласилась накинуть поверх него бель-эйровский халат. С туфлями она также решила не расставаться.

Аарон подхватил багаж.

— Я подгоню машину, — пообещал он. — Конечно, если она еще здесь.

— Что? — Кларисса даже не успела возразить, и он поцеловал ее в губы; не будь она так зла на него, то почувствовала бы себя Одри Хепберн в сцене с Керри Грантом.

В тот самый миг, когда подъехал лифт, Аарон молнией метнулся обратно в номер… и вылетел за дверь, сжимая в руках мистера Танго.

— Никогда не бросай друзей! — выкрикнул он на бегу, несясь по коридору.

Клариссе еще не доводилось видеть человека, столь полного жизни. Ее от этого затошнило. Двери лифта открылись. Кларисса вошла внутрь и оцепенела, зажатая между двумя официантами и подносом с завтраком. От запаха кофе и тридцатидолларовых вафель у нее навернулись слезы на глаза. Счастье было так близко…

Кларисса едва шею не свернула, выглядывая из «бентли». Рот у нее то пересыхал, то наполнялся слюной. В желудке урчало, голова раскалывалась. Аарон, свободной рукой обнимая ее за плечи, вел машину все дальше к востоку от Сансет-бульвара… Все дальше и дальше от ее мечты.

Она стряхнула его руку, как кишащую микробами мерзость.

— Кларисса, ты помнишь наш разговор перед свадьбой?

Кларисса помнила. Во рту появился привкус чего-то гнусного, похожего на помои.

— О боже, Аарон… — Голос звучал глухо, как из-под воды. — Если бы я знала, что есть хоть малейшая вероятность, что такое случится…

— И что, ты бы не вышла за меня?

Она не ответила.

— Да… Просто восторг…

— Разумеется, вышла бы, — заверила Кларисса, скрещивая пальцы. — Но, уж конечно, не устраивала бы таких шумных церемоний.

Он улыбнулся:

— Узнаю свою любимую пустоголовую дуреху.

— Ты скажешь мне, наконец, что произошло? — потребовала Кларисса. — Твои родители взъелись, да? Потому и не приехали?

— Да нет же, как раз приехали.

Он свернул на Ла-Бри. Чем дальше на восток, тем хуже себя чувствовала Кларисса.

— Да ты что? Я их не видела. Уж твою мать я бы узнала — с ее-то прической…

— Не смей издеваться над моей матерью.

— А ты не смей издеваться надо мной. Выкладывай все как есть.

— Когда ты отказалась подписывать брачный контракт, они ушли со свадьбы и отправились на экскурсию на киностудию «Юниверсал».

Кларисса попыталась вообразить, как дородный папаша Аарона втискивается в автобус, битком набитый японскими туристами.

— Что за чушь.

— И лишили меня наследства.

— Еще большая чушь! — заявила она. — А я строила такие планы. Собиралась устроить им жизнь по-человечески.

У нее в голове не укладывалось, как могут люди торчать где-то в этом… в этом богом забытом штате, когда на свете существует Южная Калифорния. Господи, да здесь они ходили бы на экскурсии на «Юниверсал» хоть каждый божий день.

— Куда мы едем?

— А вот тут я могу себя поздравить, — ответил Аарон. — Я предвидел такой поворот и снял квартиру.

— А как же дом? — Кларисса выпрямилась. — А как же Джинджер Роджерс и Фред Астер?

— Родительский траст.

— Розовая лестница?

— Отошла в область воспоминаний.

— Чудный садик… — горестный шепот был тише дыхания новорожденного.

— Можешь с ним распрощаться.

— Ну хотя бы у тебя осталась машина, — утешилась она.

— Только до конца выходных.

— Мама родная! Ты в полном дерьме.

— Прошу прощения, мы в полном дерьме, — поправил Аарон. — И я никогда в жизни не чувствовал себя лучше.

Они уже ехали по узкому проулку чуть в стороне от Голливуд-стрит. Впереди показался увитый плющом многоквартирный дом, построенный в стиле пятидесятых. Как раз в таких местах, по мнению Клариссы, и обитали самые жуткие, горластые студенты актерских курсов.

— Вот мы и дома, — объявил он.

— Это ты дома, — возразила она. — Я из машины не выйду.

— Послушай, Кларисса, ты ведь обет дала, помнишь? «В горести и печали…»

— Откуда мне было знать, что горести начнутся так скоро. Всем известно, что «горести» случаются лет через тридцать, когда у тебя обнаруживают рак задницы или еще что-нибудь в этом роде.

Аарон вышел из «бентли», перешел на сторону Клариссы, но всякий раз, когда он пытался открыть дверцу, она опять захлопывала ее.

— Кларисса, речь не о раке. Перестань ребячиться. Мы просто начинаем с нуля. Многие люди начинают с нуля.

— Я не начинаю с нуля! Я не умею начинать с нуля! Знать не желаю, что такое это твое «с нуля»!

Из окон пялились любопытствующие. Какая-то парочка, свесившись с балкона, разглядывала девушку в халате («Смотри-ка, у нее и правда под ним свадебное платье?») и парня в мокасинах и темно-синем свитере, похожего на Биффа в школьной постановке «Смерти коммивояжера».

Девушка резко задрала голову и поприветствовала парочку, выставив ухоженный, наманикюренный средний палец.

— Ты куда меня привез! — завизжала она. — Они тут все смахивают на… будущих актеров мыльной оперы.

Кто-то бросил в «бентли» кожаной сандалией.

— Фу! «Биркенсток»[20]! Убери от меня эту гадость! — завопила Кларисса. — Я позвоню маме.

Пока Кларисса звонила по телефону, Аарон принялся разгружать вещи. Включился автоответчик, и саксофон заиграл что-то в стиле семидесятых. Кларисса ждала гудка, подвывая, как кит во время брачных игр.

— Мама, это Кларисса. У меня кошмар. Аарон — нищий!

Потом решила позвонить отцу, но призадумалась — большей частью из-за того, что не помнила номер наизусть, а на SIM-карту его вносить не стала. Отец все равно менял телефон каждый месяц, чтобы увильнуть от налоговой инспекции, кредиторов и адвокатов своих подружек.

вернуться

20

Обувная фирма, производящая в основном недорогие сандалии.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: