Желающих не нашлось.

— Сэр Стринг, прошу вас, — распорядился Раскал.

Генерал Стринг встал, почесал седую бороду и сказал:

— В первой части своей речи Слайти, по-моему, дело говорил.

Раскал немного помолчал, затем сказал:

— Все свободны. А вас, Стринг, я попрошу остаться.

В тот же день в здании Совета Нации заседал президиум этого славного учреждения. Это было, пожалуй, самое короткое заседание за всю историю Барнарда. Вопросы, обозначенные в повестке дня, в свете последних новостей полностью потеряли свою актуальность, обсуждать их никому не хотелось, по-хорошему, заседание надо было отменить, но Байтер не решился. Когда дует ветер перемен, благородный муж воздерживается от резких движений, чтобы не сдуло.

За четверть часа успели рассмотреть пять пунктов повестки дня из запланированных десяти. Резолюция по каждому пункту была одна и та же — перенести дальнейшее обсуждение на неопределенный срок. Морис собрался было зачитать шестой пункт, печально вздохнул и сказал:

— Что-то мне подсказывает, что пора расходиться. Все равно мы сегодня ничего не решим.

— Восьмой пункт, — подал голос министр полиции сэр Огрид Бейлис.

— Ах да, восьмой пункт, — пробормотал Морис и как бы задумался.

— Решите вдвоем в рабочем порядке, — предложил сэр Рейнблад. — А в следующий раз расскажете, что решили.

— Да! Правильно! Давайте расходиться! — послышались голоса.

— Хорошо, давайте так и решим, — согласился Морис с общим мнением. — Сэр Бейлис, задержитесь, пожалуйста. Или давайте лучше пройдем в соседнюю комнату, там уютнее.

Сэр Байтер и сэр Белис прошли в соседнюю комнату, большую часть которой занимал большой круглый стол с пятью мягкими креслами вокруг. На столе были разложены разнообразные курительные принадлежности, в том числе и самый большой во всем Барнарде кальян — предмет особой гордости сэра Байтера. Дверь в дальней стене вела в следующую комнату, в которой размещался самый большой во всем Барнарде сексодром. Сэр Байтер был большим затейником. А после безвременной кончины господина Тринити — пожалуй, самым большим затейником во всем Барнарде.

— По существу вопроса могу сказать следующее, — начал докладывать Огрид, но Морис оборвал его нетерпеливым жестом.

— Давайте отложим эти бумажки до лучших времен, — предложил он. — В свете последних событий и еще тех событий, которым только предстоит свершиться…

— А что такое должно свершиться? — насторожился Огрид. — Вы все-таки полагаете, эльфийское подполье представляет серьезную угрозу? Так я готов обосновать…

— Не надо обосновывать, — прервал его Морис. — Бесы и демоны с эльфийским подпольем. Я другое имел в виду. Я хотел с вами побеседовать о здоровье Самого Дорогого Господина.

Огрид напрягся.

— А что, тот приступ имел последствия? — спросил он. — Мне показалось, это просто радикулит разыгрался.

— Возможно, радикулит, — кивнул Морис. — А может быть, и не только радикулит. Я боюсь, как бы у нашего любимого вождя не образовался бы тромб в легочной артерии.

— Гм, — сказал Огрид и надолго задумался. Затем сказал: — Допустим. А зачем?

Морис многозначительно поднял палец и сказал:

— Когда дует ветер перемен, побеждает принимающий правильное решение первым и претворяющий его в жизнь с наибольшей решительностью. Летающие тарелки радикально меняют расклад политических сил. Радикально.

Огрид скептически хмыкнул.

— Боюсь, вам придется обосновать последнюю мысль, — сказал он. — Я что-то не улавливаю.

— Все очень просто, — сказал Морис. — Какая парадигма у нас действовала, начиная с открытия нефтяного месторождения в Ноддинг Донки?

— Чего? — не понял Огрид. — Что действовало?

— Парадигма, — повторил Морис. — Это… а, неважно. Я вот о чем хотел сказать. У нас как бы неявно считалось, что главной политической силой является наука. Конечно, не сама наука как таковая, а те силы, которые стоят за орденом хранителей и орденом пилигримов. Магистральным вектором развития…

— Можно попроще? — перебил его Огрид.

— Гм, — сказал Морис. — Попробую… Короче, так. Среди министров и депутатов было принято считать, что наиболее значимые события в обозримом будущем будут связаны с грядущими научными открытиями, то есть с восстановлением ранее утраченных технологий. Нефть, электричество, алюминий, компьютеры… Через тысячу-другую дней можно будет начать задумываться о примитивных нанотехнологиях. Общеизвестно, что в эльфийских лесах продолжают действовать нанозаводы, которые, если соединить их с тем, что недавно обнаружилось в наших компьютерах… Вы в курсе, что люди Адамса получили доступ к огромной базе древних технологий?

— Не в курсе, — покачал головой Огрид. — Что за люди, если не секрет?

— Секрет, конечно, — сказал Морис. — Но какие между нами секреты? Некто Пейн, то ли Питер, то ли Пол.

— Питер, — кивнул Огрид. — Он погиб.

— Разумеется, — кивнул Морис. — Носители таких тайн долго не живут.

Огрид подумал, не рассказать ли почтенному спикеру, как и отчего погиб Питер Пейн и на кого он на самом деле работал… нет, не стоит. Во-первых, Огрид сам знает эту историю только в общих чертах, а во-вторых, сэр Байтер зря сказал насчет секретов. Что бы они по этому поводу ни думал, кое-какие секреты между ними все же есть.

— Я провел переговоры с Адамсом, — продолжил Морис. — Он не возражает против моего плана.

Морис не врал, почтенный бишоп Рокки Адамс действительно не возражал против планов почтенного спикера. Не возражал он дословно так:

— Да оставите вы меня в покое или нет?! Делайте что хотите, только отстаньте от меня во имя Джизеса!

Но цитировать эти слова Морис счел неуместным.

— Что за план, можно осведомиться? — спросил Огрид.

— Можно, — кивнул Морис. — Рейнблад опирается на ученых, это было разумно до последнего времени, но теперь уже нет. Я предлагаю опираться на военных.

— На Раскала? — уточнил Огрид.

— Ну что вы! — воскликнул Морис и скривился, словно от зубной боли. — Вы разве не слышали, как Слайти его унизил на совещании в генштабе? В присутствии всего генералитета в открытую обозвал содомитом!

— И что Раскал? — поинтересовался Огрид.

— А что Раскал? — пожал плечами Морис. — Стерпел. Что ему оставалось? Сила не у того, у кого чин главнее, а у того, кто контролирует летающие тарелки. А их контролирует Слайти.

Надо сказать, что пару недель назад сэр Огрид Бейлис стал дружить с сэром Захарией Харрисоном. Это была не совсем обычная дружба — каждый полагал, что завербовал своего нового друга, и каждый знал, что его новый друг думает о нем то же самое. Но это никого не смущало, потому что таким людям, как Огрид и Зак, для дружбы простой человеческой симпатии недостаточно, нужно еще взаимовыгодное сотрудничество.

Из бесед с Заком Огрид узнал много интересного. Но самое интересное он узнал не от Зака, а от агента-орка, которого Огрид ухитрился в кратчайшие сроки внедрить в так называемое боевое братство. И вчера, когда в так называемой казарме номер три герои последней войны потребляли запрещенные наркотики и делились новостями, этот агент кое-что подслушал. Сам-то он не понял, что подслушал, но Огрид сложил два плюс два и кое-что понял. Не Слайти контролирует летающие тарелки, совсем не Слайти.

Огрид принял решение.

— Вы абсолютно правы, сэр Байтер, — сказал он. — Можете на меня рассчитывать.

Его божественность принял сэра Бейлиса в саду, но не около раффлезии, а в саду камней. Кардинал протянул руку для поцелуя, затем милостиво позволил министру присесть рядом на скамеечку и сказал:

— Рад вас видеть, почтенный сэр Бейлис. Рассказывайте.

Огрид не стал тратить время на церемонии, решил сразу взять быка за рога.

— Байтер готовит государственный переворот, — сообщил он. — Собирается ликвидировать Великого Вождя и самому сесть на трон.

— Совсем Морис с головой не дружит, — сказал Рейнблад. — Что один, что другой… Иногда мне кажется, что на это имя древнее проклятие наложено. В принципе… Да почему бы и нет? Пусть ликвидирует и садится на трон, хоть какое-то разнообразие будет. А почему он мне свои планы не доложил?