Что касается второй просьбы, то она звучит так: когда настанет определенное время, я хотел бы, чтобы правительство оказало одну любезность, очень дорогостоящую любезность…

Девидсон молча пожал ему руку.

Постепенно внимание к Эвингу пошло на убыль, и он вернулся к своей частной жизни.

Совет назначил ему ежегодную пенсию в десять тысяч стелларов, которая должна будет выплачиваться и всем его будущим наследникам.

Он был так ошеломлен щедростью своих соотечественников, что ему ничего не оставалось, как принять ее.

Прошел месяц. Напряженность, казалось, спала. В один прекрасный день Эвинг отметил, что сын превращается в уменьшенную копию своего отца. Он становится высоким молчаливым парнем, с теми же приметами внутренней отваги, душевной надежности и совестливости. Эвинг наблюдал, как мальчик становится личностью.

Прошел еще месяц. Аппаратура, которую он мастерил в подвале своего дома, куда не осмеливался заходить никто, была близка к завершению.

Последние проверки он выполнил в середине лета. Машина работала превосходно.

Время настало!

Он позвонил наверх по внутреннему телефону. Лайра читала в гостиной, Блейд смотрел телевизор.

— Блейд? Лайра?

— Мы здесь, дорогой. Тебе что–нибудь нужно? — спросила жена.

— В течение следующих примерно двадцати минут я буду проводить очень тонкий эксперимент. Все может испортить любая ходьба по комнатам. Поэтому я хотел бы попросить вас: пожалуйста, оставайтесь там, где вы в данный момент находитесь, до тех пор, пока я не дам сигнала снизу.

— Как скажешь, дорогой, только не заставляй нас слишком долго сидеть на одном месте, хорошо?

Эвинг рассмеялся и положил трубку. Затем он взглянул на свои часы. Они показывали 14.01.30.

Он пересек комнату и еще раз подрегулировал аппаратуру. Затем стал смотреть на часы. Шесть минут… семь… восемь…

В 14.11.30 он поднялся и включил установку. Ему стало немного противно в желудке, но все быстро кончилось. Он был отброшен во времени назад на десять минут…

Он завис в воздухе, на высоте нескольких дюймов над лужайкой перед своим собственным домом, затем мягко опустился на траву и взглянул на часы. Было 14.01.30.

В это мгновение он знал, его более раннее воплощение звонило по внутреннему телефону Лайре наверх, в гостиную. Значит, надо было быть очень осторожным. ОЧЕНЬ!

Он осторожно обежал вокруг дома и вошел через боковую дверь, которая вела в мастерскую в подвале. У двери он остановился.

Здесь на стене была установлена трубка внутреннего телефона. Он осторожно поднял ее и прислушался.

— …все может испортить любая ходьба по комнате. Поэтому, пожалуйста, оставайтесь там, где вы находитесь в данный момент, пока я не дам сигнала снизу, — услышал он собственный голос.

— Как скажешь, дорогой, только не заставляй нас слишком долго сидеть на одном месте, хорошо? — ответил голос Лайры.

Эвинг взглянул на часы: 14.02.11. Он еще немного подождал. В 14.03.30 он услышал звуки шагов второго Эвинга в комнате.

Пока все шло по графику. Но вот здесь он намеревался произвести еще одну развилку во времени.

Он немного подался вперед и заглянул в мастерскую через приоткрытую дверь. Знакомая ему фигура сидела спиной к двери, склонившись над проектором времени, установленным на столе, возясь с настройкой для прыжка назад во времени на десять минут.

На его часах было 14.05.15.

Он быстро вошел в комнату, схватил лежавший возле двери лом (он его сам туда положил до начала опыта) и в четыре прыжка пересек комнату. Его двойник, поглощенный работой, ничего не замечал до тех пор, пока Эвинг не положил ему на плечо руку и не приподнял со скамьи. В одно мгновение он взмахнул ломом. Вся основная секция временного проектора оказалась разбитой вдребезги. На пол посыпались исковерканные детали.

— Мне очень не хотелось делать этого, — виновато проговорил он. — Ведь это был очень большой труд. Но ты знаешь, почему я это сейчас сделал.

— Да… да, — неопределенно произнес двойник. Они встретились взглядами — Бэрд Эвинг с Бэрдом Эвингом. Их отличало только то, что в руке одного из них был лом, готовый к дальнейшему применению. Эвинг молился про себя, чтобы Лайра не услышала грохота. Все может рухнуть, если ей в этот самый момент вздумается нарушить неприкосновенность его мастерской.

Он спокойно сказал своему двойнику:

— Ты ведь знаешь, кто я, почему и как я здесь появился?

Другой Эвинг уныло посмотрел на обломки проектора и произнес:

— Догадываюсь. Тебе удалось меня опередить? Ты на один шаг впереди меня в потоке абсолютного времени.

Эвинг кивнул.

— Правильно! Только говори потише. Я не хочу, чтобы ты доставил мне лишние хлопоты.

— И ты решительно настроен это сделать?

Эвинг снова кивнул.

— Слушай меня сейчас очень внимательно. Я хочу взять свой, вернее наш, автомобиль и отправиться в Браутон. Там я намерен позвонить премьеру Девидсону, затем поехать на космодром, сесть в корабль и улететь. И больше ты никогда ничего обо мне не услышишь.

Тем временем ты должен оставаться здесь по крайней мерс до 14.20. Только тогда позвони Лайре и скажи ей, что успешно завершил свой эксперимент. Убери обломки и, если у тебя достаточно ума, то больше никогда в будущем не пытайся сооружать что–либо подобное. Начиная с этого момента больше не должно быть никаких лишних Бэрдов Эвингов. Ты должен быть одним–единственным! И получше заботься о Лайре и Блейде. Не забывай, что я очень их любил.

— Подожди… — поспешно произнес второй Эвинг. — Это несправедливо, потому что ты идешь…

— По отношению к кому? — перебил его Эвинг.

— Да к самому себе, черт побери! Я такой же Бэрд Эвинг, как и ты! И обязанность покинуть Корвин у тебя ничуть не больше, чем у меня. У тебя нет никакого права отказаться от всего, что ты любишь. Давай хотя бы бросим монету, чтобы определить, кто из нас должен уйти.

Эвинг покачал головой. Тоном, не допускающим возражений, он произнес:

— Нет! Ухожу я. Один раз мы уже бросили жребий. Я сыт этим по горло. Мне надоело смотреть, как мои многочисленные двойники жертвуют собой для того, чтобы я оставался цел и невредим.

— А разве я меньше насмотрелся?

Эвинг пожал плечами.

— Пусть это будет жестоко по отношению к тебе, но это моя голгофа, и я пройду ее до конца. Ты останешься здесь и можешь успокаивать свою больную совесть, сколько тебе будет угодно. Но смотри не перестарайся. Не забывай, что с тобой остаются Лайра и Блейд.

— Однако…

Эвинг угрожающе поднял лом.

— Поверь, мне очень не хотелось бы ломать тебе кости, приятель. Прими свое поражение с достоинством.

Он взглянул на часы — 14.10. Подошел к двери, обернулся и сказал:

— Машина останется на стоянке возле космодрома. Тебе придется придумать какое–нибудь объяснение, почему она там оказалась.

Он повернулся и вышел из мастерской.

Машина была в гараже. Он прижал палец к идентификационной пластинке, которая управляла воротами гаража, и стал ждать. Внутри механизма несколько раз что–то щелкнуло, потом ворота открылись, и из них выкатилась машина. Он сел в нее, задал программу движения и выехал через заднюю дорогу, чтобы никто в доме не мог его видеть.

Как только он оказался на достаточном расстоянии от собственного дома, он включил радиотелефон и назвал оператору номер для вызова.

После небольшой паузы послышался голос премьера Девидсона:

— Привет, Бэрд! Что это вы задумали?

— Помните ту любезность, которую вы мне задолжали? Я просил у вас полной свободы действий после той штуки с клодами.

Девидсон усмехнулся.

— Я не забыл об этом, Бэрд. Так чего же вы хотите?

— Я хотел бы взять космический корабль, — спокойно сказал Эвинг. — Одноместный. Такого же типа, как тот, на котором я путешествовал на Землю несколько лет назад.

— Космический корабль? — Премьер, казалось, не поверил собственным ушам. — Для чего вам понадобился космический корабль?